Розамунда, не выдержав, хихикнула. Таких мужчин она еще не встречала!

Она налила ему сидра в оловянный кубок, боясь, что ее дешевое вино придется ему не по вкусу.

Сэр Томас пригубил сидр, посмотрел на Розамунду поверх края кубка и, осушив его, протянул ей: очевидно, напиток ему понравился.

— Превосходный! И только что выжат! Я прав, дорогая девочка? Когда живешь в деревне… — многозначительно протянул он. — А теперь я хочу поскорее услышать из ваших уст, откуда вы знаете королеву.

— Я некоторое время жила при дворе, как подопечная покойного короля Генриха. Там и встретила принцессу Арагонскую. Вернувшись домой и выйдя замуж за сэра Оуэна Мередита, я написала ей. Принцесса ответила, и мы стали переписываться. После гибели моего мужа ее величество призвала меня ко двору. Думаю, она хотела утешить меня, но я предпочла бы остаться здесь.

— О, я уверен, что так оно и есть, но королева права.

Визит ко двору поможет вам развеяться. Я помню сэра Оуэна.

Благородный человек, порядочный, но, честно говоря, немного скучноватый. О, не обижайтесь. Многие хорошие люди почему-то скучны, но это ничего не значит, если только они не надоедают вам до смерти, а вам, очевидно, он не надоел.

Его взор был устремлен в конец комнаты, где стояли Филиппа, Бэнон и Бесси, с почтительным изумлением разглядывая роскошно одетого красавца.

— Это ваши дочери? Очаровательные малютки! — воскликнул сэр Томас.

— Мы потеряли сына, — призналась Розамунда, словно оправдываясь в своей неспособности иметь сыновей.

— Ах, бедная девочка! Королева тоже скорбит об утере младенца! — заметил он. — Но завтра мы уезжаем, кузина, Надеюсь, вы готовы. На дворе поздняя осень, и, боюсь, скоро выпадет снег. Путешествие заняло больше времени, чем я предполагал.

Розамунда снова наполнила его кубок.

— Каким образом, — осведомилась она, — получилось так, что именно вас выбрали сопровождать меня, сэр Томас?

— Я услышал, как король сказал кому-то, что его жена пригласила ко двору госпожу Фрайарсгейта, и немедленно спросил его высочество, вернее, его величество, не из рода ли Болтонов эта леди и не в Камбрии ли находится Фрайарсгейт. Когда он ответил утвердительно на оба вопроса, я объяснил, что связан с вами отдаленным родством. Узнав об этом и о моем желании посетить Фрайарсгейт, ее величество поручила мне отправиться на север и привезти вас ко двору, дорогая кузина. И я благодарю за это небо! За время вашего отсутствия столько всего произошло! Я поведаю вам о самых последних сплетнях, в которых даже найдется толика правды! А теперь позвольте мне посмотреть ваш гардероб, дабы я решил, что нуждается в переделке. Надеюсь, дорогая, вы не собираетесь взять с собой платья, подобные тому, что сейчас надето на вас!

— Нет, — покачала головой Розамунда, невольно смеясь, — я купила ткани в Карлайле, а жена торговца недавно получила рисунки нарядов из Лондона, от своей сестры.

Сэр Томас вздрогнул и поморщился.

— Могу себе представить! — вздохнул он.

— Но я уже уложила веши, сэр, — запротестовала Розамунда.

— Дорогая кузина, не так уж трудно все распаковать и вновь уложить. А вот стереть плохое впечатление, произведенное первым появлением при дворе, будет невозможно.

Вперед!

Он поставил кубок и поднялся.

Розамунда снова рассмеялась. Ничего не скажешь, ей действительно нравится кузен, буквально свалившийся с неба, чтобы привезти ее к королеве.

— Что ж, пойдем, но предупреждаю, что мои наряды крайне скромны и неярки. В конце концов, я в трауре по мужу, сэр Томас.

— Просто Том или кузен, — отмахнулся он и, пробираясь мимо девочек, сунул руку в карман камзола и вынул горсть сладостей, которые и вручил каждой.

Они поднялись наверх, и Розамунда сказала Энни:

— Это мой кузен, сэр Томас Болтон, который приехал, чтобы проводить нас на юг. Он пожелал увидеть мои платья. Вынь их из сундука.

— Да, миледи, — прошептала Энни, уставясь на сэра Томаса широко раскрытыми глазами.

— Кстати, какие у вас драгоценности? — допытывался он.

Розамунда раскрыла кожаный мешочек и высыпала содержимое на кровать.

Длинные изящные пальцы долго перебирали незамысловатые вещички, прежде чем сэр Томас изрек:

— Жемчуга и брошь с изумрудами достойны вас. Остальное — нет. Оставьте их дома.

— Но у меня ничего больше нет, — призналась она.

— Зато есть у меня. Моя ветвь семейства невероятно богата, дорогая девочка. У меня полно драгоценностей, но нет жены, которая могла бы их носить.

— Но почему вы не женаты? — удивилась она. — Наверняка вы считаетесь блестящей партией, кузен!

Сэр Томас улыбнулся и погладил ее по руке.

— Мне не нужна жена, — просто объяснил он. — Она только свяжет меня по рукам и ногам. Боюсь, я слишком эгоистичный человек, предпочитающий удовольствия необходимости произвести на свет кучу отпрысков, ожидающих моей смерти, чтобы поделить состояние, годами копившееся моими предками. Я осыплю вас фамильными драгоценностями и, возможно, помогу сшить гардероб помоднее, в немного более радостных тонах, чем эти.

Он внимательно осмотрел каждое платье.

— Неплохо. Довольно строго, но совсем неплохо, учитывая источник Вижу, у жены торговца неплохой вкус. Для начала сойдет. Складывай все обратно, Энни, завтра мы отправляемся в дорогу, хотя не слишком рано. Главное — успеть к закату добраться до аббатства Святого Катберта. Вы знаете, где это?

— Мой дядя Ричард только что был избран настоятелем, — пояснила Розамунда. — Спуститесь со мной в зал, кузен, и я поведаю вам историю нашей ветви семейства. А вы расскажете мне, как Болтон из Фрайарсгейта попал на юг и разбогател.

— Рад видеть, что вы не какая-нибудь жеманная бесцветная особа, как большинство придворных дам. Все такие приличные, порядочные, одеваются по последней моде, ужасно горды своим происхождением и воспитанием, и, между нами, ни у одной нет ни капли здравого смысла, не говоря уж о характере.

Он последовал за ней вниз, где уже ожидали Эдмунд и Мейбл, распоряжавшаяся приготовлениями к ужину. Сегодня им предстояло накормить лишних шестнадцать ртов, и столы уже были уставлены мисками и полированными деревянными чашками.

— Это сэр Томас Болтон, лорд Кембридж, — представила его Розамунда. — А это мой дядя Эдмунд и его жена Мейбл, которая растила меня после смерти родителей.

Эдмунд выступил вперед и пожал руку сэра Томаса.

— Вы, должно быть, происходите от Мартина Болтона.

Добро пожаловать во Фрайарсгейт, милорд.

— Ты знаешь, кто он? — удивилась Розамунда. — Почему же я никогда не слышала об этой ветви нашей семьи?

— Тебе не было нужды знать, — резонно заметил Эдмунд.

— Садитесь за высокий стол, — пригласила Мейбл, потрясенная элегантностью сэра Томаса.

Все расселись на скамьях, и Эдмунд продолжал:

— Несколько поколений назад в семье родились близнецы, Генри и Мартин. Генри, как первенец, должен был унаследовать Фрайарсгейт. Мартину, его брату, предстояло жениться на двоюродной сестре, дочери очень богатого лондонского торговца, ибо мать Генри и Мартина была уроженкой Лондона. В шестнадцать лет Мартин уехал в Лондон и в восемнадцать женился. У него родился сын.

Но однажды на жену Мартина обратил свой взор король Эдуард IV. Мне говорили, что эта дурочка поддалась королевским чарам, но потом, не выдержав позора, покончила с собой. Скажите, сэр Томас, все действительно так и было?

— Совершенно верно, кузен Эдмунд. Но позвольте мне докончить. Король не был плохим человеком, просто чересчур влюбчивым. Он чувствовал себя виноватым за то, что сделал и к чему привели его похождения, тем более что Мартин и его тесть поддерживали его и великодушно прощали долги. Поэтому король даровал Мартину Болтону титул и другую жену, дочь мелкого дворянчика, вместе с небольшим поместьем в Кембридже. Мартин удалился от дел и предоставил заниматься ими бывшему тестю и родственникам, имевшим талант к накоплению богатства. И с тех пор мы живем в свое удовольствие.

Он расплылся в улыбке. Теперь настала очередь Розамунды объяснять, как сэр Томас был назначен ее сопровождающим.

— Мы отправимся утром после мессы и завтрака, — добавила она.

После ужина она удалилась к себе. Эдмунд отвел сэра Томаса в сторону и изложил историю своей племянницы.

— Она умна и образованна, но, боюсь, иногда чересчур доверчива. Вы наш родственник. Дадите ли мне клятву заботиться о ней?

— Разумеется, — пообещал лорд Кембридж. — Слово дворянина. Но скажите, почему не вы здесь хозяин? Неужели отец Розамунды был старше? Насколько я понял, ее дядя — настоятель аббатства.

— Я самый старший из сыновей нашего отца. Потом на свет появился Ричард, "но, к сожалению, мы были рождены вне закона. Отец Розамунды, Гай, был его законным первенцем, а самым последним родился наш брат Генри. Но если мы с Ричардом и Гаем искренне любили друг друга и были очень близки, Генри всегда презирал своих братьев-бастардов, несмотря на то что отец не делал между нами различия. Он так и не смирился с тем, что Розамунда не умерла вместе с родителями и братом и стала наследницей Фрайарсгейта. Он выдал ее замуж за своего сына, но тот тоже умер. Тогда Генри нашел ей в мужья сэра Хью.

И Эдмунд поведал, что произошло потом и как Розамунде удалось отделаться от алчного дядюшки.

— Значит, Хью оказался настолько умен, что перехитрил нашего жадного родича, — ухмыльнулся сэр Томас, — и Розамунда попала ко двору. Я не помню ее, но в то время вряд ли я интересовался девочками, пригретыми королевой! И я до смерти страшился Достопочтенной Маргарет.

Она была настоящей драконшей!

— А вот Розамунда ее любила и была ей благодарна за то, что старуха устроила ее брак с сэром Оуэном.

— Разумеется, — кивнул сэр Томас. Что ж, он услышал все, что хотел.

Лорд Кембридж зевнул.

— Покажите мне, где приклонить голову, кузен Эдмунд. Путешествие было долгим, а еще предстоит обратный путь, хотя и куда более приятный благодаря обществу Розамунды.

Эдмунд поднялся и пригласил сэра Томаса следовать за ним.

Глава 14

Покинув Фрайарсгейт в последний день ноября, они направились на юг, остановившись на ночлег в аббатстве Святого Катберта, где сэр Томас был представлен дальнему родственнику аббату Ричарду Болтону. К удивлению Розамунды, эти двое мгновенно поладили. Можно было подумать, что между ветреным Томасом и учтивым, воспитанным Ричардом не может быть ничего похожего на дружбу, однако между ними сразу возникла взаимная симпатия, что, как была вынуждена признать Розамунда, только шло на пользу ей и семье.

— А Генри знает, что ты отправилась ко двору? — спросил Ричард у племянницы, когда они вечером ужинали в его личной трапезной.

— Я не обязана докладывать ему о том, куда и зачем еду, — бросила Розамунда. — Думаю, ему лучше не знать о том, что девочки на время остались без матери. До зимы недалеко, и он не выберется из Оттерли, на случай, если Мейвис снова захочется порезвиться. А весной я вернусь, еще до того, как он узнает о приказе королевы.

— Мата будет держать меня в курсе дел, — заверил Ричард. — Девочкам ничто не грозит, племянница. Мы о них позаботимся.

— В последнее время Мата чересчур распустил язык, — резко бросила Розамунда. — Просто неиссякаемый источник сведений! Это он послал гонца к Хепбернам в Клевенз-Карн с сообщением о гибели сэра Оуэна. Всего два дня назад этот наглый шотландец заявился во Фрайарсгейт с намерением поухаживать за мной!

Она негодующе поджала губы.

— Что это? — вскинулся сэр Томас, очевидно, сгорая от любопытства. — У вас есть наглый поклонник шотландец?

Дорогая, я потрясен!

— Был бы поклонником, если бы я ему позволила, — фыркнула Розамунда, едва удерживаясь от смеха. Похоже, у кузена Томаса просто дар ее смешить!

— Вот как, — разочарованно протянул он. — Никогда не встречал наглого шотландца. И что, он очень нагл?

— Чрезвычайно, — заверила она. — Заявляет, что влюблен в меня с той поры, когда увидел меня шестилетней малышкой на ярмарке скота в Драмфри. Слышали ли вы подобный вздор?!

— Я считаю это ужасно романтичным, дорогая девочка, — ответил сэр Томас с мелодраматичным вздохом. — Этот человек стерпел трех ваших мужей и таки дождался их смерти. Какая преданность! Какая верность! Да, я уверен, что он действительно любит вас, Розамунда! Ах, любовь — это такая редкость! Но вы с вашим практичным умом вряд ли это понимаете, не так ли?

— И Хью, и Оуэн любили меня, — горячо возразила она, — и я любила их, кузен. Я знаю, что такое любовь.

— Хью Кэбот любил вас, как дочь. Оуэн Мередит любил вас из благодарности. Этот же наглец, как вы его именуете, любит вас ради вас самой, дорогая кузина. Навестите королеву, а потом возвращайтесь к нему. О, держите его, как лосося на удочке, если это вас забавляет, но потом позвольте ему поймать себя, и, уверяю, никогда об этом не пожалеете.