Нора Робертс - Рожденная в огне

Ее слова не удивили его, но вызвали раздражение.

– Я предпочитаю не смешивать интимные отношения с деловыми, – сухо заметил он.

– Еще одно различие между нами, – парировала она. – Личное и профессиональное у меня всегда слиты воедино. И, когда наступает пора, они действуют совместно. Но она еще не наступила. Я говорю о поре. Я дам вам знать, когда это случится.

– Хотите поймать меня на крючок, Мегги? Она как бы всерьез задумалась над его словами. Потом озабоченно сказала:

– Нет, просто объясняю вам. А теперь пойдемте в мастерскую, и вы отберете то, что хотите отправить в Дублин. – Она сняла свою куртку с крючка на задней двери. – Не забудьте надеть пальто, чтобы не намочить ваш ослепительный костюм.

Некоторое время он смотрел на нее, раздумывая, не оскорбиться ли, но почему-то не хотелось. Не говоря ни слова, он повернулся на каблуках и вышел в гостиную за своим пальто.

Мегги не стала дожидаться и открыла дверь в сад. Моросящий дождь несколько охладил ее разгоряченную кровь. Удивительно, сказала она самой себе. Отчего ее так взбудоражил простой поцелуй руки? Да, следует признать, Роган Суини притягательный мужчина. Чересчур притягательный. Как удачно, что он живет в другом конце страны. Хотя, в общем-то, он не в ее вкусе.

Абсолютно нет.

Высокая трава, развалины монастыря. Здесь прекрасное место отдохновения для усопших. Мегги потребовались немалые усилия, чтобы убедить родных: ее отца лучше похоронить именно здесь, а не на ухоженном, равнодушном деревенском кладбище за церковью. Она хотела для него полного покоя и, кроме того, считала за честь для человека быть похороненным на таком старинном кладбище. Брианна спорила с сестрой, но больше под воздействием матери, и, когда та, перестав возражать, сказала, что умывает руки, Брианна сразу же согласилась с Мегги.

Дважды в год Мегги приходила на могилу отца – в его и свой собственный день рождения. Приходила благодарить за то, что он дал ей жизнь. Она никогда не бывала здесь в годовщину его смерти, никогда его не оплакивала.

Не делала она этого и сейчас. Просто сидела на траве рядом с его могилой, рядом с ним, подогнув колени и обхватив их руками. Солнце, прорываясь сквозь облака, золотило надгробья, дул свежий ветер, пахнущий полевыми цветами. У нее не было с собой цветов, она ни разу их не приносила, однако Брианна посадила возле могилы целую грядку цветов, и с весенним теплом все они ярко расцветали. Сейчас уже начали появляться нежные бутоны примул, а яркие головки коломбин приветливо колыхались среди ростков шпорника и буквицы.

Мегги следила за полетом сороки, покружившись над памятниками, она полетела в поле. Первая сорока – к печали, вспомнила она народное поверье и стала искать глазами вторую птицу – к радости.

Уже появились бабочки с пестрыми бесшумными крыльями. Она с наслаждением провожала их глазами – сколько покоя, красоты и разноцветья в их полете.

Жаль, что не похоронили его возле моря, подумала она, но и это место понравилось бы ему, знай он о нем.

Она прислонилась спиной к надгробию, закрыла глаза. Как бы мне хотелось, мысленно воскликнула она, чтобы ты был сейчас здесь! Чтоб я могла рассказать тебе о том, что делаю, что со мной происходит. Не то чтобы я стала следовать твоим советам, нет, но с каким удовольствием выслушивала бы их.

Если Роган Суини человек слова, а скорей всего он таковым и является, если это так, то вскоре я стану богатой. О, как бы ты радовался этому! У нас хватило бы денег, чтобы ты смог открыть свой собственный паб, о котором так мечтал. Ты был страшно неудачливым фермером, дорогой отец! Но лучшим из отцов. Самым прекрасным!

Что касается ее, она выполнила обещание, которое дала ему: заботиться о матери и о сестре, а также не оставлять своей мечты.

– Мегги!

Она открыла глаза. Перед ней стояла Брианна. Как всегда, блещущая чистотой и опрятностью, словно новая монетка. Волосы аккуратно причесаны, одежда выглажена – ни одной морщинки.

– Выглядишь прямо как школьная учительница, – съязвила Мегги и добавила:

– Как хорошая учительница.

– А ты – как старьевщик, – парировала Брианна, оглядывая вытертые джинсы и рваный свитер Мегги. – Но хороший старьевщик.

Они улыбнулись друг другу. Брианна опустилась на колени возле сестры, сложила руки. Не для того, чтобы молиться, просто ей было так удобней и ничего не мялось из одежды.

Некоторое время они молчали, слушая, как ветер шелестит в траве и ударяется о могильные камни.

– Хороший сегодня день для того, чтобы побывать на кладбище, – задумчиво сказала наконец Мегги. – Ему было бы семьдесят один. И цветы так распустились.

– Нужно их прополоть. – Брианна принялась за дело. – Мегги, перед уходом я нашла деньги на кухонном столе. Это слишком много.

– Я удачно продала работы. А лишние отложи.

– Тебе просто нравится бросаться ими!

– Ты права. Особенно когда знаю, что это приближает день твоего освобождения. Брианна глубоко вздохнула.

– Она не такое уж бремя для меня, говорю тебе. – И, поймав непреклонное выражение на лице сестры, добавила:

– Не такое, как ты думаешь. Правда, если она плохо себя чувствует…

– А это бывает всегда. Бри, я обожаю тебя!

– Знаю.

– И благодаря деньгам имею возможность доказать тебе это! Па хотел, чтобы я помогала тебе чем могу, и вот я… Но жить с ней я бы не сумела, видит Бог! Она довела бы меня до сумасшедшего дома, или я сама довела бы себя до тюрьмы, потому что убила бы ее во сне.

– Ты согласилась иметь дела с Роганом Суини из-за нее, так?

– Ничего подобного. Для нее, это вернее. А еще вернее – для себя. Потому что, когда у нее будет свое жилище и прислуга и ты избавишься от нее, ты выйдешь замуж и нарожаешь мне кучу племянников.

– Ты могла бы иметь и своих детей.

– Я не хочу замуж. – Мегги снова прикрыла глаза. Ей было хорошо и спокойно. – Честное слово, не хочу. Предпочитаю уходить и приходить когда мне нравится и ни перед кем не отчитываться. Лучше я буду баловать и портить твоих детей, и они станут прибегать к доброй тете Мегги, когда мать будет слишком сурова с ними. – Она приоткрыла один глаз. – Почему бы тебе не выйти замуж за Мерфи?

Смех Брианны разнесся над стелющейся под ветром травой.

– Он был бы потрясен, услышав об этом.

– Он всегда хорошо к тебе относился.

– Пожалуй, да… Когда мне было лет тринадцать. Он славный парень, и я тоже хорошо к нему отношусь. Как к брату. Но в мужья я бы подыскала себе другого.

– У тебя уже все запланировано?

– Ничего у меня не запланировано. И оставим эту тему. Мы говорили о другом. Я не хочу, чтобы ты связывалась с мистером Суини только из-за того, что считаешь себя в чем-то обязанной мне. Вообще-то, я думаю, для твоей работы это полезно, но если тебе не хочется, то и не надо. Если я не слишком счастлива в жизни, это не значит, что и ты не должна быть счастливой. Я не хочу такой ценой…

– Ладно. Лучше скажи, сколько раз за этот месяц ты приносила ей еду в постель?

– Не знаю, я не веду учета. Что здесь такого?

– Вот и для меня ничего такого нет в том, что я подписала с ним контракт. Уже неделю назад. Дело сделано. Теперь я под опекой самого мистера Суини и дирекции Всемирной галереи. – Мегги схватила сестру за рукав. – Мы заставим его оплачивать нам лучшие отели и будем есть только в дорогих ресторанах и покупать никому не нужные, но дорогостоящие вещи. Потому что через две недели у меня будет выставка в Дублине.

– Так скоро? А при чем тут отель и рестораны?

– Потому что ты обязательно поедешь со мной, сестричка. Это решено.

Магазины, магазины. Пища, которую не нужно готовить самой, кровати, которые не нужно стелить. Боже, как это прекрасно, как заманчиво! Как остро захотелось всего этого! Но только на мгновение.

– Я очень хочу поехать с тобой, Мегги, – виновато сказала она. – Но не могу оставить ее в таком состоянии.

– Черта с два не можешь! Господи, неужели она несколько дней не может побыть без тебя?

– Я не могу. – Поколебавшись, Брианна все же уселась на траву. – На прошлой неделе она упала.

– Повредила себе что-нибудь? – Пальцы Мегги впились в руку сестры. – Почему ты ничего не говорила, Бри? Как это случилось?

– Не сказала потому, что все обошлось. Она была в саду, вышла сама, без помощи. Ну, и, видно, потеряла равновесие. Я была наверху, убирала комнаты. У нее царапина на ноге и болит плечо.

– Ты вызывала доктора Хогана?

– А как ты думаешь? Он сказал, что беспокоиться нечего, она просто оступилась. Что ей нужно больше двигаться, лучше питаться и все такое. Тогда она будет здоровее.

– Это каждый дурак знает! – Черт ее побери, эту женщину! И черт побери постоянное и неумолимое чувство вины перед ней, которое живет в душе у Мегги! – И, конечно, она сразу отправилась в кровать и уже не встает с тех пор? Я угадала?

Брианна поджала губы.

– Я боюсь тревожить ее. Она считает, что у нее какая-то болезнь внутреннего уха, из-за которой она в любой момент может упасть, и хочет ехать в Корк к врачу-специалисту.

– Ox! – Мегги затрясла головой и, запрокинув ее, уставилась в небо. – Все это старые штучки! Я не знаю ни одного человека более мнительного, чем Мейв Конкеннан. Она держит тебя на коротком поводке.

Всю жизнь! – Палец Мегги почти уперся в плечо сестры.

– Я и не отрицаю этого, – пробормотала Брианна. – Но не в силах оборвать его.

– Это сделаю я! – Мегги встала, отряхнула джинсы. – Ответ тут очень прост – деньги! Да, Бри, ей всегда их было мало, всегда хотелось еще и еще. Она испортила жизнь отцу, требуя, настаивая, выпрашивая их.

Как бы желая защитить отца, она положила руку на камень над его могилой.

– Это верно, Мегги, но и он испортил ей жизнь. Они совсем, ну, совсем не подходили друг другу. Браки далеко не всегда совершаются на небесах или в преисподней. Иногда и в чистилище, где супруги все время ожидают чего-то один от другого и не могут дождаться.

– И не хватает ума, чтобы разбежаться в разные стороны. Или они чересчур богобоязненные и правильные для такого решения. – Рука, лежавшая на могильном камне, дрогнула и потом упала с него, вытянувшись вдоль тела. – Знаешь, по-моему, глупцы куда лучше, чем сознательные страдальцы, которые намеренно приносят себя в жертву. Ладно. Копи деньги, Бри. Прошу тебя. Скоро будут еще. Я займусь этим как следует в Дублине.

– Ты повидаешься с ней перед отъездом?

– Да…

– Мне кажется, она тебе будет интересна. – Роган окунул лепешку в сметану и улыбнулся своей бабушке. – Это незаурядная женщина.

– Что ж, любопытно.

Кристина Суини приподняла седую бровь. Она хорошо изучила внука, знала почти каждый нюанс в его тоне или выражении лица. Однако сейчас не могла бы с уверенностью сказать, что именно он имеет в виду. Поэтому посчитала необходимым уточнить:

– Чем именно интересна?

Он и сам не ощущал ясности по этому поводу и, стараясь собраться с мыслями, начал помешивать чай, ничего не отвечая. Потом сказал:

– Она превосходный художник по стеклу. Ее видение предмета совершенно необычно. А живет в полном одиночестве, Бог знает где, в графстве Клер, в крошечном доме, почти без мебели и все такое. Но тем не менее обстановка там уникальна. Она с головой погружена в работу, однако не любит ее демонстрировать. И это не поза, я чувствую, а совершенно искренняя позиция. Она может быть и грубоватой, и очаровательной – и то, и другое тоже абсолютно непритворно.

– Состоит из контрастов?

– Еще каких!

Он удобно устроился в кресле эпохи королевы Анны посреди красивой гостиной, с чашкой севрского фарфора в руке; голова его покоилась на парчовой обивке кресла. В камине горело спокойное пламя, цветы и лепешки на столе были свежими.

Он любил эти случайные чаепития у бабушки, любила их и она. Покой и порядок, царившие в ее доме, а также достоинство, с которым она держалась, и ее увядающая красота действовали на него умиротворяюще.

Ей было уже семьдесят три года, и он испытывал гордость за себя и за нее, от того, что она выглядит лет на десять моложе. У нее была бледная, как алебастр, морщинистая кожа – но, как ни странно, эти приметы возраста лишь подчеркивали спокойствие лица. Глаза же были по-юношески синие, волосы белые и мягкие, словно первый снег.

Она обладала достаточно острым умом и безошибочным вкусом, у нее было великодушное сердце и превосходное, подчас довольно едкое чувство юмора. Словом, для Рогана, о чем он достаточно часто говорил ей, она была идеальной женщиной. Это ей льстило, даже если она не могла до конца согласиться с ним.

В одном она только огорчала внука, что не всегда могла понять и разделить его профессиональные пристрастия.

– Как идут приготовления к выставке? – поинтересовалась она.

– Неплохо. Но было бы еще лучше, если художник, ради которого я стараюсь, почаще бы отвечал на телефонные звонки. Черт ее побери! – Он справился с раздражением и продолжал: