Нора Робертс - Рожденная в огне

– У меня и в мыслях не было обидеть тебя. Просто считал, что как члены их семей мы можем что-то сделать для прояснения ситуации. Насколько мне известно, они собираются заехать сюда по пути в Голуэй, и, я надеюсь, ты поговоришь со своим дядей или кто он там тебе.

– Да, я поговорю с ним. Он ведь не чужой мне человек. Но вмешиваться в их дела не собираюсь, имей это в виду. Роган, ты, оказывается, не только сноб, но и ханжа.

– Ханжа?

– Тебя оскорбляет одна лишь мысль о том, что твоя бабушка в ее почтенном возрасте может жить нормальной сексуальной жизнью.

– О, пожалуйста, не надо об этом, – процедил он сквозь зубы. – Не хочу даже представить себе такое!

– Я тоже. Потому что это ее личное дело. Хотя… – Ее губы изогнулись в улыбке. – Любовь возможна в любом возрасте. Так я читала в книгах и в газетах тоже. А у мужчин даже дети. Например, Чарли Чаплин…

– О, перестань, прошу тебя!

– Почему же?.. Сказать по правде, я тоже не очень могу себе представить… Неужели они поженятся?

– Мегги!

– Ас другой стороны, почему бы нет? Хотя это было бы странно. – Она вдруг засмеялась. – Знаешь, тогда мы с тобой стали бы родственниками. Чем-то вроде двоюродных или троюродных брата и сестры. Я бы тебя называла «братец Роган»… Хочешь виски, дорогой братец?

– Да, я выпил бы… Мегги, – окликнул он ее, когда та повернулась к буфету. – Главное.., главное, я не хочу, чтобы она хоть как-то пострадала.

– Я понимаю. – Она подошла к нему с двумя бокалами в руках. – Только это удерживает меня от того, чтобы наброситься на тебя с кулаками за то, что ты так говоришь о дяде Найле. Что касается твоей бабушки , Роган, она прекрасная женщина и достаточно мудрая для того, чтобы самой разобраться, как ей поступить.

– Она… – У него перехватило в горле. Он поставил бокал на стол, не отпив из него. – Она все, что осталось у меня от нашей семьи.

– Тебе не грозит потерять ее, – мягко сказала Мегги, взгляд ее потеплел. – В любом случае она будет с тобой.

Он вздохнул и не сразу заговорил.

– Мегги, я вел себя, как последний идиот, – сказал он после паузы.

– Нет, Роган, – очень серьезно ответила она. – Мужчина вполне может прийти в смятение, если узнает, что его бабушка завела себе дружка. Они оба рассмеялись.

– Почему не позволить ей быть счастливой? – снова заговорила Мегги. – Если ей этого хочется? – Она подняла свой бокал. – Чтобы успокоить тебя, обещаю не выпускать их из поля зрения и постараться прояснить ситуацию, когда они здесь появятся.

– Это уже что-то, – сказал он, беря бокал со стола и чокаясь с ней. – Выпьем, и я должен ехать.

– Так быстро? Почему ты не хочешь пойти со мной в паб и там хорошенько поесть? Или… – Она слегка прижалась к нему. – Или побудем тут и останемся голодными.

О нет, подумал он, целуя ее, голодными мы здесь не будем…

– Я не могу, – сказал он, с трудом оторвавшись от ее губ. – Если останусь, все окончится в постели, а это ничего не решит.

– Что нам нужно решать? Зачем ты все усложняешь? Если нам хорошо…

– Да, хорошо. Очень хорошо. Это главная причина, по которой я хочу провести с тобой жизнь. Нет, не отстраняйся и не пробуй возражать. Ничто из того, что ты скажешь, не изменит моих намерений. Когда ты поймешь, то сама прибежишь ко мне. Я буду ждать. А сейчас мне надо ехать.

– Значит, или женитьба, или ничего? Он поцеловал ее.

– Женитьба. И все остальное тоже. В Лимерике я пробуду неделю. В галерее знают, как связаться со мной.

– Я не буду звонить.

Он провел пальцами по ее губам.

– Но ты хочешь. А этого уже достаточно в настоящее время.

– Как ты упряма, Мегги! Тебе хоть кол на голове теши!

– Знаешь, я начинаю уже уставать от этого определения моего характера. Ничего нового. Все как сговорились…

Она сидела на своем рабочем месте, в защитных очках. Последние дни у нее совсем не шла работа над тем, чего хотелось, и она занялась изготовлением светильников, подставок для настольных ламп и настенных канделябров. Штук шесть, уже готовых, стояли на скамейке, еще одно изделие должно было появиться на свет из куска стекла, плавящегося сейчас в печи.

– Что ж, – ответила ей Брианна, – если не одна я говорю тебе об этом, может быть, так оно и есть. Неужели ты не можешь хотя бы один вечер провести со своей сестрой? И вообще тебе надо отдохнуть.

– Дело не во времени. – Впрочем, время она ощущала порой как нечто материальное, плотное, что давит на нее и может обламываться кусками, как застывшее стекло. – Дело в том, что я не хочу с ней обедать. И она со мной тоже.

– Но в этот раз будет не только мать. Придут дядя Найл и миссис Суини. И Лотти, конечно, тоже. Невежливо с твоей стороны, если ты не появишься.

– Что ж, это дополнит мой портрет. Не только упрямая, но и невежливая.

Почему, ну почему у нее в эти дни ничего не получается из задуманного? Из того, что чувствует, что видит внутри себя? Это и пугало, и бесило ее. Только из упрямства она продолжала пытаться что-то делать, вместо того чтобы отринуть все и отдохнуть.

Что там говорит Брианна?

– . –Ты же сто лет не видела дядю Найла. А миссис Суини тебе симпатична, ты сама говорила.

– Да. – Что за черт! Отчего у нее такие дырявые руки сегодня? Не может толком обработать даже этот паршивый светильник! – Возможно, я не хочу там быть, Брианна, именно потому, что приедет миссис Суини, которой совсем не место за столом в нашей счастливой семейке.

– Как тебе не стыдно, Мегги? Что ты такое говоришь? Дядя Найл и эта женщина специально заехали повидаться с нами, и мы обязаны их принять! Они уже скоро будут. Я не выйду из твоего дома, пока ты не дашь слово, что придешь!

Мегги подняла защитные очки на лоб.

– Ты тоже можешь быть упрямой, сестрица. Хорошо, обещаю прийти. А сейчас иди и дай мне работать.

– В половине седьмого. Слышишь? Мы ждем тебя. Я покормлю своих жильцов пораньше, чтобы освободиться к этому времени.

– Представляю, как повеселимся.

– Если ты сумеешь придержать свой язык, Мегги, хотя бы ненадолго.

– Клянусь, улыбка не будет сходить с моего лица, и я не стану никого ругать и хватать мясо из тарелки пальцами.

Она опустила очки, уставилась на пламя в печи и не слышала, как ушла Брианна.

…Нет, хватит. Все равно ничего не выходит. Брианна права: нужна передышка.

Мегги обвела глазами мастерскую, задержала взгляд на готовой работе, завершенной как раз перед последним приездом Рогана.

Высокий, устремленный вверх ствол, с вершины которого ниспадают ветви-ручьи, тяжелые у основания и почти невесомые на концах. Одинокая ива – вот что послужило толчком для этой вещи. Ива, которая и крепка, и в то же время гнется и даже плачет (плакучая!), но все же сохраняет верность себе, своему стволу, из которого выросла. Цвет был синий – глубокий и чистый, и только по мере удаления от основания становился бледнее и мягче.

Она осторожно накрыла скульптуру мягкой материей. Для нее это был сейчас не просто кусок стекла, а последний всплеск души – то, что удалось и после чего уже ни одна ее попытка не приводила к желанному результату. Все, что делала потом, она вновь и вновь расплавляла, так как не могла добиться ничего путного, и с каждым разом все больше впадала в отчаяние, граничащее с безысходностью.

Это все его вина, решительно сказала она себе, еще более осторожно укладывая скульптуру в ящик. Он подверг меня искушению, обольщению славой и деньгами; он пробудил дремавшее во мне тщеславие. Соединившись, все эти формы соблазна поставили заслон в моей душе. Иссушили ее. Опустошили.

Ей хотелось еще и еще искать слова, которые бы определили ее теперешнее состояние – безжалостные, но справедливые слова.

Он научил ее желать слишком многого. Желать его самого. А потом ушел, исчез, оставив ее ни с чем. Чтобы она поняла, что это означает – остаться ни с чем. Наказал ее…

Но пускай он не думает, что она готова сдаться на милость победителя. Ничего подобного! У нее есть собственная гордость. Возможно, это все, что осталось, но она у нее есть!

Что мне сейчас нужно, решила Мегги, это отдохнуть. Я действительно заработалась, так нельзя. А потом стеклодувная трубка снова станет желанной, и работа начнет приносить удовольствие. И успех… Черт возьми, это слово в который уже раз возникло в голове, от него никуда не деться, оно пришло к ней, взяло над ней власть. Вместе с Роганом…

Господи, мысленно простонала она, прикрывая глаза, чтобы не смотреть на дразнящие языки пламени, неужели, когда человек исчезает, начинаешь любить его еще больше! Отчего это так?

– ..Вижу, у тебя распрекрасно идут дела, милочка. – С такими словами Найл Фини, упакованный в один из своих ярких костюмов и похожий в нем на довольную жизнью, нарядную сосиску, обратился к Брианне. – Я всегда говорил, ты башковитая деваха. Моя дорогая сестра была точно такой же, скажу тебе, Крисси… – Эти слова предназначались уже для миссис Суини.

– У вас прекрасный дом, – сказала та, принимая от Брианны стакан сока. – А сад – просто чудо! Дух захватывает.

– Спасибо. Я с удовольствием занимаюсь хозяйством.

– Роган рассказывал мне, – продолжала миссис Суини, – о своем кратком пребывании у вас. Теперь я вижу, он ничего не преувеличил.

– Домовничать у нее в крови! – Найл Фини с такой силой сжал плечо Брианны, что та чуть не вскрикнула.

– Я хорошо знала вашу бабушку, Брианна. Мы были близкими подругами.

– Крисси жалуется, что в те годы я не обращал на нее никакого внимания, – громогласно заявил дядюшка Найл. – Только вся штука в том, что я жутко стеснялся.

– Вот чем-чем, а стеснительностью ты никогда не мог похвастаться, – со смехом сказала миссис Суини. – Просто я была у тебя как кость в горле.

– Если и так, теперь я изменил свое мнение. Заявляю при всех.

Мистер Фини наклонился и запечатлел смачный поцелуй на губах миссис Суини, чем вызвал немалое замешательство Брианны, которой с трудом удалось это скрыть.

– Тебе потребовалось на это больше пятидесяти лет, – с улыбкой заметила миссис Суини.

– Они пролетели как один день, дорогая…

Брианна откашлялась.

– Я, пожалуй, должна… О, вот и мама пришла с Лотти! – воскликнула она, услышав шаги в холле.

– Вы ездите за рулем, как слепая, – донесся до них ворчливый голос Мейв Конкеннан. – Лучше я пойду в Эннис пешком, чем снова сяду с вами в машину.

– Если вам не нравится, научитесь водить сами, – охотно отвечала Лотти. – Тогда почувствуете себя более самостоятельной.

Обе женщины уже входили в гостиную, Лотти снимала с шеи толстый шерстяной шарф. Лицо у нее было розовое, улыбающееся.

– Сама надела вон какой шарф, – ворчала Мейв, – а мне теперь придется неделю лежать в постели с простудой.

– Мама! – Брианна бросилась к ней, помогая снять пальто. – Познакомься с миссис Суини… Это моя мать Мейв Конкеннан и наш друг Лотти Салливан.

Знакомство состоялось. Слава Богу, подумала покрасневшая от напряжения Брианна, мать хоть на минуту отвлеклась от обычного ворчания.

– Приятно встретиться с вами, – улыбаясь, сказала миссис Суини. – Я была подругой вашей матушки, миссис Конкеннан. Мы жили в Голуэе почти дом в дом.

– Я слышала о вас, – довольно сухо ответила Мейв и сразу переключилась на Найла Фини. – Это ты, дядя Найл? Не очень-то жаловал ты нас своим присутствием все эти годы!

– Тем приятней мне видеть тебя после стольких лет, – отвечал тот, заключая племянницу в объятия. – Надеюсь, ты прожила их неплохо?

– Да уж, лучше некуда. – Нетерпеливо освободившись из его здоровенных рук, она уселась возле камина. – Почему у тебя он всегда плохо горит, Брианна?

– Перестань ворчать! – гаркнул Найл. – Ты совсем не изменилась, Мейв. Такая же зануда, как была.

– Я… – начала Мейв, но Лотти Салливан не дала ей договорить и добродушно сказала:

– Разве это ворчание? Так, для начала беседы. А вообще-то я так устроена, что не слышу того, чего не хочется. И вам советую. Правда, у меня немалый опыт: как-никак вырастила четверых детей. И все ох с какими характерами! А уж муженек был…

Она тоже села и вынула вязанье из корзинки, которую держала в руках.

– Какая прелестная шерсть, – сказала миссис Суини, немного ошарашенная агрессивным вторжением Мейв.

– Да, мне тоже нравится. Хорошо доехали из Дублина?

– Прекрасно, миссис Салливан. Я почти уж забыла, какие у нас красивые края здесь, на Западе.

– Одни поля да коровы, – недовольно фыркнула Мейв. – Конечно, если живешь в Дублине, можно в хороший денек прокатиться по нашим местам. А вот как подойдет зима…

Приход Мегги прервал ее монолог.

– Ой, кого я вижу? – закричала Мегги от двери. – Дядя Найл! Ты стал еще больше, чем раньше! Растешь понемножку?

Со смехом она бросилась к нему в объятия.

– Крошка Мегги Мэй, ты тоже немного подросла.