Нора Робертс - Рожденная в огне

– Это невозможно, – произнесла Мегги, не поднимая глаз.

– Но, как вы заметили, я не вошла, – продолжала миссис Суини. – А попросту говоря, подслушала, о чем вы говорили.

– Если бы вошли, было бы только хуже.

– Я и сама догадалась. – Миссис Суини взяла Мегги за обе руки, слегка встряхнула их. – Ваша мать явно не понимает вас.

– Скорее слишком хорошо понимает. Я продала часть самой себя, когда почувствовала, что кому-то нужна. То же сделала когда-то она. Только она лишила себя всего.

– Но вы-то не изменили своему предназначению! Если есть талант, зачем его зарывать?

– Это верно. Однако до того, как Роган вошел в эту дверь, я была удовлетворена своим положением. Чувствовала в себе силы. А сейчас.., сейчас все валится из рук и в голове ни одной путной мысли.

– Но отчего?

– Он загнал меня в угол. Я уже завишу не от себя, а от каких-то внешних сил.

Миссис Суини испытующе посмотрела на нее.

– Мегги, насколько я могу судить, путь к каждой вашей работе лежит через сердце. Может, в нем появилось что-то такое, что блокирует этот путь?

Мегги отвела глаза.

– Может быть, миссис Суини.

– Вы чувствуете любовь к Рогану?

– Он сам навлек ее на себя.

– Если и так, то, уверена, не без собственного желания, – как бы про себя сказала миссис Суини.

Мегги отошла от нее, начала прибирать инструменты, которые вовсе не требовали перемещения в другое место. Наступило долгое молчание.

– Она очень одинокая женщина, ваша мать, – снова заговорила миссис Суини. – И, видимо, исключительно по своей вине. Остерегайтесь, чтобы с вами не случилось того же. Вы говорите, в вас много от матери. Но, уверена, не меньше и от отца. И от дяди Найла, наконец. А какая у него жажда жизни, вы сами видите. Все зависит от вас самой.

Она снова взяла руки Мегги в свои.

– Я понимаю, понимаю, – ответила та. – Но в голове все перемешалось.

– Когда голова не в состоянии дать ответ, нужно спрашивать у сердца.

– Мне не слишком нравится.., меня пугает совет, который оно дает.

Миссис Суини с облегчением рассмеялась. – Тогда, дитя мое, можете быть совершенно уверены, этот ответ самый правильный.

В середине дня Мегги заставила себя взять в руки стеклодувную трубку, но часа через два шар, который она выдула, полетел в бак для стеклянных осколков. В другую сторону были отброшены эскизы, которые она перебирала в надежде остановиться на каком-нибудь из них.

В конце концов она снова взялась за подставки для ламп, но и эта работа валилась из рук. Отсутствующим взглядом смотрела она, как только что сделанный стеклянный прут начинает сгибаться, таять на глазах. Не отдавая себе полностью отчета в своих действиях, она опустила его в бак с водой.

Когда, так же безучастно, она вытащила его оттуда, на конце повисла слеза. Обыкновенный осколок стекла в форме слезы, которую мог бы создать и ребенок.

Оторвав ее и взяв двумя пальцами, она поместила этот кусочек под линзы полярископа и увидела, что внутри его живут тысячи разноцветных радуг. Такое множество в таком крошечном объеме!

Она опустила «слезинку» в карман, выловила из бака еще несколько. Прикрыла дверцы печей.

Спустя минут десять она уже входила в кухню сестры.

– Брианна! Что ты можешь сказать, посмотрев на меня?

Откинув с глаз волосы, Брианна взглянула на нее, продолжая замешивать тесто для булочек.

– Что вижу свою собственную сестрицу, – улыбнулась она.

– Нет, не то. Не в буквальном смысле. Попробуй заглянуть поглубже, прошу тебя.

– Я вижу… – сказала после некоторого раздумья Брианна, руки ее ни на минуту не останавливали своего движения, – вижу женщину, которая хочет на что-то решиться. И из-за которой я чувствую порой усталость. Даже злость. – Она говорила все это, не поднимая головы. – Из-за чего мне становится грустно и немного стыдно.

– Я эгоистка?

– Нет, этого порока у тебя как раз нет.

– Зато много других?

– Пожалуй. Почему ты вдруг спрашиваешь? Решила стать безупречной?

– Злишься на меня за вчерашний вечер, Бри?

– Нет. – С новой силой она продолжала месить тесто. – Больше на себя. А еще на судьбу, на стечение обстоятельств. Кстати, ты удивишься, но перед уходом мать похвалила мою еду.

– Это уже что-то новенькое.

– Мало того. Собираясь домой, она обратила внимание на подсвечники, которые ты мне как-то подарила. Сказала, они очень хороши.

– Ушам своим не верю!

– Думаю, таким способом она хотела принести извинения за испорченный вечер.

– Неслыханно!

– Дай Бог, чтобы это были первые шаги к примирению. Правда, перед самым уходом она опять разошлась вовсю. Вылила ушат обвинений на бедную Лотти. Но с той как с гуся вода.

Мегги вынула из кармана лежавшую там стеклянную слезу – такую простую с виду, но таящую столько красоты и разнообразия в своей глубине, и покрутила ее между пальцами.

– Брианна… – Она взглянула на сестру, в глазах у нее была мольба о помощи. – Я сегодня еду в Дублин. На машине.

– Но это долгий путь. А машина твоя такая старая. Срочно вызвали в галерею?

– Нет. Еду, чтобы увидеть Рогана. Чтобы сказать ему, что.., не знаю… Или мы больше с ним не увидимся, или я выйду за него замуж.

– Замуж? – Брианна застыла с комом теста в руках. – Он сделал тебе предложение?

– Да. В последний вечер, когда мы были еще во Франции. Я тогда ответила «нет». Определенно «нет». И я была честной, клянусь тебе. И сейчас так считаю. Поэтому хочу поехать на машине. Чтобы еще и еще обдумать все в пути. И прийти к какому-то окончательному решению. Я зашла сообщить тебе это. Ноя…

Не договорив, Мегги выбежала в сад, оставив сестру в полном недоумении – с руками, погруженными в тесто, и взглядом, устремленным на захлопнувшуюся дверь.

Роган стоял в освещенном солнцем зале, выделенном для его галереи в одном из музеев Рима, и наблюдал за расстановкой работ Мегги. Общим фоном он избрал интимно-золотистый, в стиле эпохи рококо, а подставки под скульптурами велел задрапировать тяжелым красным бархатом. Он знал, что Мегги такое не очень бы понравилось, но считал, что для посетителей этого музея антураж должен быть именно таким.

Он посмотрел на часы, выругал самого себя: опаздывает на встречу, которую сам назначил. Снова влияние Мегги? Раньше он такого за собой не замечал.

В последний раз он обошел выставочный зал.

– Открываете через четверть часа, – напомнил он своим сотрудникам. – Больше внимания прессе, и позаботьтесь, чтобы все были обеспечены каталогами.

После этого быстро вышел на улицу, под теплые лучи итальянского солнца.

– Немного опаздываем, Карло, – озабоченно сказал он водителю, садясь в машину и раскрывая свою вечную папку с бумагами.

Карло ухмыльнулся, натянул шоферскую фуражку пониже на лоб, положил руки на руль – движением пианиста, приготовившегося взять первые аккорды.

– Нагоним время, синьор, – беспечно сказал он.

Роган не успел моргнуть, как автомобиль сорвался с места и вклинился в лавину транспорта, чуть ли не прыжками пробивая себе в ней дорогу. Вжавшись в угол сиденья, Роган просматривал бумаги.

Что ж, можно признать, этот год был совсем неплохим для галерейного бизнеса. Не таким, как золотая середина восьмидесятых, но вполне приличным. Полученные доходы позволят, наконец, начать воплощение его давнишней мечты – открытие специальных филиалов галереи, где будут выставлены только предметы современного ирландского искусства. Нынешняя выставка Мегги – один из пробных камней. В Париже эта проба в общем удалась.

Машина остановилась у тротуара – на всем скаку, словно добрый конь. Карло выскочил из кабины, открыл заднюю дверцу.

– Пожалуйста, синьор. Успели вовремя.

– Вы настоящий волшебник, Карло. Полчаса Роган провел в беседе с главой римского отделения своей галереи. В два раза больше времени – с его сотрудниками и несколькими приглашенными журналистами. Несколько часов посвятил встречам с различными художниками. Вечером он собирался вылететь в Венецию, а в оставшееся до этого время решил позвонить в Дублин.

– ..Джозеф!

– О, Роган! Как там в Риме?

– Вовсю светит солнце. Я закончил дела. Вскоре буду в Венеции. Займусь подготовкой к приему выставки. Потом…

– У меня он на столе, план ваших действий. Когда обратно? На следующей неделе?

– Если удастся, то раньше. Какие-нибудь новости?

– Опять объявился этот Эймен. Я приобрел у него два уличных эскиза. По-моему, очень хороши.

– Прекрасно. Нужно попробовать продать побольше его работ. Поговорим об этом, когда вернусь. Что еще?

– Проводил вашу бабушку и ее друга в Голуэй. Роган хмыкнул.

– Она притащила его в галерею?

– Да, он хотел посмотреть работы Мегги. Занятное существо. Не такой простой, как кажется.

– Я тоже так начинаю думать. Еще что?

– Если говорить о Мегги – она появлялась здесь в самом начале недели.

– В Дублине? Для чего?

– Это осталось тайной за семью печатями. Мелькнула и исчезла. Я так и не видел ее. Зато увидел то; что она отправила для вас морем. Груз только что прибыл. При нем записка на ваше имя.

– Записка?

– Да. Прочитать?

– Конечно.

– Тут всего два слова, Роган. «Это – голубое».

– Голубая записка? Что за чушь?

– Нет, я прочитал вам содержание. А само изделие представляет собой нечто вроде древесного ствола, крона которого похожа на водопад. И все голубого цвета самых разных оттенков. В общем, впечатляет.

Наверное, вы знаете, о чем идет речь?

– Да, Джозеф. – Он улыбнулся в телефонную трубку. – Это по заказу графа де Лоррена. Из Парижа. Свадебный подарок для его внучки. Свяжетесь с ним?

– Конечно. Мне передавали, Мегги была у вас дома и в офисе и везде спрашивала вас.

– Спасибо за информацию…. Джозеф, вот о чем я попрошу вас. Свяжитесь с галереей в Венеции, скажите, что я отложил свой приезд на несколько дней.

Мои планы изменились.

– Хорошо. А когда вы там будете?

– Я дополнительно сообщу вам. Передавайте привет Патриции. До встречи…

Мегги нетерпеливо барабанила пальцами по столику в пивной у Тима О'Малли. Когда это ей надоело, она принялась выстукивать ногой по полу.

– Тим, – раздраженно сказала она в конце концов, – дай мне твой знаменитый сандвич и кружку пива. Не могу столько ждать этого чертова Мерфи да еще на пустой желудок!

– Давно бы так, Мегги, – улыбнулся ей Тим из-за стойки. – У вас свидание?

– Ха! Что я, с ума сошла, чтобы назначать свидание Мерфи? Чтоб меня убила какая-нибудь из его поклонниц! Он сказал, у него дело в деревне, и просил встретиться с ним. А у меня с собой подарок для его матери ко дню рождения.

Она показала на коробку, лежавшую у ног.

– Что-нибудь из того, что сделала сама?

– Ага. И если он вскоре не заявится, я уйду и пускай потом ловит меня где хочет!

Никуда она не собиралась уходить, но почему не поворчать в приятной обстановке, среди людей, которые тебя знают и любят и хорошо помнят твоего отца. Она пододвинула пустой стул, положила на него ноги. Как хорошо! И не нужно никаких Парижей и Римов, когда у нее есть вот это!

И тут в пивную вошел Роган.

Его появление не прошло незамеченным: не так часто появлялся здесь туманным осенним днем человек в таком изысканном костюме. Любопытные взгляды устремились на него со всех сторон. Мегги замерла с кружкой пива в руке.

– Добрый вам день, – приветствовал посетителя Тим О'Малли. – Чем могу служить?

– Пинту гиннеса [7], пожалуйста. – Роган облокотился спиной о стойку бара, улыбнулся Мегги. – Здравствуйте, Маргарет Мэри.

– Что вы здесь делаете? – изумленно спросила она.

– Как? Разве не видите? Заглянул, чтобы выпить кружечку пива. – Он бросил несколько монет на стойку. – Спасибо… Вы неплохо выглядите, мисс Конкеннан.

– Я думала, вы в Риме.

– Я был там. Ваши работы продолжают пользоваться успехом. Узнал об этом по телефону, который вы так ненавидите.

– А, значит, вы Роган Суини? Тим подтолкнул к нему кружку.

– В общем, да.

– А я Тим О'Малли. Слышали, может, обо мне? – Он вытер руки полотенцем, после чего протянул одну из них Рогану. – Был большим другом вот ее отца. – Тим ткнул пальцем в сторону Мегги. – Старик был бы доволен тем, что вы сделали для его дочери. Это уж точно. Гордился бы… Мы с моей женой специальный альбом завели. Все, о чем пишут про Мегги.

– Надеюсь, мистер О'Малли, вскоре вы сможете вклеить туда еще немало газетных вырезок.

– Если вы приехали посмотреть новые работы, – прервала Мегги, – их у меня нет. И не будет, даже если вы встанете у меня за плечами!

– Я не встану у вас за плечами, Мегги. – Роган кивнул Тиму, подошел к ее столику. Он сел рядом с ней, взял рукой за подбородок, наклонился и поцеловал в губы. Поцелуй не был коротким. – Я приехал, чтобы увидеть тебя.