Елена Рахманова - Рожденная заново

– Да, а это что за макраме? – спросил Роман.

– Что вы имеете в виду? – не сразу поняла Александра. – Поводок?

– Ну да.

– Это чтобы Тургай не убежал. Неужели не ясно?

Роман печально усмехнулся:

– Весь трагизм собачьей участи в том, что эти бедолаги не в силах убежать от хозяина, даже если тот морит их голодом и бьет смертным боем.

Она так испугалась, что инстинктивно опустилась на корточки и прижала голову Тургая к своей груди.

– Хотите сказать, что он может отправиться искать этого Виктора? – спросила она чуть ли не со слезами.

Похоже, ее реакция на его замечание заставила Романа растеряться.

– Да успокойтесь вы, ваш пес никуда от вас не денется. Он уже как бы распрощался с прежней жизнью… да и нового адреса Виктора не знает, – попытался обратить все в шутку Роман. – Вы присаживайтесь, а я пока принесу обещанное масло.

Александра кивнула. Но когда осталась одна, сразу же принялась внимательно оглядываться по сторонам. Это было основное помещение дома, и здесь наверняка находились предметы, которые представляли ценность для хозяина. Например, фотография в рамке, стоящая на одной из полок.

Александра подошла ближе. На снимке были изображены молодой мужчина и юноша лет двадцати, удивительно похожие друг на друга. Оба радостно улыбающиеся. А справа по фотографии змеилась неровная белая линия обрыва, оставляя часть поля в рамке пустым.

Александра сразу же узнала в жизнерадостном, гладко выбритом мужчине своего нового знакомого. Кем ему доводится юноша, сомневаться не приходилось. Как и в том, кто был третьим на этой фотографии. Традиционный снимок счастливого семейства, один из членов которого был по какой-то причине безжалостно отторгнут.

Символично и очень емко… и явно не рассчитано на постороннего зрителя.

Она сразу осознала это, спиной ощутив напряженный, колючий взгляд вернувшегося Романа. Александра медленно обернулась и поняла, что никогда не осмелится спросить, почему он так обошелся со снимком. Но именно в этом крылась причина его добровольного отшельничества и явно неприязненного отношения к людям. Или только к женщинам?..

– Садитесь, – сдержанно предложил Роман и поставил на столик, сделанный из спила огромного дерева, два стакана с чем-то темным. – Это сок черники, хотите попробовать?

– С удовольствием, – ответила Александра, переводя дыхание.

Она столкнулась с чем-то запретным и сделала вид, будто ничего не поняла. И ей это зачлось как плюс. Но что же делать с переполняющим все ее существо… нет, не любопытством, а страстным желанием узнать правду только для того, чтобы помочь этому человеку? Желанием более чем странным, потому что Роман Константинович Незлобии меньше чем кто-либо производил впечатление нуждающегося в сострадании и помощи.

«Так неужели это нужно прежде всего мне?! В моей-то ситуации?!» Александру так потрясла эта мысль, что она не заметила, что неподвижно сидит, уставившись на стакан.

– Что-то не так? – раздался голос Романа, и она тряхнула головой, силясь вернуться к действительности.

– Нет-нет, все в порядке, – поспешно произнесла Александра. – Просто… просто ваш дом произвел на меня большое впечатление… особенно в сравнении с моим. Вот я и задумалась, Роман Константинович.

– Можно просто Роман, – сказал он.

– Ну а меня тогда можете называть Александрой, – обрадовалась она, но тут же поняла, что это ничуть не сократит дистанцию между ними. Она отпила из стакана и произнесла: – Никогда не пробовала ничего подобного. Очень вкусно.

Роман довольно улыбнулся:

– Рецепт моего деда. Он воевал на Карельском фронте, и это был их фирменный напиток.

– А вы все здесь по хозяйству делаете сами? – спросила Александра, чтобы поддержать разговор.

– Можно сказать и так…

– И дом тоже сами построили или он принадлежал прежнему леснику?

– Сам построил. Никакого прежнего лесника тут не было.

«Забавно, – подумала Александра. – Чем больше спрашиваю, тем больше вопросов возникает».

Но видно, и хозяин дома понял, что переусердствовал в своем стремлении навести тень на плетень.

– Здесь неподалеку раньше находился военный объект…

Молодая женщина кивнула, давая понять, что слышала об этом. Тогда Роман решил сократить объяснения.

– В Выглядовке, когда жителей отселили, остался только один мужик. Блага цивилизации его мало прельщали, и тогда его постоянное присутствие в деревне решили использовать: выдали ракетницу и приказали смотреть в оба…

Александра невольно хихикнула:

– И как, мужик справился?

Роман, глядя на нее, тоже улыбнулся:

– Не совсем. Однажды летом, когда в Выглядовке, как обычно, появились дачники, мальчишки стащили у него ракетницу и выстрелили…

– И?..

– Вы не поверите, но деревню мгновенно со всех сторон окружили военные, кто на мотоцикле, кто на газике, кто на бронетранспортере…

Услышав это, Александра немедленно преисполнилась уважения к нашей доблестной армии. Может, не все так плохо в войсках, как сейчас принято говорить?

– Мужику что-нибудь было? – спросила она.

– Точно не знаю. Вроде бы отругали и ракетницу отобрали. Но как говорится, свято место пусто не бывает, и вот уже несколько лет ракетница находится у меня.

– Значит, вы имеете отношение к охране объекта повышенной секретности? – Александра всем своим видом изобразила почтение.

– Вряд ли. Объект ликвидировали, оборудование увезли, установки демонтировали. Но обо мне забыли, и я остался как бы при исполнении, что меня вполне устраивает… Простите, а вы…

Решив, что сейчас Роман предложит ей рассказать о себе, Александра запаниковала и неожиданно услышала:

– …а вы не проголодались?

Молодая женщина прислушалась к своим ощущениям и поняла, что не отказалась бы подкрепиться.

– Вообще-то да, – кивнула она. – И готова вам помочь, если надо.

– Тогда идемте.

Кухня располагалась за комнатой, и печь, как сообразила Александра, была оборотной частью камина. Ее поразили царящие на кухне чистота и порядок. У каждой вещи было свое место, и хозяин доставал ее не глядя. А гостье приходилось ежесекундно переспрашивать, где что находится. И она вздохнула с облегчением, когда ее послали в огород рвать зелень и овощи.

«Ну ничего, поднаберусь опыта, и у меня будет не хуже», – размечталась она, выдергивая из земли плотные кудрявые кочешки салата и отыскивая под шершавыми листьями аккуратные пупырчатые огурчики…

Ели на террасе – салат со сметаной, малосольные огурцы, молодую картошку с укропом и грудинку, которая, положенная на горячие картофелинки, тут же становилась полупрозрачной. Александру так и подмывало предложить выпить за знакомство. Ведь не может быть, что у Романа не нашлось шкалика исконно русского напитка! Но он не предложил, а она сдержала свой порыв…

Потом Александра вызвалась мыть посуду, однако Роман отрицательно покачал головой.

– Неужели вам так нравится заниматься всеми этими домашними делами? – осмелев, спросила она.

– Не то чтобы очень… Просто они позволяют не думать…

Когда по ночной дороге он провожал ее до дому, в мозгу Александры беспрестанно звучали его слова: «Просто они позволяют не думать». О чем? Почему-то знать об этом казалось ей жизненно важным. Может, потому, что она тоже придумывала себе дела, чтобы не думать, и это сближало их?..

Потом не похожий на дневной лес заворожил ее и навязчивые мысли исчезли. Тусклый свет луны скрадывал расстояние и краски, делая окружающую их растительность плотной, лишенной воздушности и придавая всему общий серовато-зеленый оттенок. Если бы Александра была одна, то ей непременно стало бы не по себе. Но сейчас рядом с ней, держа лошадь под уздцы, шел человек, который был здесь своим.

Разговор не клеился, но особой тяготы от молчания оба не испытывали. Каждый был занят своими мыслями и чувствовал, что ничего не значащая болтовня сейчас была бы не к месту.

Только у двери своей избушки Александра вспомнила, что послужило поводом для посещения дома Романа, и поблагодарила за масло. Теперь ее велосипед неслышно катил по тропинке. Попрощались сдержанно, чуть ли не официально-вежливо. Но душу молодой женщины грело воспоминание о долгом взгляде, которым Роман посмотрел на ее дом, прежде чем повернуть обратно. Взгляд был грустный, даже, казалось, тоскливый, но это много лучше, чем равнодушный.

Для кого и почему лучше, Александра пока не решила. И прежде всего потому, что не было стопроцентной уверенности, что замеченное ей не померещилось. Все-таки лунный свет – не яркий солнечный, да и расстояние от окна, в которое она, таясь, подглядывала, до изгороди, где стоял Волхин, было метров пять…

Поднявшись в свой номер после завтрака, Тина нашла на подушке розу, стеблем которой был проткнут сложенный вдвое белый листок бумаги. Заинтригованная, она сняла записку, развернула и прочитала несколько слов, написанных по-французски:

«Очаровательной мадемуазель Тине с моими комплиментами. Жан-Пьер».

Тина в задумчивости прикусила стебелек. Итак, как же поступить, чтобы и овцы были целы, и волки сыты?.. Прежде всего, себя она овцой не считала. Да и Жан-Пьер на волка не тянул. Значит, надо вести себя так, чтобы, используя ситуацию с выгодой для себя, не выставить француза полным идиотом в его же собственных глазах. В том случае, конечно, если он не решил поживиться ее несуществующими «бабками». Очень бы этого не хотелось…

Тина ловила себя на том, что не прочь посидеть с красивым молодым человеком в кафе, послушать восторженные отзывы о своей внешности, ознакомиться с достопримечательностями, но не более того. Во всяком случае, пока… Стоп, о достопримечательностях. Авиньон она уже видела. А что за город Жан-Пьер предлагал посетить помимо него? Кажется, Ним…

Поставив розу в стакан для зубных щеток, Тина раскрыла путеводитель и, полистав его, пришла к выводу, что побывать в Южной Франции и не увидеть Ним – это самое настоящее преступление!

Девушка ничуть не удивилась, увидев на пляже Жан-Пьера на привычном месте. Загорелый, мускулистый, с небрежно лежащими волосами и с открытой улыбкой, он являл собой, по мнению Тины, образчик того самого француза, который возникает в воображении, когда читаешь романы о сильных, отважных, романтически настроенных молодых людях. Сейчас Жан-Пьер был в одних плавках. Остальную одежду он небрежно бросил прямо на песок.

«Я всегда буду вспоминать о нем с душевным трепетом», – поняла Тина. А следом пришла совсем другая мысль: «Не осложняю ли я ситуацию, подозревая Жан-Пьера в меркантильных интересах? Осторожность и осмотрительность конечно же хороши, но и полностью отрицать то, что мной можно увлечься всерьез, вряд ли правильно…»

Молодой человек встал при ее приближении. Последовал обмен приветствиями и любезностями. Затем оба опустились на стоящие рядом лежаки и продолжили беседу. Улучив момент, Тина, словно бы между прочим, поинтересовалась, каким образом на ее кровати оказалась записка.

– Ты влез в окно?

После вечера, проведенного в Авиньоне, они как-то незаметно и к удовольствию друг друга перешли на «ты».

– Увы, я не осмелился! – преувеличенно пылко воскликнул Жан-Пьер. – Но думал об этом. Ты только представь: луна, звезды, таинственные ночные звуки – и вдруг осторожный стук в балконную дверь. Разбуженная, ты открываешь глаза, приподнимаешь голову и видишь меня…

Выглядело настолько привлекательно, что Тина предпочла бы прервать разговор, особенно после того, как ее собеседник произнес, вопросительно приподняв бровь:

– Или дверь уже была предупредительно открыта?

– Я вообще предпочитаю спать с открытым окном или балконной дверью, если позволяет погода… и обстоятельства. А здесь, как меня заверила мадам Шарлотта, мне ничто не угрожает, – сказала она как можно обыденнее.

Но Жан-Пьера было не так-то легко увести в сторону от облюбованной им темы.

– А у вас там, в Москве, ты тоже…

– Я переехала в Москву совсем недавно, – перебила Тина, но ее собеседник всем своим видом дал понять, что его не проведешь. Мол, не стоит ему вешать лапшу на уши.

Такое поведение сразу же заставило девушку насторожиться. И, очаровательно улыбнувшись, она снова спросила:

– Так каким же образом ты пробрался в мой номер?

Ответ обескуражил ее своей неожиданностью:

– Никаким. Видишь ли, Франсуаза, горничная, – моя дальняя родственница, и это она по моей просьбе положила розу на твою кровать.

– Но зачем?

Жан-Пьер улыбнулся так обворожительно – вроде бы с вызовом и в то же время чуть застенчиво:

– Мне очень хотелось поразить твое воображение. А чем можно удивить такую девушку, как ты… – Он развел руками. – Прости, но, как ни старался, на ум не пришло ничего необыкновенного.

Судя по всему, он не солгал относительно своих намерений, а что касается Франсуазы, то был предельно правдив. И это говорило в его пользу.