Сквозь голые ветки зимних деревьев Джек смог различить очертания симпатичного котсуолдского каменного особняка. В свете бледного солнца, он казался волшебным, сказочным королевством, из которого семью Ламбертов изгнали.

– Я обычно не копаюсь в прошлом, как сегодня, – виновато призналась Мэг. – Нам очень повезло, что мы смогли поселиться в Брук-Фарм, и я очень горжусь тем, как младшие приспособились к жизни на ферме. После переезда никто из них ни разу не жаловался.

– Возможно, потому что вы показываете им хороший пример.

Встретившись взглядом с майором, Мэг застыла, увидев восхищение в темно-синих глубинах его глаз. Она слабо подумала, что ему не следовало смотреть на нее так, словно она так же молода и привлекательна, как Фиби. От такого даже благоразумная старая дева могла потерять голову.

К счастью, в этот момент их нагнал Филипп. Когда они продолжили путь к зарослям падуба, он с застенчивым интересом обратился к майору:

– Сэр, Джереми писал нам, что вы совершили в битве при Витории [5]. Он говорил, что никогда в жизни не видел подобного мужества. Если вы не против, мы бы с радостью послушали ваш рассказ о сражении.

Джек Ховард выглядел смущенным.

– Вообще-то я против.

– Ваша скромность делает вам честь, сэр, но мне может больше не выпасть возможность встретить настоящего героя, – взмолился Филипп. – Я бы хотел услышать о произошедшем из ваших собственных уст.

Мэг открыла было рот, чтобы упрекнуть брата за то, что пристает к гостю, но ответ Джека ее остановил.

– Героизм на войне – это обман, Филипп, – тихо сказал он. – Да, иногда солдаты поступают очень смело, но чаще всего они делают то, что делают, потому что у них нет выбора – потому что безопаснее нападать, чем развернуться и бежать, потому что боятся показаться трусами, потому что они так устали бояться, что смерть уже кажется им желанной альтернативой. Хочешь увидеть истинный героизм, посмотри на вдову, пытающуюся в одиночку вырастить детей, или на доктора, отправляющегося в город, охваченный эпидемией чумы, чтобы лечить умирающих.

– Конечно, есть много видов смелости, – смутился Филипп, – но есть нечто величественное и восхитительное в том, что рискуешь жизнью во имя свое страны.

Ответ Джека прозвучал резко:

– Смерть иногда может быть необходимой, но в ней нет ничего восхитительного. Многие годы моим заветным желанием было умереть дома в собственной постели.

Филипп уставился на гостя, на его красивом лице явственно отразились потрясение и разочарование. Слишком хорошо воспитанный, чтобы критиковать майора за его негероическое отношение, он натянуто проговорил:

– Пойду заберу у Фиби корзину, я уже вижу падуб. – Развернувшись, он поспешил присоединиться к остальным.

На несколько долгих мгновений между Мэг и ее гостем повисло молчание. Наконец Джек хрипло произнес:

– Мэг, я не тот человек, за которого вы меня принимаете.

Мэг гораздо лучше брата догадывалась о жестоком опыте, скрывавшемся за его словами.

– Кто из нас такой, каким видится окружающим? Я уж точно не та сильная, великодушная женщина, какой вам представляюсь, так как тоже делала то, что делала, потому что у меня не было выбора, – тихо сказала она. – Не корите себя за то, что не соответствуете идеалу мальчишки. Филипп слишком юн, чтобы понимать, что в жизни нет ничего простого, тем более в понятии «смелость».

– Я это знаю, так в его возрасте был таким же. – Майор сделал глубокий вдох, и его крупная фигура напряженно застыла. – Я совсем не это имел в виду. Хочу сказать, что я не тот героический Джек Ховард, про которого говорил Джереми.

– Пожалуйста, ничего больше не говорите. Слова не в силах передать скрытую в сердце правду. – Стремясь убрать тени из полных страдания синих глаз Джека, она коснулась рукой в перчатке его предплечья. – Мои испытания отличны от ваших, но я поняла, что героизм проистекает из отчаяния. И хотя он, безусловно, достоин восхищения, в нем нет ничего выдающегося.

– Вы говорите, что слов недостаточно, но только что произнесли нечто жизненно важное гораздо более ясно, чем я. – Он накрыл ее руку ладонью и крепко сжал. – Однако вы делаете признание очень трудным.

На мгновение, когда их глаза встретились, Мэг почувствовала головокружение. Ферма, морозный зимний день, находящаяся рядом семья – все вдруг отошло на задний план, потеряв свою важность. Реальным был лишь стоявший перед ней мужчина, и возникшее между ними безграничное чувство близости.

Потрясенная, она высвободила руку.

– Рождество – не время для признаний, – сказала она нарочито легким тоном. – Это время надежд. Забудьте о прошлом и своих воображаемых неудачах и просто наслаждайтесь моментом.

Джек открыл было рот, но молча его закрыл. Его напряжение исчезло, как молоко из пролитого кувшина.

– Слушая вас, мне легко поддаться не слишком достойным порывам. Пожалуйста, не судите слишком строго, когда выясните, какой я слабак и обманщик.

– Уверена, вы слишком строги к себе. – Она улыбнулась, вспомнив, как он раздавал приказы, вытащив ее из потока. – Солдат, приказываю вам расслабиться и наслаждаться праздником.

Их смех был прерван горестным воплем, и они поспешили спуститься к кустам падуба, где Лиззи сосала пальцы, пораненные колючими листьями. Мэг быстро облегчила ее боль, и остаток дня прошел в простых увеселениях. Надев для защиты кожаные перчатки, они набрали корзины усыпанного яркими ягодами падуба, затем добавили туда же блестящего плюща. Филипп, позабыв о своем разочаровании, залез на большой дуб и срезал большую охапку омелы.

По дороге назад Лиззи устала, поэтому Джек отдал свои ветки остальным, а сам остаток пути нес ее на руках. Сонная девчушка склонила белокурую головку ему на плечо, и он чувствовал себя на удивление умиротворенным. Когда Мэг приказала ему расслабиться и наслаждаться моментом, майор отбросил прочь все сомнения и здравый смысл. Конечно, он поступал глупо, продолжая притворяться, ведь за этим неминуемо должна была последовать расплата, но не хотел сейчас беспокоиться об этом. По какой-то неведомой причине судьба направила его в эту теплую и радушную семью, так что она же могла бы ему и помочь справиться с неминуемым взрывом, когда правда выйдет наружу.

А пока он собирался наслаждаться каждым моментом.


* * *

Когда их группа подходила к дому, уже темнело. Поскольку вносить ветки до сочельника – плохая примета, колючий ворох оставили под навесом, а сами пошли на кухню.

После того как все выпили чаю и съели пироги со смородиной, Мэг сказала:

– Пойдемте, девочки, время сна.

– Не-ет! – хором воскликнули ее крестницы, а Тиззи добавила: – Мисс Мэг, мы можем помочь готовить ужин.

– Очень хорошо, что вы предложили помощь, – серьезно ответила Мэг, – но если сейчас не отдохнуть, боюсь, вы будете слишком уставшими, чтобы заниматься вечером выпечкой, а там мне ваша помощь будет гораздо нужнее, чем сейчас.

Девочки выглядели напуганными, поэтому Фиби воспользовались моментом, взяла их за руки и отвела в общую комнатку.

Джек с любовью смотрел, как они уходят.

– Ее правда зовут Тиззи?

– Вообще-то ее имя Томасина, но Лиззи не могла его выговорить, так что проще звать их Тиззи и Лиззи.

В разговор вмешался Филипп:

– Я пойду покормлю животных, пока не стемнело.

– Не проверишь свежие яйца? – Мэг сняла с крючка фартук и повязала на узкой талии. – Мне сегодня понадобится их много, да и на завтрак еще нужно.

Филипп кивнул и зажег фонарь.

Джек довольно неуверенно спросил:

– Могу я тебе помочь с этими поручениями?

– Конечно, сэр, если хотите, – с каменным лицом произнес Филипп.

Снаружи начало холодать, в воздухе хаотично кружились несколько снежинок.

– Филипп, прости, что сильно тебя разочаровал, – произнес Джек. когда они пересекли двор.

Юноша поспешно взглянул на гостя.

– Прошу вас, сэр, это я должен извиняться. Я много размышлял после нашего прошлого разговора. Джереми раньше говорил так же, но, когда я вспомнил его письма, то понял, что они изменились после того, как он несколько месяцев побыл в Испании. Он перестал писать о войне, а о сражениях упоминал только вкратце, обычно, чтобы заверить, что с ним все в порядке. Вместо этого он пишет о друзьях вроде вас и веселых происшествиях. Тогда я этого не заметил, но, кажется, теперь лучше понимаю, как война меняет человека.

– Так и есть. – Джек распахнул дверь сарая и пропустил вперед своего спутника, державшего фонарь. – Поздравляю, Филипп. Ты становишься мудрее гораздо быстрее меня. Хочешь быть солдатом?

Филипп повесил фонарь на крюк, и тот осветил стойла, в которых находились три лошади и четыре коровы.

– Оставлю это Джереми. Один из отцовских кузенов работает в Ост-Индской компании, он обещал взять меня в ученики, когда мне исполнится шестнадцать. Кто-то в семье должен зарабатывать деньги, ведь надо заботиться о сестрах.

Оказывается, Мэг – не единственная практичная натура в семействе Ламбертов, подумал Джек, впечатленный ясными и лишенными эгоизма рассуждениями Филиппа.

– Думаю, Фиби, если захочет, найдет себе мужа. Но почему не замужем Мэг? Неужели у мужчин Уилтшира нет мозгов?

Филипп взялся за вилы и начал раскидывать сено по стойлам.

– Тетя предлагала организовать для Мэг дебют в Лондоне. Я был совсем маленьким, но помню, как она радовалась. Потом заболела мама, и Мэг отменила свои планы. С тех самых пор она заботится о нас, и сейчас ей почти тридцать. – Он с излишней силой воткнул вилы в стог. – Вот потому я и хочу иметь возможность заботиться о ней.

– Разве так уж невероятно, что Мэг еще может выйти замуж. Она едва ли старуха.

Филипп все понял правильно. Опустив зубья вил на пол, он окинул Джека суровым взглядом голубых глаз.

– Поскольку Джереми здесь нет, я обязан спросить вас о намерениях в отношении моей сестры. И если они есть, то об их благородстве.

Вероятно, можно было бы посчитать противостояние мальчика и мужчины вдвое старше его смешным, но Джек был скорее тронут. Он завидовал Ламбертам, которых объединяла любовь друг к другу.

– Говорить о намерениях, пожалуй, рано, но если они у меня появятся, то определенно будут благородными.

Филипп расслабился.

– Хорошо. Не хотелось бы проткнуть вас вилами.

Джек усмехнулся.

– Будучи неисправимым трусом, уверяю тебя, что не стану рисковать. Мэг очень повезло, что у нее есть такие защитники.

– Даже Тиззи и Лиззи набросятся на любого, кто обидит Мэг, и поверьте мне, если их достаточно сильно спровоцировать, они сильно кусаются, – с чувством произнес Филипп. – Хотите помочь мне кормить павлинов капустой? Поверьте, это еще тот опыт.

В полной гармонии они закончили свои дела в сарае и пошли к птичнику.


* * *

Мэг вытащила из духовки пирог с мясом и почками и поставила на деревянную разделочную колоду, довольно разглядывая хрустящую золотистую корочку. Пирог был простым деревенским блюдом, но хорошо ей удавался. Когда Джереми только попросил разрешения привезти на Рождество друга, Мэг ввиду ограниченности финансов и жилых комнат в доме решила, что Джеку Ховарду придется принять их такими, какие они есть. К счастью, несмотря на свое благородное происхождение, майор ко всему относился с веселой благожелательностью. Он был похож на человека, который сможет по достоинству оценить хороший пирог с мясом и почками.

– Пора уже ставить вариться брюссельскую капусту? – поинтересовалась Фиби.

– Подожди, пока вернутся Филипп и Джек. – Мэг помешала содержимое кастрюли. Сегодня вечером она готовила фасолевый суп, густой и острый. – Нет ничего хуже посеревшей, переваренной брюссельской капусты. – Посмотрев на сестру, она с надеждой спросила: – Что ты думаешь о майоре Ховарде сейчас, когда у вас было время получше познакомиться.

Фиби погрустнела.

– Прости, Мэг. Знаю, ты надеялась, что мы можем друг другу понравиться. Должна признаться, я и сама бы этого хотела. Однако, боюсь, этому не бывать.

– Разве он тебе не нравится?

– Очень нравится, – заверила Фиби сестру. – Майор добр, и в нем есть какая-то восхитительная надежность. Однако он гораздо старше, чем я ожидала, и вовсе не изысканный – больше похож на большого косматого медведя. Не могу представить, что влюблюсь в такого, и он определенно не расположен влюбляться в меня. – Она дразняще улыбнулась сестре. – Знаю, ты беспокоишься о моем будущем, но это же не последний шанс. Вместо того, чтобы очаровывать майора Ховарда, я готова подождать. Может, появится кто-нибудь лучше.

Услышав слова Фиби, Мэг ощутила такое сильное облегчение, что это ее потрясло. Возможно ли, что она хочет сама заполучить майора? Эта мысль была такой абсурдной, что она почувствовала, как по щекам ползет румянец. Пытаясь скрыть свою реакцию от заинтересованного взгляда сестры, Мэг зачерпнула ложку супа и попробовала, обжегши язык. Она ахнула и замахала рукой в тщетной попытке остудить рот.