Мейв Бинчи - Рождественский подарок

Ветра не было, но она ощутила, что по телу прошла дрожь. Уже второй раз за этот день! Почему-то вдруг вспомнилось, как мать помогала ей застегнуть молнию парадного платья в день восемнадцатилетия.

«Я так счастлива», — сказала тогда Дженет, с восторгом глядя на свое отражение в зеркале. «Ты никогда в жизни не будешь так счастлива, как сейчас», — ответила мама. Дженет это взбесило. Маленькая ремарка убила всю красоту и поэзию момента. Девушка не забыла того эпизода и считала, что мать тогда ошибалась.

Теперь она точно знала, что бывает большее счастье. Оно пришло, когда Дженет влюбилась в Марка. Четырнадцать месяцев любви и наслаждения — каждый день, каждую ночь. Почему же сейчас ей на ум снова приходят слова мамы — женщины, которая никогда не знала подлинной радости и во всем видела лишь дурное? Если слишком много смеешься, значит, перед сном будешь плакать; если распогодилось, позже разболится голова; если люди милы и любезны с тобой, значит, вскоре подстроят тебе какую-то пакость.

Прошло уже четыре года с тех пор, как умерла мать. Отец снова женился — на женщине совершенно другого склада: маленькой, кругленькой, постоянно хихикающей. Дженет не могла понять, что они нашли друг в друге, но это было абсолютно неважно. Хотя и трудно себе представить, но, вероятно, они встретились и сразу все друг про друга поняли, как сегодня это открылось Дженет и Лиаму. Отец познакомился со своей Лилиан в телестудии, куда они пришли в качестве зрителей какого-то шоу. Там они впервые увидели друг друга и вот теперь поженились. А Дженет и Лиам просто отправились утром на рыбный рынок. И вот уже через несколько часов он заявляет ей, что в это же время через год они будут близки! А еще он только что позвонил, чтобы пожелать ей счастливого Рождества. Все самое прекрасное только начинается!

В Рождество все смеялись над Дженет, подозревая ее в том, что она приняла какой-то таинственный наркотик, радикально меняющий отношение к жизни. Она целый день улыбалась блаженной улыбкой, нарезала все салаты, накрыла стол в саду, запекла картошку, не забыла поставить в холодильник вино. Дженет вовсе не была самой хозяйственной из четырех девушек, но настояла, что в этот раз все сделает сама. Морского окуня она готовила с особой нежностью, ведь этой рыбы Лиам касался собственной рукой! Вдвоем они смеялись, обсуждая этого окуня и то, как он свел их вместе.

День оказался счастливым, но удивительно длинным. Дженет казалось, что уже семь вечера, когда было всего пять. Кое-как два дня прошли. И вот настало то самое утро — утро перед свиданием. Под глазами у Дженет появились темные круги, потому что она все это время плохо спала. Слишком уж многого девушка ждала от этой встречи, слишком большое значение ей придавала. Нет, не стоит возлагать на нее такие уж надежды. Наверное, это было и впрямь чересчур, но спать она все равно не могла. Все парикмахерские были закрыты, поэтому Дженет вымыла голову и потратила несколько часов на то, чтобы уложить волосы так, как ей хотелось. Вначале она собиралась надеть персиковую блузку и серую джинсовую юбку, но потом решила, что будет выглядеть как девчонка на подпевках из мюзикла «Оклахома». В пиджаке идти нельзя — слишком жарко — и в открытом сарафане тоже — слишком претенциозное место. На рыбном рынке она была в джинсах, но теперь ей хотелось показать Лиаму, что она может одеваться и в другом стиле.

Когда она наконец остановила свой выбор на льняной юбке и простой белой блузке, уже подошло время вызывать такси. Машина опоздала. В ресторан Дженет вбежала вся красная, с озабоченным видом.

— Я заказал нам устриц, — сказал Лиам, с волнением заглядывая ей в глаза, чтобы удостовериться, не совершил ли он промаха.

Обычно Дженет не нравились самодовольные парни, которые сами заказывают еду для своих девочек. Но он ведь пытался проявить щедрость и великодушие. Дженет расплылась в улыбке:

— Что может быть лучше устриц?

Обед прошел так же, как посиделки в кофейне на рыбном рынке, и даже лучше. Они говорили о банковском деле и о том, как редко сейчас Лиаму удается поболтать с нормальным человеком. Он все время общается с представителями крупных корпораций, финансовых комитетов, читает отчеты, анализирует и принимает важные решения. А Дженет с готовностью рассказывала о школе: увы, у нее нет времени, чтобы узнать, чем живут дети, чего хотят от жизни, на что надеются. Нужно постоянно следовать программе, натаскивать перед экзаменами, достигать поставленных целей и добиваться каких-то результатов.

Они никак не могли доесть устриц — соус был очень сытным. Оба долго гоняли раковины по тарелке, и тут Лиам неожиданно сказал:

— Вы сможете провести со мной весь день?

— Да, конечно, а где? — спросила она.

— Место есть.

Она снова широко улыбнулась.

Не может быть, чтобы он был женат! И ни с кем он не живет, и ничем он не связан. Разве станет обманывать кого-то человек, который так уверенно и спокойно говорит, что у него есть свое «место».

— Правда? — сказала с надеждой и готовностью Дженет.

— Ну да, я забронировал номер на всякий случай.

Сердце у нее упало, и это мгновенно отразилось на лице девушки.

— Что-то не так, — сразу заметил Лиам.

— Нет, вовсе нет. — Она храбро улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

Лиам был прост и прямолинеен. Она ему понравилась, причем настолько, что он позвонил в сочельник, пригласил в дорогой ресторан, заказал устриц и забронировал номер на несколько часов, чтобы побыть с ней наедине. Наверное, следует себя саму обвинять в эгоизме и наивности — зачем она жаждала признаний, отношений, размечталась о том, что он свободен? Хотела урвать себе хороший куш, «путевку» в красивую жизнь? Но она ведь девушка без комплексов и знает, что мужчина и женщина могут, когда захотят, на равных наслаждаться друг другом. Прошли времена, когда представители сильного пола обязательно должны были становиться для своих дам защитниками и добытчиками.

— Что ж, может, не будем делать вид, что собираемся прикончить этих устриц? — сказал он весело.

— Я уже давно сдалась, — отозвалась она.

Они поехали в мотель. Дженет часто проезжала мимо него и каждый раз удивлялась, как это его владельцам удается сводить концы с концами. Теперь понятно: они сдавали комнаты с почасовой оплатой. Все было чисто и функционально. У Лиама была припрятана бутылка вина в сумке-холодильнике — еще одна подсказка: он заранее знал, что она согласится поехать в гостиницу. Он налил ей в стакан. Это было хорошее вино с виноградника, о котором они недавно говорили, но сегодня она уловила в этом букете лишь кислоту и горечь. Лиам был нежным и внимательным в постели, а потом прижал ее к себе, словно защищая от мира. Было ощущение, будто они так лежали раньше и будут так лежать еще много раз в течение многих лет. На время ее сердце оттаяло. Может, теперь так принято? Стереотипы поведения изменились. Не нужно ломаться, притворяться недоступной, стараться удержать внимание и интерес, торговаться, предлагая секс в обмен на какие-то обязательства…

— У меня есть для тебя маленький подарок, простая безделушка, — сказал он и потянулся к лежащему на тумбочке крошечному свертку. Она почувствовала прилив горячей, ни с чем не сравнимой любви к нему. И порадовалась, что не выплеснула на него свое негодование раньше, когда он за обедом предложил поехать в мотель.

— Что это?

Никогда еще в Рождество она не получала такого подарка.

Это была маленькая оловянная рыбка. Такую можно повесить на елку или приклеить к ней магнит и прикрепить к холодильнику.

— Это белый морской окунь, — сказал он, довольный, что Дженет, как ему показалось, обрадовалась сувениру. — Он напомнит тебе о том, как мы встретились — указали на эту рыбу, спорили, кому она достанется, и так стали друзьями. — Он снова обнял ее и крепко прижал к себе. — Близкими, близкими друзьями, — повторил он с благодарностью.

Она отвернулась, сжимая рыбку в руке.

— Славная. — Голос Дженет был бесцветным, а радость явно фальшивой.

— Это просто смешной сувенир, — сказал он смущенно.

— Нет, она и вправду славная.

В это мгновение ей хотелось оказаться за тысячи миль от этого места. Почему же она не поехала на своей машине? Сейчас невозможно было вспомнить. Кажется, хотела побыть рядом с ним подольше. Что ж, она побыла с ним, всю себя ему предложила. Теперь надо попросить, чтобы он отвез ее куда-то поближе к дому или к стоянке такси. Как все это гадко! Но надо держаться, чтобы не сморозить глупость.

— Что ты сказал жене? — услышала она себя как бы со стороны.

Он взглянул на нее так, будто она нанесла ему неожиданный удар, но все же отшутился.

— Она не спрашивала. А я ничего не говорил.

— А твои дети?

Зачем она все это выясняет? Ведь что-то хорошее между ними было, зачем же все уничтожать собственными руками?

— Они в бассейне и не знают, где я. Я так много работаю, что они не ждут, что я буду рядом с ними.

Лиам был с ней честным. И не попросил ответной откровенности.

Они вылезли из постели, в которой были так счастливы, так близки. Дженет обратила внимание, что он очень много времени провел в душе. Как будто нужно как следует вымыться после занятий спортом в фитнес-клубе. Он протянул ей чистое полотенце, когда она пошла в ванную, и Дженет долго прижимала его к лицу, чтобы остановить слезы, которые, казалось, сейчас польются ручьем.

В машине он острил и дурачился. Но ведь он такой умный и должен понимать: все, что было между ними, теперь кончено. Он спросил, где она живет. Дженет попросила подбросить ее до Балмейна[17].

— Нет, мы доставляем товары до подъезда, — засмеялся он, но, заглянув ей в лицо, решил, что шутка была грубоватой. Лиам погладил ее по коленке. — Я не хотел тебя обидеть. Мне было хорошо с тобой.

— Да, было хорошо. — Она хотела сказать это с чувством, но не получилось.

Он довез ее до ворот дома. В саду в шезлонге дремала Мэгги. Ей, вероятно, снился ее женатый любовник, который не мог оставить семью в праздничные дни. Кейт, наверное, работала в своей комнате, а Шейла отправилась играть в теннис, чтобы развеять тоску по родине, куда не смогла поехать на Рождество. Ни одна из них не знала, что сердце Дженет безнадежно разбито.

Лиам смотрел на нее.

— Мы увидимся снова? — спросил он с воодушевлением. Ему нравилось разговаривать с ней, смеяться вместе с ней, обнимать ее, любить ее. Он не видел причин, почему это не могло продолжаться дальше так же легко и солнечно, как началось.

Дженет честно призналась себе, что тоже не знает причин, за исключением одной — она чувствовала, что все кончено.

— Нет, мы не увидимся. Но спасибо тебе за все.

Теперь его глаза были грустными.

— Это из-за рыбки? Из-за маленького рождественского морского окуня? — спросил он с тревогой.

— Почему тебя это интересует?

Он помрачнел.

— Я думал, тебе понравится. Вроде смешной и немного наивный подарок. Я не хотел, чтобы это было что-то дорогое, хотя вполне мог купить заколку, или брошь, или что-нибудь еще за пятьсот долларов, но мне показалось, ты можешь это неправильно понять.

— Отличная рыбка, — сказала Дженет.

— Мы же встретились благодаря ей…

— Или благодаря чему-нибудь еще…

Повисло молчание. Лиам глянул поверх ворот.

— У тебя красивый дом.

— Да. — Она вдруг поняла, что он ничего не знает. Лиам ни разу не спросил, есть ли у нее друг или муж. Он решил, что она вольная птица, которая может запросто время от времени ездить на свидания в мотель, ведь для него это было так естественно.

— Там есть сад?

Теперь они говорили как чужие. Так случайные знакомые беседуют ни о чем на вечеринках.

— Да, небольшой сад… Ты знаешь, Лиам, этот сочельник был самым счастливым в моей жизни. Такого счастья уже никогда больше не будет.

Она знала, что произнесла это со всей страстью и заметила, что он смотрит на нее с беспокойством. Но почему-то после признания ей стало легче. Наконец-то в жизни что-то прояснилось.

Говорят, любая женщина с годами начинает походить на свою мать. Дженет снова задрожала. Она осознала, что все больше уподобляется матери. Скоро ее лицо окостенеет и на нем редко будет появляться улыбка, лишь кривая усмешка. Жаль, что не с кем поговорить об этом. Мужчина, с которым она прощалась у ворот, сумел бы ее понять. Он мог многое понять, если бы жизнь сложилась иначе.

Перевод И. Крейниной

Этель часто думала: может, все дело в ее имени? Кроме Этель Мерман[18], пожалуй, на свете не было энергичных и независимых женщин с таким именем. Во всяком случае, лично она не знала ни одной Этели, которая бы смело и решительно управляла собственной судьбой.