– Нет, ты должен отпугнуть ее и сделать это как можно скорее, до того, как она влюбится в него.

– Что? Всего через пару дней, проведя слишком мало времени в его компании?

Леди Эдрит топнула ногой.

– Я влюбилась в тебя в тот же день, как мы встретились. Я могу сожалеть об этом до сих пор, но таково женское сердце. Как только мы отдаем его, это уже ничем не исправить.

Сэр Олник погладил бороду на своем подбородке.

– Нет. Он отличный парень, но все эти шрамы отвратительны для нежных девиц. Кроме того, наш Оливер Николсон всего лишь грубый солдат.

– Каким и ты был, когда мы впервые встретились.

– Таким я и остался, несмотря на все твои усилия, и ты все еще любишь меня, не важно, что ты там говоришь. – Он проигнорировал ее сомневающийся возглас. – Как ты думаешь, парень сможет влюбиться в нее тоже? Зубы Господни, я так беспокоился насчет возвращения кольца, что никогда не задумывался насчет другой части: о руке истинной возлюбленной, куда это кольцо нужно надеть. Будь я проклят, неужели мы настолько близки к тому, чтобы наконец-то покончить с этим несчастным проклятием, с этим бесконечным полусуществованием?

– Нет, нет. Не стоит пробуждать свои надежды. Наш наследник всего лишь проявляет благородство, спасает прекрасную деву от драконов-родственников. Кажется, кое-какие представления о галантности никогда не умрут. Но нет, этот барон Уорт не знает, что такое любовь.

– А какой мужчина знает об этом, пока женщина не объяснит ему? – Старый рыцарь станцевал что-то вроде джиги над упавшими доспехами. – Он уже заинтересовался, насколько я могу видеть. И, по правде говоря, с кем бы это не случилось? Миссис Мерриот – такая уютная пышечка под всеми теми чопорными, бесформенными платьями, которые она носит, со всеми мягкими женскими изгибами в нужных местах.

– Что? Ты подглядывал за леди, когда она принимала ванну? Ах, ты… – Леди Эдрит поплыла по залу вслед за смеющимся мужем.


Амелия получала слишком много удовольствия. После пяти дней, проведенных в замке Уорт, ей было настолько комфортно, что ее страхи почти рассеялись, и она игнорировала опасности своего положения. Впереди лежала яма со змеями, и она беспечно вальсировала в этом направлении. Гибель находилась там, куда она, танцуя, направлялась, где не было ничего, кроме сомнений и отчаяния.

Ей нравился Оливер Николсон, барон Уорт, слишком сильно нравится. Она всегда ощущала расположение к нему, еще давным-давно во время идиллических летних месяцев своего детства, когда она гостила в Ростенд-Холле вместе с родителями. Даже тогда отношения между Николсонами и Ростендами были не слишком хорошими, но оба наследника учились в одной и той же школе и быстро стали друзьями. Грегори никогда не позволял своей маленькой кузине ходить за ними по пятам. То же самое делал и Оливер, но он всегда находил время, чтобы объяснить, что их приключения не безопасны для такой крошки, и что он принесет ей обратно гостинец с ярмарки, или из деревни, или из цыганского табора. И при этом он никогда не нарушал обещания. И теперь барон ни за что не изменит своему слову, пообещав сохранить ее репутацию. А вот ее сердце было в смертельной опасности.

Они почти не бывали наедине; он заботился об этом с помощью мисс Шарлотты. Сейчас, когда она чувствовала себя не так плохо, старшая мисс Манди меньше нуждалась во сне, так что они втроем играли в вист во время ночных дежурств. Ник позволял старушке выигрывать у него пенни, после того, как осыпал ее приятными комплиментами по поводу обшитых кружевом ночных чепцов, которые привез из коттеджа Манди. Он потчевал пожилую женщину и ее сестру, когда она была в сознании, вином и деликатесами, которые покупал в деревенской пекарне. У мисс Шарлотты и мисс Генриетты будут только счастливые воспоминания, которые они заберут с собой, когда вернутся в свой маленький домик. А Амелия заберет с собой в Ростенд-Холл разбитые мечты.

Ник никогда не женится. Так считают все соседи, а сестры Манди подтвердили эти слухи. У его кузена в Гемпшире было три сына, и говорили, что одного из них готовили к тому, чтобы он стал следующим бароном. Шрамы и военные ранения барона сейчас тоже были предметом пересудов, хотя Амелия считала, что его рука обретет часть былой силы, если он продолжит ухаживать за лошадьми и размахивать вилами. Нет, это именно Рождественское Проклятие, катастрофы, происходящие в декабре, все эти годы удерживали лорда Уорта от того, чтобы обзавестись женой. Во всяком случае, так говорили все вокруг. Амелия полагала, что Ник был достаточно благороден, чтобы пожертвовать собственным счастливым будущим ради защиты потенциальной жены от суеверия, несмотря на собственное, откровенное неверие в появление призраков или ведьм.

Если Ник никогда не женится, то Амелия не должна мешкать. Ей следует, снова сказала она себе, расчесывая волосы перед зеркалом, ей необходимо отправиться домой до того, как ее сердце будет полностью и безнадежно потеряно.

– Мы оба будем счастливы вернуться в наши собственные комнаты и наши сады, – заявила она сэру Дигби, лежавшему у ее ног, зная, что лжет и ему и себе. Садовники тети Вивеки ненавидели маленькую собачку и терпели его только потому, что он охранял их сарайчик с садовыми инструментами от мелких хищников.

Как они оба смогут вернуться в тюрьму, которой являлся дом ее тетки, после этой восхитительной интермедии? Ростенд-Холл был более роскошным, определенно лучше укомплектован слугами, там чаще принимали гостей, чем замок Уорт. Тетя Вивека проводила бесконечные чайные церемонии и поощряла бесчисленные посещения соседских матрон. В замок Ника никто не приходил с визитом, даже викарий, и все же Амелия была намного больше довольна обществом и беседой. Слишком, слишком довольна, повторила она себе, готовясь лечь в постель в своей спальне напротив комнат больных. Ее горничная Стоффард находилась там сейчас, неся ночное дежурство в последний раз. Пожилые леди уже поправились настолько, что могли спать без присмотра, и почти готовы вернуться в собственный дом. Амелии тоже придется вернуться к себе домой, чтобы помочь тете Вивеке с ее приемом в честь Нового Года. Она никогда не сможет принять предложение Ника стать его экономкой или что еще он собирался из милости предложить ей в прошлый раз, когда они были наедине. Нет, уехать отсюда будет наилучшим выходом, и это единственное, что ей остается. Отвратительный выбор.

Амелия расправила одеяло, расстеленное перед камином для сэра Дигби, а затем забралась в собственную высокую кровать и задула свечу. Она слышала, как собака покружилась по одеялу, а затем свернулась калачиком. В любом случае, когда Амелия проснется, то обнаружит, что он вскочил на кровать. Вскоре она услышала тихое похрапывание терьера, но ее мысли, а не звуки, издаваемые собакой, не давали ей уснуть. Амелия перекатилась на другой бок, взбила подушку, сбросила одно из покрывал с кровати. Что бы она ни делала и как бы она ни устала, сон не шел к ней. Наконец, она села и снова зажгла свечу с помощью лежавшего рядом кремня и начала читать книгу, которую держала рядом с кроватью. Она заснула в течение нескольких минут.

Амелия не имела понятия, сколько времени прошло, когда она услышала шум. Свеча выгорела, а книга лежала рядом с ней. Нет, это сэр Дигби свернулся у ее бока, начиная сонно рычать.

– Всего лишь оседает старая часть замка, – успокаивала Амелия собачку. – Или обрушился еще один комплект этих забавных доспехов. – Если бы это был ее дом, поклялась Амелия, раздраженная тем, что нарушили ее с таким трудом обретенный сон, она приказала бы убрать весь ряд обтянутых кольчугами манекенов на чердак. Она закрыла глаза, но шум послышался снова: тихий, таинственный скрип, словно кто-то осторожно, дюйм за дюймом, открывал старую, покоробленную дверь.

Дверь в ее спальне была как раз такой, и замка в ней не было.

Сэр Дигби теперь стоял, смотрел в этом направлении и рычал уже по-настоящему.

– Стоффрад, это ты? Что-то случилось с дамами?

Стоффард не ответила. Когда ее глаза привыкли к темноте, Амелия смогла различить очертания двери с полоской света от масляной лампы, горевшей в коридоре. Полоска продолжала увеличиваться.

– Стоффард? – Амелия выбралась из кровати, одновременно пытаясь найти кремень и свои тапочки. Она уловила легкий запах вареного мяса, напомнивший ей фрикасе из цыпленка, которое они ели на ужин. – Миссис Солтер?

Амелия повернулась, чтобы зажечь свечу и когда она снова оказалась лицом к двери, то ей показалось, что она увидела силуэт мужчины в проеме открытой двери, высокого, темноволосого мужчины.

– Ник? Лорд Уорт? Это не смешно.

Сэр Дигби залаял.

Темная фигура в проеме пробормотала:

– Будь я проклят! Чума на тебя и твою надоедливую собачонку.

Амелия закричала. На самом деле она захныкала, потому что голос застыл у нее в горле. Что она должна делать: броситься за каминной кочергой или просто упасть в обморок? Нет, она сделана из более прочного материала. Амелия закричала громче. Сэр Дигби тоже залаял громче. Незваный гость выругался громче. А затем здесь оказался Ник, его руки легли ей на плечи.

– С тобой все в порядке?

– Призрак, – задохнулась она. – Я видела призрак.

– Ерунда. Ты просто переутомилась, вот и все. Твой усталый разум соорудил этот кошмар.

– Нет, кто-то был здесь у двери, клянусь. Сэр Дигби тоже видел это. – Сэр Дигби прятался под кроватью, вся его шерсть стояла дыбом.

– Если бы один из слуг пришел проверить камины или лампы в холле, то я встретился бы с ним в коридоре. И я никого не видел.

Но до сих пор никто не пришел. Ее крики даже не побеспокоили старых леди в комнате напротив, а Стоффард, должно быть, задремала над шитьем.

– Но я видела его. Призрака, – настаивала она.

– Слишком много мадеры, моя дорогая. Ты же знаешь, что таких вещей, как призраки, не существует.

Теперь, когда ее сердце вернулось к нормальному ритму, а дыхание успокоилось, Амелия была уверена в этом. Нет никаких призраков. Особенно таких, от которых пахнет фрикасе из цыпленка. Но если не призрак и не слуга, то кто это был? Если на то пошло, а теперь она могла рассуждать разумно, то почему ее хозяин так быстро пришел ей на помощь? На нем была только ночная рубашка, ноги босые, а волосы все еще аккуратно причесаны, словно он так и не ложился в постель… задумав пробраться в ее кровать.

– Ах ты, негодяй, так напугать меня. И прийти сюда! Теперь я понимаю, какого рода предложение ты хотел мне сделать. Я думала, что ты хочешь предложить мне должность, и я была права, только никогда не воображала, что ты имел в виду должность твоей любовницы. – Амелия отвела назад правую руку и со всей силы ударила барона по лицу. – Может быть, я и бедная родственница, но я никогда не буду настолько бедна! Милостыня моей тети и в самом деле служит мне слабым утешением, но, по крайней мере, у меня остается гордость и достоинство. И моя добродетель, конечно же. Я уезжаю этим утром, пока моя репутация еще остается честной.

Ник отшатнулся.

– Какого дьявола? – Неужели ему снится кошмар? Он проглядывал бумаги у себя в спальне, когда услышал, как залаяла собака Амелии. Решив вместо нее отвести собачонку в сад, он приблизился к открытой двери ее спальни. За то, что он пришел ей на помощь, его ударили изо всех сил. Слава Богу, что барон решил подождать с предложением до тех пор, пока миссис Мерриот покинет его дом, предполагая, что только негодяй поставит благородную леди в неудобное положение: отвечать отказом на предложение хозяина. Возможно, ему следует еще раз обдумать свое решение предлагать руку и сердце этой женщине, размышлял Ник, если она потеряла рассудок. – Я никогда не предлагал тебе carte blanche [9].

Она засопела.

– Нет, но ты собирался.

– Я собирался? – В его глазах миссис Мерриот не выглядела той, из которой получилась бы хорошая любовница, потому что ее светлые волосы были заплетены в девичью косу, а из-под подола наглухо застегнутой фланелевой ночной рубашки выглядывали пальчики босых ног. Однако она выглядела восхитительно, и ее грудь определенно вздымалась. Конечно, это происходило от праведного негодования, а не от пылкой страсти, но, дьявол, ему ведь уже дали пощечину за то, что он вел себя как негодяй. С таким же успехом он может и заслужить больную щеку. Так что Ник поцеловал ее. А Амелия, несмотря на свои сомнения и страх за будущее, поцеловала его в ответ.

6

– Ей это понравилось.

– Ты подсматривал? Ах ты обглоданный молью плут! – Подражая миссис Мерриот, леди Эдрит ударила сэра Олника по щеке, ее рука издала свистящий звук, когда проходила сквозь его лицо.

– Что, а ты не смотрела?

– Я повернулась спиной, конечно же. Я ведь леди.

– Леди, которая в свое время была довольно похотливой девицей. – Сэр Олник поиграл густыми бровями, глядя на жену.

Леди приподняла подбородок и сменила тему.