Эвангелина Андерсон - Рождество хищницы

Джен крепче сжала густые черные волосы Дрю, поднимая бедра, бесстыдно предлагая ему себя.

«Боже – обожеобожеобоже! Это ощущается так хорошо! Так потрясающе!» – проносились мысли в ее голове, пока Женевьева неслась навстречу своему оргазму. Дрю поклялся, что заставит ее кончить сегодня вечером, и внезапно, после того времени, что показалось ей часами, когда он дразнил ее, Джен оказалась на самой грани. Но ей было нужно что-то... что-то еще, что-то еще, чтобы подтолкнуть ее к краю.

– Дрю, – выдохнула она, извиваясь под ним. – Я хочу... Мне нужно...

Казалось, он понял ее прекрасно. С низким рыком, вибрации от которого, казалось, пронзили все киску, Дрю ввел глубоко в нее два длинных сильных пальца и принялся толкаться ими в лоно. Одновременно с этим, он втянул чувствительный клитор между губ и принялся ласкать его языком, заставляя тело Женевьевы сотрясаться.

– Оо! Боже, Дрю, да! – задыхалась она, не в состоянии остановиться. – Да! Пожалуйста, да!

Оргазм пронесся сквозь Женевьеву, более глубокий и насыщенный, чем тот, который она получила предыдущей ночью, когда он просто терся об нее. Это было удивительно... удовольствие, подобного которому Джен не испытывала еще никогда в жизни, и оно распространялось в каждую ее клеточку, словно солнце взорвалось внутри, порождая суперновую звезду. От кончиков волос до пальцев на ногах – каждую часть ее тела пронзило наслаждением.

А затем, до того как она успела хоть что-то осознать, Дрю скользнул по ней вверх, прижав к кровати.

– Дрю? – Женевьева посмотрела на него, ее глаза неожиданно распахнулись еще шире от страха, когда она почувствовала твердую длину члена, прижимающегося к ее животу. – Ты сказал... ты обещал...

– Расслабься, детка, – Дрю посмотрел на нее, его глаза сверкали. – Мы собираемся просто притвориться, помнишь?

Происходящее совсем не казалось Женевьеве притворством, особенно когда она чувствовала, что длинный толстый ствол раздвигает опухшие губы ее киски. Но, хотя он скользил вдоль нее самым интимным образом, Дрю даже не пытался войти в лоно своим членом. Вместо этого он остался между ее бедер, потирая ее чувствительный клитор своим стержнем, толчок за толчком, пока Джен не почувствовала, что внутри нее начал зарождаться еще один оргазм.

Сдавшись удовольствию, Женевьева застонала и обвила его бедра ногами. Боже, что с ней было не так? Ей не следовало делать подобного! Это было уже слишком – слишком близко к черте, через которую Джен не желала переступать! Но, казалось, ничто не могло остановить мужчину, возвышающегося над ней. Он удерживал ее под собой, прижимая своим большим и мускулистым телом к матрасу, доминируя над Джен так, как никто и никогда в ее жизни. Женевьева чувствовала себя абсолютно открытой... полностью принадлежащей Дрю, когда он прижимался к ней, толкаясь против нее.

– Дрю! – выдохнула Джен, посмотрев на него.

– Поцелуй меня, – прохрипел он, склоняясь, чтобы завладеть ее ртом. – Я хочу целовать тебя, пока подвожу тебя к оргазму, Джен.

С легким стоном, она отдала ему свои губы, разомкнув их для голодного языка Дрю, когда тот стал настойчиво просить впустить его. У него был вкус шоколада и Джен – соков с ее киски – и это лишь завело еще больше. Боже, все это напоминало воплотившуюся жаркую эротичную фантазию – Женевьева не могла поверить, что делала это! Но чувствуя, как Дрю с каждым толчком терся о ее клитор, она ничего не могла поделать, кроме как подаваться ему навстречу... и часть ее хотела, чтобы он сделал намного больше, нежели просто скользил вдоль киски.

– Дрю! – беспомощно застонала она, разрывая их поцелуй, когда почувствовала, как второй оргазм накатывал на нее. – О мой Бог, я кончаю! Ты заставляешь меня кончать так сильно!

– Вот так, детка – кончи для меня, – мягко прорычал он. – Кончи на мой член.

Грязные слова, произнесенные низким хриплым голосом, какого Женевьева не слышала у Дрю, до того как между ними начали зарождаться эти новые сексуальные отношения, толкнули ее через край. Она выгнулась к нему навстречу, а затем, низко застонав, почувствовала, как его толстый член пульсирует между внутренних губ киски, а что-то горячее и влажное брызнуло на ее живот.

Они вместе кончили, и было не важно, что говорил Дрю о том, что они не будут смешивать их личные и рабочие отношения, Женевьева знала, что ничего уже не будет между ними как раньше.

«Мы должна прекратить это, – поклялась она себе, – Должны вернуться к простому притворству. Все идет слишком быстро – стоит нам только пересечь черту, и мы оба пожалеем об этом, вернувшись на работу после Рождества».

А затем Женевьева отбросила эти мысли. Завтра, она прекратит все, что происходило между ними… завтра. А сейчас Джен просто хотела наслаждаться удовольствием, которое Дрю подарил ей, и забыть обо всем остальном.

– Итак, судя по всему, вчерашняя ночь у вас прошла немного лучше.

Доктор Филлипс с одобрением посмотрел на изображение на экране.

– Да, эм, думаю да.

Голос Женевьевы звучал тихо и смущенно, в то время как они смотрели на запись вчерашних ночных интимных упражнений.

Дрю, бросив на нее обеспокоенный взгляд, увидел, что, несмотря на полумрак в комнате, Джен покраснела. Что касалось его самого, то он считал, что наблюдать за восхитительно чувственными вещами, что они вытворяли с обнаженными телами друг друга, было возбуждающе – или было бы возбуждающе, будь они единственными, кто смотрел запись. Но доктор Филлипс был с ними, и Дрю мог бы сказать, что именно из-за этого Джен испытывала неловкость и смущение.

От него не скрылось то, что она расстроилась, и, сидя в другом конце комнаты от него, раздосадовано поправляла рубашку. Дрю разозлился. Чертов идиот Филлипс с его склонностями к вуайеризму!

– Слушайте, – сказал он, нахмурившись, – вы увидели достаточно, чтобы понять, что мы последовали вашим предписаниям, так почему бы нам сейчас не покончить с этим?

– Думаю, пока нет, – пробормотал Филлипс. – Однако мы немного ускорим процесс.

Быстро перемотав сцену в ванной, он перешел к той части, где Джен лежала обнаженной на кровати, а Дрю рисовал на ее груди шоколадной краской для тела.

– Боже!

Теперь щеки Джен горели ярким пламенем, и Дрю почувствовал потребность защитить ее, а в его горле зародилось собственническое рычание. Не раздумывая, он потянулся к ней и притянул ближе к себе. Сначала Женевьева напряглась, но потом, спрятала лицо у него на груди, словно не могла больше на смотреть на экран. Ее столь явное сокрушение разозлило Дрю еще больше.

– Сейчас же остановите это гребаное видео, – прорычал он Филлипсу. – То, что вы наблюдаете за нами, заставило Джен почувствовать себя действительно плохо, и, лично мне не нравится, когда другой мужчина смотрит на мою жену.

– Х-м-м, этот небольшой просмотр упражнений, видимо, открыл совершенно иную вашу сторону, Дрю, – пробормотал Филлипс, не остановив запись. – Ваше чувство собственничества и потребность защитить раскрылись в вас намного больше, чем во время нашего прошлого просмотра.

– На этой записи мы намного больше обнажены, чем на прошлой, – подметила Джен. Несмотря на то, что ее голос звучал приглушенно, слова были понятны.

– Для вас это проблема, Женевьева? Чувствовать себя обнаженной и уязвимой? Это было сложным упражнением для вас? – спросил Филлипс, указывая на экран, где Дрю облизывал и посасывал ее соски.

– Это… было нелегко, – призналась она, наконец, сев прямо, с пылающими щеками. – Но это тоже не просто.

– Смотреть? Или знать, что кто-то другой посмотрит? – допытывался Филлипс.

– И то, и другое. Любое. Выберите то, что вам нравиться больше, – выдохнула Женевьева, прикрыв щеки руками. – Пожалуйста, можем мы просто выключить это?

– Через секунду. Расскажите мне, почему это было трудно для вас? Мне кажется, что это связано с вашей уязвимостью. Вот здесь, например, – размышлял Филлипс, показывая на экран. – Я вижу, что вы держите руки над головой – почему вы делаете себя еще более уязвимой, чем есть на самом деле?

– Потому что я велел ей это, – огрызнулся Дрю, нахмурившись.

– О? И вы были готовы сделать то, что он сказал? – психотерапевт неодобрительно посмотрел на Женевьеву. – Не возражаете следовать его приказам?

– Дрю был… очень доминирующим в, хм, спальне.

Щеки Джен покраснели еще больше, и она бросила взгляд на Дрю, который разглядывал ее с интересом. Ему казалось, что женщина неплохо отреагировала на его доминирующую сторону – то, чего она, разумеется, никогда не встречала на работе.

– Как сейчас? – Филлипс выглядел заинтригованным. – И вам нравится, когда ваш муж доминирует, Женевьева?

– Я… – она бросила на Дрю еще один взгляд. – Да, – почти что прошептала Джен. – Это… Я, ох, никогда не была с мужчиной, который… который действовал бы так. Но я… ммм, мне нравится это.

– Очень интересно, – Филлипс сделал пометку. – Конечно, на работе, Женевьева, вы всегда должны все контролировать – говорить другим, что делать. Но в спальне, вы не возражаете подчиниться приказам Дрю, отдавая ему контроль – правильно?

– Да. Я… Думаю, так и есть. О!

Дрю, изучавший ее лицо, пока Джен говорила, поднял взгляд, чтобы посмотреть, что именно заставило ее ахнуть. На экране была как раз та часть, где он расположился между ее ног, чтобы разрисовать ее киску шоколадной краской для тела. Дрю собирался вновь потребовать, чтобы Филлипс остановил запись – он, возможно даже, встав и перехватив контроль, сделал бы это самостоятельно, когда вновь посмотрел на лицо Женевьевы.

Ее щеки уже не просто порозовели от смущения – они пылали. Зрачки расширились, а дыхание было рваным.

Она была невероятно смущена… или невероятно возбуждена?

Филлипс, что внимательно следил за ее реакцией, вместо того, чтобы смотреть на сцену на экране, видимо, тоже хорошенько уловил язык тела Женевьевы.

– Кажется, этот момент прошлой ночи особенно влияет на вас, Женевьева, – пробормотал мужчина.

– Ам… да. Да, думаю, это так, – прошептала она в ответ, не отрывая взгляда от экрана.

Казалось бы, Джен не хотела смотреть, но почему-то не могла отвести взгляд. Быстро посмотрев на экран, Дрю понял, что сейчас как раз настало время той части, где он отказался от кисти, решив попросту разлить шоколадный соус на ее тело и слизать его.

Против воли, его член, и до того находящийся в полувозбужденном состоянии, затвердел в джинсах. Боже, он все еще помнил теплый, женственный запах ее киски… солоноватый вкус под приторной сладостью шоколада… то, насколько она стала влажной для него. Дрю бросил взгляд на экран, где был как раз тот момент, когда Джен запустила руки в его волосы, прижимаясь к его губам, полностью отдаваясь ему. Черт, это было горячо!

Он почувствовал, как рядом с ним беспокойно заерзала на диване Женевьева. Если она хотя бы наполовину чувствовала то, что чувствовал он…

– Я вижу, что вы, наконец-то, убрали руки от изголовья, – сухо прокомментировал Филлипс, пока все трое наблюдали за тем, как Джен изгибалась, стонала и объезжала язык Дрю.

– Я… Я не могла ничего с этим поделать, – прошептала Джен. – Я… Думаю, я потеряла контроль.

– И это было сложно для вас? Потерять контроль? – поинтересовался доктор. – Могу предположить, что это как раз то, что вы делаете редко.

– Никогда. Я… Я всегда держу все под контролем, – Джен все еще не отрывала взгляд от экрана.

– Но Дрю заставил вас потерять контроль… он позволил вам отказаться от ваших запретов и открыть для себя удовольствие… любить, – поддразнил Филлипс.

– Любить?

Отведя взгляд от экрана, Женевьева посмотрела на Дрю, который в ответ смотрел на нее.

Любви? Это слово крутилось в его голове. Это правда: Дрю чувствовал себя больше защитником и собственником по отношению к женщине, что сидящей рядом с ним, к женщине, к которой он привык чувствовать неприязнь, и думать о ней, как о боссе из ада. Но теперь он узнал ее лучше – и не только на плотском уровне. Под ее холодным колючим внешним видом пряталась страстная искренняя натура. Женщина, что сильно пострадала из-за развязности и предательства ее бывшего… потерянная маленькая девочка, которой хотелось, чтобы ее удержали и иногда подбадривали. И Дрю поймал себя на том, что ему нравилось быть тем, кто удерживал бы ее и успокаивал, любил это так же, как прикасаться и пробовать на вкус ее прекрасное тело.