Лиза Клейпас - Рождество сбывшихся надежд

 Богатый предприниматель Рэйф Боуман приехал в Лондон, чтобы жениться на леди Натали, невесте-аристократке, которая может удовлетворить все его амбиции. Но две вещи становятся на его пути: неодобрение компаньонки леди Натали Ханны... и страсть Рэйфа к женщине, которую он не должен хотеть и никогда не сможет получить...

A Wallflower Christmas

 

Дженнифер Эндерлин,

у которой так много достоинств:

мудрость, талант, красота и

душевное благородство.

Спасибо за то, что ты доставляешь

мне так много радости и в жизни, и в работе.

Всегда с любовью,

Л. К.

Лиза КЛЕЙПАС

Рождество Сбывшихся Надежд

Переводчики — ВалЗа, Zhabka, Ксю, Тэя, angel23, aryn

Корректоры — Тигра, Ксю

Редакторы — Вера, NATALY

 

Пару лет тому назад четыре молодые леди проводили Лондонский сезон, простаивая в сторонке на всех балах, званых вечерах и приемах. Вечер за вечером коротая время на стульях вдоль стены, девушки, в конце концов, разговорились. Хотя они претендовали на внимание джентльменов одного и того же круга, молодые леди пришли к заключению, что получат больше выгоды от дружбы, чем от соперничества. Более того, они привязались друг к другу и решили объединить свои усилия в поиске мужей для каждой, начиная со старшей по возрасту — Аннабел и заканчивая младшей — Дейзи.

У Аннабел, самой красивой из потенциальных старых дев, не было, увы, ни пенни приданого. И хотя почти все лондонские холостяки мечтали о жене с привлекательным личиком, щедрое приданое привлекало их намного больше.

Красоту Эви, с огненными волосами и россыпью веснушек, нельзя было назвать общепринятой. Все знали, что однажды она унаследует состояние своего отца. Однако, отец ее, бывший боксер, владел игорным клубом, и такое сомнительное происхождение было для юной леди непреодолимым препятствием. Хуже того, Эви была страшно застенчива и, вдобавок, заикалась. Джентльмен, который пытался с ней поговорить, позднее описывал знакомство только одним словом — пытка.

Сестры Лилиан и Дейзи прибыли из Нью–Йорка. Семья Боуменов, нажившая состояние на производстве мыла, была невообразимо, вульгарно богата. Боумены не могли похвастаться ни голубой кровью, ни манерами, ни покровителями в высшем обществе. Лилиан отдавалась дружбе всем сердцем, но отличалась твердолобостью и диктаторскими замашками. В отличие от нее Дейзи была мечтательницей и часто сожалела, что реальная жизнь даже близко не так интересна, как в ненасытно поглощаемых ею романах.

Подруги помогали друг другу преодолеть опасности, которые подстерегали их в Лондонском высшем обществе, утешали и поддерживали друг друга в бедах, печалях и радостях. Все четверо нашли достойных мужей, и больше о них не говорят, как о потенциальных старых девах.

Во время каждого великосветского сезона хватает невостребованных девушек. Увы, всегда остаются молодые леди, которыми джентльмены пренебрегли или которых проглядели, хотя многие из них достойны самого серьёзного внимания.

Однажды на Рождество в Англию приехал старший брат Лилиан и Дейзи — Рэйф Боумен. И жизнь одной из лондонских старых дев навсегда изменилась…

 

 

 

Лондон, 1845

 

— Это точно, — с удовлетворением сказала леди Уэстклиф, — откладывая в сторону письмо брата. — Ровно через две недели Рэйф прибудет в Лондон на клипере «Вихрь», название которого, думается мне, как никакое другое соответствует его грядущей помолвке.

Она бросила быстрый взгляд на Аннабел и Эви, которые на полу гостиной работали с куском тяжелого красного бархата, сшитым в кольцо. Они собрались в Марсден–Террас, в лондонском доме Лилиан, на полуденный чай и беседу.

Аннабел и Эви колдовали над «юбочкой»[1] под елку, вернее, пытались исправить результат предыдущих бесплодных усилий Лилиан. Эви отпарывала парчовую ленту, криво пришитую с одного боку, пока Аннабел обрезала неровный край и подгибала его.

Не хватало только младшей сестры Лилиан — Дейзи, которая жила с мужем в Бристоле. Аннабел давно мечтала увидеть Дейзи и выяснить, насколько ей подходила семейная жизнь. Слава Богу, скоро они все вместе в Гемпшире будут праздновать Рождество.

— Как думаешь, у твоего брата не будет проблем с тем, чтобы убедить леди Натали выйти за него замуж? — поинтересовалась Аннабел и нахмурилась, заметив на ткани большое темное пятно.

— Ни единой, — легко ответила Лилиан. — Он красив, обаятелен и очень богат. Против чего могла бы возражать леди Натали, не считая того, что он американец?

— Дейзи называла его повесой, а некоторые молодые леди могут не…

— Чепуха! — воскликнула Лилиан. — Рэйф совсем не повеса. Конечно, он немного погулял, но какой мужчина с горячей кровью этого не делал?

Аннабел осталась при своих сомнениях. Хотя к Дейзи, младшей сестре Лилиан, обычно относились как к мечтательнице и романтику, ей была присуща жилка проницательности и прагматизма, которая делала ее суждения вполне заслуживающими доверия. Если Дейзи назвала своего старшего брата повесой, значит, несомненно, тому были весьма веские доказательства.

— Он что, выпивает, играет в азартные игры? — спросила Аннабел.

— Иногда, — нахмурилась Лилиан.

— Бывает, что ведет себя грубо или неподобающе?

— Он же Боумен! Мы по–другому не умеем.

— Волочится за женщинами?

— Конечно.

— Он хоть раз хранил верность женщине? Был влюблен?

Лилиан насупилась.

— Мне об этом ничего неизвестно.

Аннабел приподняла брови и глянула на Эви.

— А ты что об этом думаешь, Эви?

— Повеса, — последовал лаконичный ответ.

— Ох, ну ладно, — проворчала Лилиан. — Может и повеса, но это не должно помешать ухаживанию за леди Натали. Некоторым леди повесы нравятся. Погляди на Эви.

Эви, продолжавшая упорно отпарывать парчовую ленту, тихо улыбнулась.

— Мне не все повесы н–нравятся, — ответила она, не отрывая глаз от работы. — Только один.

Эви, самая мягкая и учтивая из них, меньше других походила на женщину, которая могла взять в плен сердце лорда Сент–Винсента, пользовавшегося дурной славой, и, безусловно, относившегося к повесам. Эви обладала редкой и нестандартной красотой — большими синими глазами и огненными волосами, но была невыносимо застенчива. И, к тому же, заикалась. Однако спокойная сила и доблесть характера Эви навсегда покорили ее мужа.

— И этот бывший повеса безумно и явно тебя обожает, — сказала Аннабел. Она помолчала, пристально изучая Эви, а потом ласково спросила: — Сент–Винсент рад ребенку, дорогая?

— Да, он … — Эви оборвала себя на полуслове и подняла на Аннабел удивленно раскрытые глаза. — Как ты узнала?

Аннабел улыбнулась.

— Заметила, что на всех твоих новых платьях спереди и сзади есть складочки, которые легко распустить, когда фигура округлится. Это тебя сразу выдало, дорогая.

— Ты ждёшь ребенка? — от радости Лилиан взвизгнула, что совсем не подобало леди, а затем соскочила с дивана, плюхнулась рядом с Эви и обняла ее. — Вот это новость! Как ты себя чувствуешь? Уже тошнит?

— Только когда я вижу, что ты сотворила с бедной юбочкой под елку, — ответила Эви и залилась смехом в ответ на бурную реакцию подруги. Порой было совсем легко забыть, что Лилиан — графиня. Новый высокий социальный статус ни на йоту не повлиял на ее непосредственную натуру.

— Ох, тебе же вредно сидеть на полу, — воскликнула Лилиан. — Отдай ножницы, я сама возьмусь за эту проклятую штуковину…

— Нет! — одновременно воскликнули Аннабел и Эви.

— Лилиан, дорогая, — твёрдо продолжила Аннабел, — ты и близко не подойдешь к юбочке под елку. То, что ты делаешь с ниткой и иголкой, должно считаться преступным деянием.

— Я, действительно, стараюсь, — с кривоватой улыбкой запротестовала Лилиан, откидываясь на пятки. — Приступаю–то я всегда с добрыми намерениями, но потом эти мелкие стежки так надоедают, что начинаю торопиться. Но мы обязательно должны сшить очень большую юбочку под елку. Иначе капли воска с горящих свечей будут падать на пол.

— Не хочешь рассказать, откуда взялось это пятно?

Аннабел указала на темную, уродливую отметину на бархате.

Лилиан смущенно улыбнулась.

— Может этот кусок лучше развернуть к стене? Я опрокинула на него бокал вина.

— Ты пила вино во время шитья? — Аннабел подумала, что это многое объясняет.

— Надеялась, что это поможет мне расслабиться. За шитьем я нервничаю.

— Почему? — удивленно улыбнулась Аннабел.

— Вспоминается то время, когда мама стояла надо мной, пока я вышивала образцы. Каждый раз, когда я делала ошибку, она била меня по пальцам линейкой. — Лилиан усмехнулась, иронизируя над собой, но на этот раз улыбка не коснулась ее прекрасных карих глаз. — Я была ужасным ребенком!

— Я уверена, ты была чудесным ребенком, — мягко возразила Аннабел.

Она никогда не понимала, как при таком воспитании из Лилиан и Дейзи Боумен могло вырасти что–то хорошее. Настоящий подвиг в семье Томаса и Мерседес Боумен — непомерно требовательных, постоянно критикующих и полных пренебрежения. Три года назад, когда Боумены поняли, что никакое состояние не заставит высокородных холостяков Нью–Йорка вступить в мезальянс, они привезли двух своих дочерей в Лондон.

Сочетание упорного труда, удачи и должной безжалостности позволило Томасу Боумену создать одну из крупнейших и самых быстро растущих в мире компаний по производству мыла. Теперь, когда мыло оказалось по карману большинству населения, мыловаренные заводы Боумена в Нью–Йорке и Бристоле едва поспевали за спросом.

Не имея ничего, кроме денег, заполучить место в высшем обществе Нью–Йорка было практически невозможно. Наследницы с непримечательной родословной, такие как Лилиан и Дейзи, совершенно не привлекали холостяков, желающих повысить свой социальный статус через женитьбу. Поэтому Лондон, с постоянно растущим числом обедневших аристократов, представлял для американских нуворишей богатые охотничьи угодья

Как ни странно, но именно благодаря Лилиан, на которой женился Маркус, лорд Уэстклиф, Боумены вознеслись на недостижимую высоту. Никто не мог поверить, что сдержанный и влиятельный граф выберет в жены своевольную и упрямую Лилиан. Но за дерзким поведением Уэстклиф разглядел ранимое и неистово любящее сердце, которое она так старательно скрывала.

— Мы с Рэйфом были ужасными проказниками, — честно призналась Лилиан. — Два других наших брата, Рэнсом и Рис, вели себя получше, хотя это еще ни о чем не говорит. Дейзи тоже принимала участие в моих эскападах, но большую часть времени она мечтала наяву или пропадала в своих книгах.

— Лилиан, — поинтересовалась Аннабел, аккуратно скатывая ленту, — почему твой брат согласился познакомиться с леди Натали и Блэндфордами? Он действительно настроен жениться? Ему настолько нужны деньги или он стремится угодить отцу?

— Я точно не знаю, — ответила Лилиан. — Вряд ли дело в деньгах. Рэйф заработал целое состояние на биржевых спекуляциях на Уолл–Стрит, порой, как я подозреваю, весьма неблаговидных. Мне кажется, что он устал быть на ножах с отцом. Или возможно … — Она помедлила, по ее лицу скользнула тень.

— Возможно? — мягко поторопила Эви.

— Рэйф притворяется беззаботным, но он никогда не был счастлив. Отец с матерью вели себя с ним отвратительно. На самом деле, со всеми нами. Они никогда не позволяли нам играть с теми, кого считали ниже нас. А ниже нас они считали всех. Близнецы всегда держались вместе, мы с Дейзи тоже. Рэйф же всегда был один. Отец желал видеть его серьезным мальчиком, и поэтому изолировал Рэйфа от других детей. Ему никогда не позволялось делать ничего из того, что отец считал легкомысленным.

— И, в конечном счете, Рэйф восстал, — предположила Аннабел.

Лилиан чуть усмехнулась.

— Конечно! — Ее веселье сразу угасло. — И теперь я думаю… что случается, когда молодой мужчина устал быть серьезным, устал быть бунтарем? Что ему остается?

— Скоро мы об этом узнаем.

— Я хочу, чтобы он был счастлив, — продолжила Лилиан. — Чтобы он нашел ту, о которой смог бы заботиться.

Эви задумчиво посмотрела на подруг.

— Вы встречались с леди Натали? Что–нибудь з–знаете о ее характере?

— Лично я с ней не встречалась, — призналась Лилиан, — но у нее великолепная репутация. Леди Натали получила домашнее воспитание, а после своего дебюта в прошлом году стала пользоваться большим успехом. Я слышала, что она красива и чрезвычайно хорошо воспитана. — Она помолчала и состроила рожицу. — Рэйф напугает ее до полусмерти. Один Бог знает, почему Блэндфорды благосклонны к этому браку. Наверное, у них проблемы с деньгами. Отец заплатит любую цену за вливание новой голубой крови в нашу семью.