— Почему нет? Они будут проверять твой почерк, чтобы убедиться, что ты все сделала сама? Кто заметит?

И опять он был прав.

Тревожные колокольчики зазвенели в моей голове, но я не могла понять, с чего бы. Мы с Флейшманом постоянно помогали друг другу. В колледже на некоторые из его сочинений я потратила столько времени, что могла считаться автором. У нас было полным-полно общих вещей. Даже деньги…

Так отчего такая реакция на предложение помочь по работе?

6

В среду утром Линдси заглянула в мой кабинет с блокнотом в руках. Должно быть, на моем лице отразилось удивление. Впервые с момента нашего знакомства в ней проступило что-то деловое. И поверьте мне, это нелегко — выглядеть по-деловому в топике под зебру, который Линдси надела в этот день.

— Готова? — спросила она.

Я попыталась понять, о чем она говорит, но безуспешно.

— К чему?

— К еженедельному редакторскому совещанию. Все наши плюс Джейнис и Трой. Скучно и долго. Но присутствие обязательно. Тебе никто не сказал?

Я схватила со стола блокнот и поспешила за ней в конференц-зал. Если отбросить в сторону сомнамбулический туман, чувствовала я себя вполне бодро. Мы с Флейшманом проработали всю ночь. Разобрались со всеми рукописями, которые я принесла домой. Испекли четыре десятка шоколадных пирожных… и я съела только пять (каждый согласится со мной: когда дело касается ежедневных приемов пищи, важнее завтрака ничего нет).

Практически во всю длину узкого конференц-зала вытянулся прямоугольный стол. На одной стене висела грифельная доска. Вдоль другой выстроились стулья. Когда мы вместе с Линдси вошли в зал, на стульях уже сидели помощники редактора. Последний пустующий заняла Линдси.

— Извини, чтобы сидеть в этом ряду, нужно принадлежать к плебсу.

Андреа — она-то сидела за столом — помахала мне рукой, указав на пустой стул рядом с собой. Сев, я заметила, что она лихорадочно пишет в блокноте какие-то числа.

— Что ты делаешь? — спросила я.

Она постучала о стол тупым концом карандаша.

— Пыталась подсчитать, сколько я должна зарабатывать, чтобы выплачивать по «Мастеркард» на тридцать долларов в месяц больше, благодаря чему смогла бы полностью расплатиться с долгами… к 2026 году. Не так уж и много. Я думала, в два раза больше, чем теперь.

Сидящие за столом начали передавать друг другу ксерокопированные листочки. Сначала список долгов, составленный Уанч (мои сократились до пяти позиций… но этого чуда, похоже, никто не заметил). Затем шла страничка с заголовком «Обсудить». За исключением Касси и меня, под фамилией каждого редактора значилось несколько названий книг. У меня — одна. У Касси — тринадцать.

Андреа постучала карандашом по моему листку.

— В этот список включаются рукописи, пришедшие самотеком или через агента, которые ты прочитала за неделю и с которыми хочешь продолжать работать и дальше.

— Вижу, — пробормотала я.

Опять Касси меня задвинула.

— Касси всегда перебарщивает, — шепнула мне Андреа. — Из-за нее совещание ужасно затягивается.

Все редакторы собрались за четыре минуты до того, как в конференц-зал, в развевающемся шарфе, влетела Мерседес. Села во главе длинного стола, взяла в руку судейский молоток, постучала по полированной поверхности, что показалось несколько странным, — все и так смотрели на нее.

— От руководства поступила довольно любопытная служебная записка, касающаяся объемов продаж, — объявила она. — В последнем квартале в бестселлерах отдельные книги различных серий, а также серии «Девушка в городе» и «Воля Божья».

По другую от меня сторону стола самодовольно улыбалась Мэри Джо и сотрудницы ее божественного сектора. Перед Мэри Джо стояла неизменная кофейная кружка с девочкой. Андреа могла рассматривать эту емкость для жидкости как свидетельство наличия у Мэри Джо проблем с психическим здоровьем, но меня куда больше поражала долговечность фаянсовой кружки. Возрастом она не уступала моему младшему брату, который учился на втором курсе колледжа.

— Серия «Страсти» демонстрирует положительную динамику, как обычно, — продолжила Мерседес. В этой серии мы издавали наши самые эротические книги. — И какой из этого можно сделать вывод?

Мы нервно переглядывались, прежде чем Трой выпалил:

— Из этого следует, что американок интересуют секс и Иисус.

Я рассмеялась, и Трой, который сжевал несколько принесенных мною пирожных, заговорщически мне подмигнул.

Совет Флейшмана оказался очень дельным. Когда я принесла Трою пирожные, рассказала об обложке и нервном расстройстве авторши, он тут же вошел в мое положение. Объяснил, что однажды поменял обложку, потому что у героя на штанах выпирал очень уж большой бугор. Они взяли картинку с иностранного издания более ранней книги со схожим сюжетом.

— Конечно, это стоит денег, зато мы избавимся от гневных читательских писем и падения продаж.

— И вы это сделаете для меня? — Я широко раскрыла глаза.

— Ох, милая! Я уже слышу благодарность в твоем голосе. — И Трой рассмеялся. — Да, сделаю, и для тебя, и для себя. Незачем давать Арту Сальваторе повод уволить меня. А то и для чего-нибудь похуже…

Мои глаза вновь широко раскрылись, на этот раз в тревоге. Он, похоже, говорил о том, что за плохую обложку его могут поставить в бочку, залить ноги бетоном и сбросить в Ист-Ривер.

— Но это только слухи?

— Да-да, именно! — И он игриво ткнул меня в бок.

Один союзник у меня есть, подумала я.

Из всех сидящих за столом только Мерседес не развеселила шутка Троя.

— Совершенно верно, — кивнула он. — Разумеется, читатели не хотят, чтобы религия и горячий секс смешивались в одной книге…

— Разве не хотят? — вмешалась Маделайн. И добавила, когда на ней скрестились недоуменные взгляды: — В «Поющих в терновнике» первое смешано со вторым, и ничего, не так ли?

— Ричард Чемберлен[42] такой эротичный, — подала голос Энн.

Мерседес откашлялась.

— Мне кажется…

— Ой! — воскликнула Линдси. — А вы видели Ричарда Чемберлена в «Шогане»? — Она выставила перед собой шариковую ручку и имитировала беспорядочную пальбу. — У моей мамы есть DVD.

— Я думала, он гей, — высказался кто-то.

— Неправда!

И те, кто уже было задремал на оглашении результатов продаж, приняли живейшее участие в обсуждении сексуальной ориентации Ричарда Чемберлена: гей — не гей.

— Меня не волнует его реальная жизнь, — заявила Маделайн. — Он не был геем, когда уводил ту женщину по берегу, чтобы потом заняться с ней сексом.

— Это напоминало сцену на берегу из фильма «Отсюда — и в вечность» с Бертом Ланкастером, — внесла свою лепту Андреа.

— Берт Ланкастер был таким сексуальным… Мерседес вновь постучала молотком по столу.

— Разумеется, вы все знаете, что мы говорим о двух разных демографических группах: людях, которые ищут в книгах эротику, и людях, которые ищут в книгах духовность.

— А как насчет людей, которые сидят в прачечной-автомате и читают, чтобы не умереть от скуки? — спросила Андреа. — Таким может понравиться шаловливый священник.

— Думаю, мы отклоняемся от темы. — Мэри Джо попыталась прийти на помощь Мерседес. — Какие книги, судя по отчету, продаются хуже всего?

Естественно, она хотела это знать, убедившись, что ее серия сохраняет статус бестселлера.

Губы Мерседес сложились в сухую улыбку.

— Книги серии «Пульс» по-прежнему остаются на одном уровне. Продажи не снижаются, но и не растут.

Мерседес не смотрела на Риту. Столь подчеркнуто не смотрела на Риту, что все головы повернулись к ней. Рита жевала кончик ручки и выглядела так, словно уже насосалась чернил.

— Мы все должны понимать, что нельзя останавливаться на достигнутом, — продолжила Мерседес. — Необходимо постоянно генерировать новые идеи. Мне все равно, от кого они исходят: от вас, от авторов или от какого-нибудь безумца, который играет на ложках перед Гранд-Сентрал-стейшн. Главное, чтобы они не иссякали.

Касси вскинула руку.

— Да, Касси?

— Как раз вчера вечером я подумала, что хорошо бы выпустить серию книг о полицейском участке и каждую посвятить истории жизни одного из копов.

Мерседес щелкнула пальцами.

— Видите? Об этом я и говорю. И таких идей нам нужно много.

Касси зарделась от удовольствия.

У меня тоже возникло желание высказать какую-нибудь идею. Судя по всему, оригинальности от нее не требовалось. Я хочу сказать, разве есть что-то оригинальное в полицейском участке[43]? Да бросьте.

— И с этого момента, — Мерседес еще не закончила, — если вам попадется потрясающая книга с оригинальным поворотом сюжета, я хочу, чтобы вы шли прямо ко мне. Возьмите красную ручку и нарисуйте на лицевой стороне папки с рукописью большую букву «Н».

Сидящие за столом принялись недоуменно переглядываться.

— «Н» — значит «новинка», — пояснила Мерседес.

Андреа тихонько хрюкнула, мне пришлось уткнуться в блокнот, чтобы не рассмеяться.

После совещание (которое совсем и не затянулось) Рита была в ярости. Приказала нам встретиться с ней в наружном офисе, KMC.

Взяв по чашечке кофе с молоком, мы вышли из кафетерия и встали рядом с Ритой, которая дымила как паровоз.

— Где Касси? — спросила она.

Андреа слизнула пену с ложечки.

— Осталась после совещания лизать зад Мерседес.

— Наверное, сделать это следовало мне, — пробормотала Рита. — Совещание показалось мне зловещим. А вам?

— В каком смысле зловещим? — спросила я.

— У вас нет впечатления, что Мерседес намекала на мое грядущее увольнение? — Ответов Рита ждать не стала. — Ладно! Естественно. Меня уволят! Вопрос лишь один — когда?

— Почему вы так говорите?

— Со временем на всех падает топор.

— Мы как коровы на откорме, — проворковала Андреа.

— И я самый старый редактор. — Рита выдохнула очередной клуб дыма. — Я Мерседес в матери гожусь, знаете?

— Конечно, если бы вы родили ее в шесть лет, Рита, — отозвалась Андреа. — Вас не уволят.

Может, речь об этом действительно не шла, но Рита так нервничала, что ее волнение передавалось мне; и я уже не сомневалась: уволят как раз меня.

Я попыталась мыслить позитивно. Я! Нет, в Полианны[44] я определенно не годилась. Но, святой Боже, кто-то из нас должен был подсветить наш разговор лучиком надежды, иначе нас всех захлестнула бы обреченность.

— Мерседес лишь говорила, что мы должны немного оживить «Пульс»…

— Может, серия выдохлась, — прервала меня Андреа. — Люди просто не хотят все время читать о врачах и медсестрах.

— Почему? — Рита чуть оживилась. — Они же целую вечность смотрели «Скорую помощь». Мы просто должны придумать, как добавить огня в наши медицинские любовные романы. Правильно?

— Правильно, — откликнулась я.

Андреа продолжала сомневаться.

— А у тебя есть идеи, как это сделать? — спросила она меня. — В твоей голове плавают эти большие «Н»?

— Нет, — честно признала я.

— Тем не менее подумайте, — напутствовала нас Рита. — Прочешите рукописи, которые лежат у вас на полках. Может, найдете что-нибудь интересное.

Поняв, что и это совещание закончилось, мы с Андреа развернулись, чтобы уйти.

— Ребекка, подожди, — остановила меня Рита. — Мне нужно с тобой поговорить.

— Bay, у нее уже проблемы? — полюбопытствовала Андреа.

Рита коротко глянула на нее.

— Тебе не пора на ленч?

— Спасибо, уже иду, — рассмеялась Андреа и направилась к ближайшему ресторанчику.

Рита нахмурилась, потом бросила окурок на асфальт, растерла каблуком.

— Перед самым совещанием мне позвонила агент Дарлин Пейдж. Сказала, что теперь Дарлин будет работать с Касси. Когда это случилось?

— Ох! — Я начала переминаться с ноги на ногу. — Вчера.

Рита скрестила руки на груди.

— Ты просто решила раздать своих авторов?

— Я не раздавала, — ответила я. — Касси сама забрала. Четырех.

— И ты собиралась сказать мне об этом… когда?

Я попыталась думать быстро, но после трех часов сна и пяти шоколадных пирожных давалось это нелегко.

— Я хотела было устроить скандал, Рита… но что вы могли сделать? Авторы недовольны. Вы не смогли бы заставить их работать с редактором-новичком, если уж они решили, что им нужен другой редактор, не так ли?

Рита склонила голову набок.

— И что, по-твоему, послужило причиной недовольства авторов?

Мне хотелось высказать все, я скрипела зубами и молчала, глядя прямо перед собой. Вспомнились школьные законы, хоть речь шла о Касси. Весь мир ненавидит доносчиков.