Наталия Доманчук - Розовые очки

Пока они поднимались по широкой лестнице, Катя рассказывала Марку про норманнские башни со стрельчатыми окнами.

— Но вся красота внутри! Ты сейчас в этом убедишься, — произнесла она довольно и потянула его в храм.

«Кто бы сомневался!» — подумал Марк, глядя на Катю, хотя тут же поймал себя на мысли, что и внешняя красота девушки великолепна: она была сегодня в светлом сарафанчике с мелкими, нежными цветочками, невысоких босоножках с завязочками на тонкой щиколотке и шляпке. Про Марка тоже не забыла и в автомобиле протянула ему белую бейсболку с красным логотипом «Феррари».

— Не знаю, за кого ты болеешь в Формуле 1, но мне импонирует Кими Райкконен, и очень нравится их дизайн. Надевай, а то солнечный удар получишь, тут очень жестокое солнце, никого не щадит.

Марк был сражен ее внимательностью, как здорово она продумывает все до мелочей, и теперь он совсем не удивлялся, что она смогла поднять свой бизнес до таких высот.

— Главная достопримечательность этого собора — мозаики. Вот, смотри, этот слева от Иисуса, знаешь, кто?

Марк пытался прочитать буквы, но не смог.

— Это Марк. Апостол. Ученик Петра. В честь него построен собор Святого Марка в Венеции. Может, мы с тобой в следующий раз встретимся там? Вдруг это твое место силы?

Она просто убивала его своим вниманием и заботой. Ему не верилось, что есть такие женщины… нет, что есть такой человек на свете, который думает о нем, которому он так сильно интересен и нужен.

Марк так остро чувствовал ее чистоту, искренность, любовь. В каждом слове. И она не просто дарила, она передавала ее ему, как иглу под кожу, и — раз, все, ты заражен и болен, в твоих венах навечно течет это светлое чувство.

Когда они вышли из собора и сели на лавочку, любуясь морем, она добила его окончательно:

— А ты ничего не чувствуешь, гуляя здесь? Знаешь, давным-давно, еще в 200 году до нашей эры, именно эту дорогу проложил некий Марк Левин. Он был римским военачальником и консулом. Хороший мужик, столько побед в войнах одержал, сильный, волевой, мне кажется, что ты похож на него.

Катя рассказывала про победы, какие города тот взял, как воевал с моря, а Марк уже ее не слушал, а думал: «Девочка, что же ты делаешь со мной? Как мне платить за твою любовь? Чем отдавать?»

Он совсем потерялся в мыслях, завис, застрял где-то между воспоминаниями, когда мама его сажала к себе на колени и хвалила за съеденный суп и вчерашней безумной ночью, которую он провел с Катей. Потом возвращался в прошлое и пытался вспомнить, заботилась ли о нем его жена, Маша? Вдруг всплыл эпизод, как он пришел домой усталый и попросил у нее перекусить, но она отмахнулась, как от мухи, и продолжила смотреть «Рабыню Изауру».

А Аня? Девочка, которая его более пяти лет ублажает в постели? Хоть раз предложила чашечку кофе или ужин?

Марк смотрел на Катю стеклянными глазами.

— Я тебя совсем замучила своими рассказами? Прости. Пойдем обедать? Тут в километре есть кафе, где ты сможешь отведать свой любимый стейк.

И опять акцент на его вкусы и предпочтения. Как же он хотел сделать что-то для нее! Но не понимал, не знал, что именно.

Когда сели в автомобиль, Марк решил, что подумает об этом дома, когда голова будет пустая, когда ее глаз не будет рядом, ее запаха…

«Любовь — это очень больно!» — почему-то пронеслось в его голове.

Три дня пронеслись как одно мгновение, и расставаться опять было сложно, но уже не так мучительно. Марк уступил Кате, и они поехали его провожать на кабриолете. От аэропорта до отеля было всего двадцать минут езды.

Марк летел не в Москву, а в Лондон на совет директоров, собирался там пробыть максимум два дня и на обратном пути опять увидеться с Катей, хотя бы одну ночь. Но ей он этого не сказал, хотел сделать сюрприз. В этот раз они отошли попрощаться в сторонку перед VIP-комнатой и минут десять целовались как безумные.

Еле оторвав от себя Катю, он прошептал ей в ухо:

— Будь хорошей девочкой!

Катя вернулась в отель спокойной. У нее тоже был план, как увидеться с Марком, и она его собиралась в деталях обдумать с самого утра. А сейчас было время спать. Она сняла сарафан и забралась в постель. Под подушкой почувствовала что-то, включила прикроватную лампу и увидела пачку денег — десять тысяч евро.

Она смотрел на них и не понимала: зачем, кому, за что?

Марк бросил ее? Поэтому он так жадно целовал ее напоследок?

Она упала на подушку и уставилась в потолок. Мысли перегоняли друг друга, прыгали, цеплялись за логику, за воспоминания и разрывали ее душу на части. В таком оцепенении она пролежала, пока не зазвенело сообщение от Марка:

«Приземлился».

«Подскажи, пожалуйста, эти деньги за какие услуги? За секс? Поцелуи? Экскурсию?» — написала и уставилась на экран.

Телефон зазвонил, но она сбросила вызов и написала:

«Я не хочу с тобой говорить! Марк, я не шлюха! Неужели ты этого еще не понял?»

«Прекрати истерику. Если бы я дал тебе их в руки, ты бы не взяла. Подними трубку, я все объясню».

Телефон снова зазвонил, и Катя нажала на зеленую кнопочку.

— Катюш, я похож на альфонса?

Она молчала.

— Хорошо. Молчи. Главное, слушай. Я мужчина. Надеюсь, ты это заметила? И я не представляю себе, как можно приехать на встречу к своей женщине и позволить ей платить за все. Вот не представляю себе это возможным, понимаешь? Как потом уважать себя?

— На постель деньги кладут только шлюхам! — сквозь слезы пробурчала Катя.

— Ну, котенок, ну что ты такую ерунду говоришь?

— Я в фильмах видела.

Марк улыбнулся, он почувствовал, что она уже не сердится.

— Не выезжай из этого отеля, хорошо? Я постараюсь через пару дней прилететь. И долго буду просить прощения.

Она еле слышно дышала и молчала.

— Я сейчас положу трубку, а ты мне пришлешь сердечко. Это будет означать, что ты на меня сердишься, но уже не так сильно и готова простить. Хорошо? Все, спокойной ночи, котенок.

Марк положил трубку и уставился на экран. Через пару секунд увидел красное сердечко от Кати, улыбнулся и послал ей смайлик-поцелуй много-много раз.

В Лондоне он пробыл сутки и в обед следующего дня освободился.

«Какие планы у моей девочки на вечер?» — поинтересовался уже в аэропорту.

«Закончить читать книгу».

«Как скучно!»

«Есть другие предложения?»

«Я подумаю. Сейчас погуглю как можно провести время», — и прислал ей смеющийся смайлик.

Через час Катя спросила, нашел ли он что-то интересное, но Марк был не в сети. Она сразу поняла, что он летит к ней, и побежала приводить себя в порядок: помыла голову, сделала укладку, макияж, надела чулки, каблуки и новое белье персикового цвета.

Поудобней расположившись в гостиной, эротично закинув стройные ноги на стол, она взяла в руки книгу, чтобы не скучать, и углубилась в чтение. Роман был про измену и недоверие супругов. Она отложила его в сторону и вдруг посмотрела на себя со стороны: Марк заходит в номер и видит, что его женщина сидит готовая и ждет… только кого? Точно ведь не Марка, он даже не намекал на приезд и может подумать, что она ждет другого?

Она взяла телефон и написала Марку:

«Я знаю, что ты летишь ко мне. Я очень сильно жду тебя!»

И не отправила. Просто оставила эту надпись написанной. И это было правильным решением. Эта была та самая интуиция, которая ее редко подводила.

Марк взял ключ от номера на стойке регистрации и без стука вошел в комнату. То, что он увидел, его шокировало — он подумал именно о том, о чем переживала Катя.

Букет тюльпанов, который он принес, моментально опустился бутонами вниз, а глаза потухли, взгляд обдало холодом.

Он даже сказать ничего не смог, просто стоял и хватал воздух ртом. Катя подошла к нему и сказала:

— Я тебя ждала!

Но он не поверил и еле заметно мотал головой, что она говорит неправду.

— Марк, пойди к столу и возьми мой телефон в руки. Открой и посмотри мое сообщение к тебе, которое я написала и не отправила.

Он сделал, как она сказала, и, облегченно вздохнув, сел на стул.

— Откуда ты узнала, что я прилечу?

— Почувствовала.

Он улыбнулся, но какой-то грустной, рассеянной улыбкой.

Катя подошла ближе и подняла одну ногу на соседний стул:

— Я так понимаю, это все можно снять? КинА не будет? — она потянулась к ажурной резинке на чулке и чуть спустила вниз.

— Оставь! — рыкнул Марк, схватил ее и усадил к себе на колени. — Дай пять минут в себя прийти.

— Тебе изменяли?

Он кивнул. Катя думала, что никогда не узнает его историю, но он, казалось, ждал этого вопроса и легко, как будто хотел исповедаться, стал рассказывать: о жене, о ее молодом любовнике, о том, как она погибла, и про Лешку.

Марк и Маша были знакомы с первого курса мединститута. Родители девушки развелись, когда той было десять лет. Маша осталась с мамой, Анастасией Валерьевной, жить в Ленинграде, а отец переехал в Москву.

Отец — Николай Сергеевич, был известным в городе профессором медицины, преподавал в университете и имел огромные связи. При переезде в Москву он устроился в министерство на серьезную чиновничью должность.

Развелись родители за один день. Николай Сергеевич был старше своей супруги на двадцать лет и очень любил молоденьких студенток. Со своей третьей женой, Настенькой, будущей мамой Маши, он познакомился, когда та училась на третьем курсе. К тому времени он уже был два раза разведен и, влюбившись с первого взгляда, он женился на ней не раздумывая. Через год Настенька родила мужу дочку Машу и ушла в декрет. А через десять лет Николай Сергеевич влюбился в другую студентку. И тоже с первого взгляда. И хоть поначалу жениться на ней не собирался, но когда был застукан, то сразу смирился: они с Настей подали на развод, а он с чистой совестью и молоденькой студенткой переехал в Москву.

Поначалу Маша ненавидела отца и не собиралась его прощать. Хотя тот очень любил дочь и баловал: в свои пятьдесят лет она у него была единственным ребенком.

Мать Маши после развода переключила все свое внимание на дочь, и ее гиперопека изрядно напрягали самостоятельную и уверенную в себе девочку. Настя боялась остаться одной, чувствовала себя незащищенной и неуверенной, и дочка для нее стала центром вселенной. Девочка не знала отказа, в каждом взгляде читала одобрение, и на каждом шагу чувствовала, что она единственный человек на Земле, около которого все и вращается.

Но ближе к окончанию школы Маша влюбилась в одноклассника Мишу, который собирался поступать в МГУ, и решила вместе с ним переехать в Москву. Мать долго рвала и метала, но девушка стояла на своем и вскоре стала студенткой первого курса московского мединститута. Поселилась она в общаге, хотя отец и предлагал ей жить у него. Но у Николая Сергеевича к тому времени была следующая, пятая по счету новая жена, естественно, молоденькая и красивая студентка. И хоть старику уже было шестьдесят, но выглядел он солидно: белая густая шевелюра, открытые голубые глаза, а одевался он всегда строго и стильно. Один раз Маша все же побывала у отца дома, в его чиновничьих апартаментах. Маша пришла поздравить отца с юбилеем, и те гости, и та обстановка, которую она увидела, ей очень не понравились. Не было в них душевности, любви и искренности.

С парнем, из-за которого Маша переехала в Москву, она через два года рассталась и стала свободной в отношениях.

Марк не обращал на девушку внимания и попросту не замечал, хотя Маша была очень яркой: светлые локоны, голубые глаза, курносый носик, да и фигурой не была обижена, только вот ростом немного не вышла, едва доставала ему до груди.

Когда Маша и Марк перешли на третий курс, у них начался новый предмет — патологическая анатомия, а после курса появились практические работы. Всем студентам из группы сказали быть в восемь утра возле морга.

Этот день Марк никогда не забудет: темное, морозное утро, все студенты стояли у здания и дрожали от страха. Сегодня они в первый раз должны были увидеть трупы и произвести вскрытие.

Марк ненавидел медицину. Если теорию он еще как-то терпел и легко заучивал, то практику даже в страшном сне не мог себе представить. Его родители успокаивали:

— Да не волнуйся ты так! Возможно, в первый раз будет немного страшно. Может, даже и во второй. Но потом будешь легко пить чай рядом с трупом!

Марк очень рассчитывал на то, что именно так и будет.

Но тогда, возле морга, он еле держал себя в руках.

Их преподаватель, патологоанатом, провел их в коридор, устроил небольшой опрос по теории и вместе со всеми студентами спустился вниз.