— Дань, ну прекрати. Никто на тебя вешать ребенка не собирается. Она мне поможет, а я ей. Тем, чем смогу. Знаешь, я просто тебе не говорил этого… я тогда сидел на скамейке и просил Бога: дай мне шанс, пожалуйста, выбраться из этой ситуации. И через мгновение на лавочку села Катя. Это Бог ее послал, понимаешь?

Данила закатил глаза:

— Гера… ну когда ты уже повзрослеешь? Не нравится мне эта баба!

— Она всего на неделю. Ну, пожалуйста! Мне очень надо не ударить лицом в грязь перед мамой. Помоги мне!

— Давай сначала узнаем, кто она. Я попрошу Костика пробить и собрать инфу. Мне нужен ее паспорт, идем.

Данила потащил друга в палату и, когда они вошли, обратился к девушке:

— Катя, мне нужен твой паспорт, чтобы оформить тебя в больнице.

— Да, конечно! — она достала из рюкзака документ и подала ему.

Данила сразу вышел, а Герман присел на стул рядом.

— Успокоилась?

Катя улыбалась. Она выглядела невероятно счастливой.

— Это сказка какая-то! Ты не представляешь себе, как долго я шла к этому! Три выкидыша были на ранней стадии. Наверное, мне надо поговорить с доктором, да? Рассказать ему об этом. Еще куча других операций. Я уже отчаялась…

— А кто отец ребенка? Кстати, ты замужем? — Герман с испугом посмотрел на девушку.

— Я вдова. А отец… — она задумалась, — какая разница? Это мой ребенок. И все!

— Вот и отлично! Теперь давай придумаем нашу историю любви. Если я скажу матери, что я не просто женюсь, а у меня будет ребенок, то это вообще будет суперклассно! Ты ведь не против?

— Герман, я сейчас так счастлива, что с удовольствием сыграю любую роль, хоть невесты, хоть матери, хоть бабушки!

В палату вошел Данила, отдал девушке паспорт, и она его положила в рюкзачок.

— Ну, давай, рассказывай, кто ты, чем занимаешься, — попросил Данила.

Катя поправила подушку и вкратце рассказала парням все, что с ней произошло за последние три года. Рассказ лился легко, девушка не нервничала и делилась своей грустной историей так, как будто и не с ней это было. Катя чувствовала, что у нее сейчас начинается другая жизнь: такой долгожданный ребенок, любимый город и невероятное желание жить и быть счастливой.

— Так кто из них отец малыша? — спросил Герман.

— Не знаю. Надо подсчитать…

Данила бросил на друга осуждающий взгляд, и Катя это заметила.

— На самом деле это неважно. Это мой ребенок, и они об этом никогда не узнают. Я перееду в Питер, это мое решение.

— А кто ты по профессии? — опять поинтересовался Данила.

— Я закончила физмат МГУ. Но заниматься хочу другим: пять лет назад я получила второе образование — литературный работник. Буду искать работу в этом направлении.

Парни удивленно переглянулись, а Герман даже ахнул:

— Ничего себе! Это ты по адресу попала. Перед тобой владельцы небольшого, но очень перспективного издательства. Всем заправляет Данила — он у нас мозг, а я сердце — отвечаю за рекламу и дизайн. Мы всего год как существуем, но уже на взлетной полосе.

Мужчины еще немного посидели, Герман рассказал, как зарождалась идея издательства и как они шли к ней. Данила все время молчал, только хмуро смотрел то на друга, то на Катю.

Когда они ушли, Катя поговорила с доктором и попросила сделать ей УЗИ. Через полчаса она убедилась, что все хорошо — восемнадцать недель беременности, и очень скоро у нее будет дочка.

Чувства, которые охватили ее, словами описать сложно. Что-то невероятное, щемящее душу, когда неудержимое блаженство переполняет с головы до пят и льется восторгом так, что хочется петь и плясать. К ней вернулась радость жизни, стало легко на душе, хотелось обнять весь мир и признаваться ему в любви. Она начала вспоминать, была ли когда-нибудь так счастлива? Вспомнила, как лежала в объятиях Марка после их первой ночи. Что-то похожее… но сейчас это был другой уровень. Тогда ей было страшно за будущее, а сейчас спокойно и легко на душе. Все камни были сброшены и оставлены в Белокаменной. Все трудности и невзгоды остались позади. Начинается новая, счастливая жизнь!

Сейчас все будет хорошо, она в этом не сомневалась.

Первые два выкидыша у нее случились на ранней стадии — шесть-семь недель. Третий — на восьмой неделе. Сейчас уже восемнадцатая! И врач утверждал, что ребенок в порядке. Катя сладко потянулась и погладила живот.

Марк… от его имени уже не кололо… Даже больше. Катя хотела, чтобы ребенок был от него, а не от Лешки!

Она огляделась и увидела на тумбочке календарь-треугольник, взяла его в руки, подсчитала восемнадцать недель от сегодняшней даты и рассмеялась. Выходило 31 декабря. В этот день у нее не было близости. Последняя встреча с Марком была 30 декабря, а с Лешкой — 1 января. Интересно, какой сперматозоид победил? Она представила себе, как они бегают наперегонки, чтобы забраться в нее и еще раз рассмеялась.

Настроение было прекрасное!

Данила и Герман зашли в квартиру. Эти апартаменты на канале Грибоедова они купили год назад: просторные четыре комнаты с тремя спальнями и гостиной, совмещенной со столовой.

— Ты не против переехать в гостевую спальню? — спросил Герман друга.

Данила что-то недовольно буркнул под нос.

— Дань, ну прекрати. Всего неделю потерпеть, неужели тебе это так сложно сделать для меня?

— Я уже год слышу — потерпи!

— Ну, прости, что моя мать такая живучая. Что я могу с этим поделать?

— Перестать быть трусом и признаться ей! — зло бросил Данила.

— А потом она умрет, а я всю жизнь буду мучиться, что из-за меня и моего признания?

— У нее четвертая стадия рака. Она умрет от этого, а не от твоего признания.

— Не могу я. Прости. Не могу, — грустно повторил Герман.

Данила зашел в спальню и принялся переносить свои вещи в соседнюю комнату.

— Хорошо хоть меня не выгоняешь из моей же квартиры! — бурчал он.

Герман помогал ему и виновато вздыхал.

— А как ты меня представишь? — Данила остановился и посмотрел на друга.

— Не знаю. У меня есть два варианта: брат Кати или мой старый друг, который развелся и временно живет с нами.

Телефон Данилы завибрировал, и он ответил.

— Да, Кость, рассказывай, — приказал он в трубку и уселся на диван.

Герман продолжил переносить вещи друга в соседнюю спальню, пока тот слушал «доклад» про Катю.

Вскоре Данила отключил телефон и в упор посмотрел на друга:

— Девочка Катя совсем непроста. Слышал про комбинат «Мясная республика»?

Герман кивнул.

— Это ее детище. Двадцать лет поднимала. Действительно МГУ закончила, родители крутые, муж погиб три года назад.

— Может, ты хоть сейчас проникнешься уважением? Для тебя же так важно, что человек не лодырь.

— Посмотрим… — хмуро ответил Данила.

— Нужно завтра с утра вещи Кате купить. И телефон, который я профукал.

Даниила пожал плечами, мол, делай что хочешь.

Вечером Герман пришел к Кате в больницу с новым мобильником и сим-картой.

— Вот, купил. Чтобы ты на связи была, а то сейчас без телефона как без рук.

— Гер, я вспомнила, у меня под чехлом в телефоне была карта Сбера, куда приходят деньги. Надо ее срочно заблокировать.

Герман вставил сим-карту в телефон, активировал ее, и через пять минут Катя позвонила в банк и заблокировала свою карту.

— Все хорошо! Деньги со счета никто не снял. Надо будет восстановить ее тут, наверное. Хотя у меня полно наличных денег. Буду их пока тратить.

— Я все беру на себя. Расслабься и отдыхай. Завтра надо тебе одежду купить, в шкафу развесить. И обувь. И еще… мне нужны твои фотографии, чтобы в рамку поставить. Мы же с тобой почти молодая семья.

— Да, конечно!

Катя взяла из рюкзака компьютер, выбрала десять фотографий и переслала их Герману.

Затем они около часа придумывали историю знакомства, рассказали друг другу про родителей и про то, о чем мечтают.

— Все, пора спать. Приду за тобой утром, покажемся Вадиму и сразу по магазинам и домой. Спи! — Герман подошел к Кате и поцеловал в лоб.

Девушка немного смутилась, но заметила, что ей понравилось его внимание. У нее не было брата, но сейчас она почувствовала такую семейную, родственную заботу.

В этот же вечер она проверила e-mail от Марка. Ничего. Он не писал ей, не звонил, он вычеркнул ее из жизни.

Значит, так надо! Видимо, их встреча была для того, чтобы у нее появился ребенок. Обиды на Марка уже почти не было. Ведь именно благодаря ему или его сыну она носит такого долгожданного ребенка! Катя теперь знала абсолютно четко: он ее не любил.

Это она влюбилась как дурочка, растворилась в нем, на все для него была готова… А он… нет, он не любил.

Пора отпустить, перестать думать о нем и просто вычеркнуть из своей жизни. Он ведь это сделал? И она сможет!

Катя удалила свой e-mail адрес, по которому они в начале знакомства переписывались. Телефон тоже восстанавливать не собиралась. У нее новая жизнь, новые друзья, новая она!

Утром Герман забрал Катю из больницы, они заехали в шопинг-центр, накупили одежды, несколько пар обуви и продуктов.

— Запеку на обед мясо и сделаю два салатика, — как бы, между прочим, сообщила Катя о своих планах.

— Зачем? Мы можем заказать еду из ресторана, — предложил Герман.

Катя махнула на него рукой. Что он понимает? Она хотела понравиться его маме и сделать все, чтобы та была довольна. Хотя, конечно, Катя интуитивно понимала, что такое в принципе невозможно. Это как с ее мамой. Что бы дочь ни сделала — всегда будет или мало, или «Ну хорошо, и чего ты от меня ждешь? Похвалы? Ты сделала то, что должна была!»

Герман поехал встречать мать в аэропорт, Катя успела разложить вещи по шкафам и прошлась по квартире: она была очень уютной, чувствовалась женская рука. «Интересно, кто из них в семье баба?» — хихикнула и поправила вязанное покрывало на кровати.

Данилу она сегодня не видела, он ушел рано, и Герман сказал, что тот будет поздно вечером.

Маргарита Абрамовна оказалось женщиной далеко за шестьдесят с резкими чертами, колючими глазами и узким, бледным, болезненным лицом. Катя сразу к ней прониклась жалостью и поняла Германа: такую женщину расстраивать больно, он не посмеет. Его мать была невероятно худой, изможденной, сморщенной, ее ключицы выпирали. Жизнь ощущалась только в глазах, и то, их свет был тусклым, прощальным.

Маргарита Абрамовна осмотрела Катю, как оценивают лошадь по экстерьеру, и сделала вывод:

— Я так понимаю, ты выбрал себе в жены домашнюю кошечку, которая будет тебя встречать после работы и мурлыкать в ногах?

Катя громко рассмеялась над такой характеристикой, а Герману было не до шуток, он решил заступиться за девушку-кошку.

— Нет, мама, ты ошибаешься. Катя очень сильная личность и уже двадцать лет как генеральный директор мясокомбината, с кучей филиалов по всей России.

Маргарита Абрамовна удивленно выгнула бровь, а Катя, улыбаясь, кивнула:

— Домашняя кошечка из меня так себе. Но я буду стараться.

— Мой сын любитель гульнуть. Держать за яйца его надо сильно и желательно не отпускать ни на секунду. В Штатах, пока он учился, девушек менял каждый день.

— Это было до меня. Сейчас он угомонился и хочет иметь настоящую семью, да, милый?

— Да, любимая! — Герман обнял невесту и чмокнул ее в щечку.

— Давайте к столу! — предложила Катя, и они втроем сели обедать.

Маргарита Абрамовна критично осмотрела угощение на столе и почти ничего не съела:

— Мне только отварное можно, — призналась она, когда Герман стал настаивать попробовать запеченную телятину.

Катя сразу же вскочила и принялась готовить бедующей свекрови бульон.

Они втроем обсудили дальнейшие планы молодых. То, что мать Германа скоро станет бабушкой, ее не впечатлило. Видимо, она не верила, что доживет до этого дня.

К ужину присоединился Данила. Для гостьи была приготовлена история, что Данила неделю назад расстался с девушкой, сейчас ищет жилье, а пока живет у лучшего друга. Как ни странно, но Маргарите Абрамовне он понравился:

— Хороший у тебя друг, Гера! — произнесла она, загадочно закатив глаза. — Серьезный, не то что ты!

Засыпать в одной кровати с чужим мужчиной Кате было и стыдно, и смешно одновременно.

— У меня точно такая же мать, как у тебя, — призналась Гере Катя, укрывшись одеялом, — представляю себе, что с ними было бы, если мы сообщили им всю правду о нас: ты — любишь мужчин, а я — не знаю, от кого беременна.

Герман засмеялся, Кате тоже было весело.

— Герман! Как ты смеешь? — она попробовала скопировать голос Маргариты Абрамовны, а потом постаралась вжиться в роль своей матери: — А ты, Катери-и-и-и-ина? Тебе не рассказывали, что спать с двумя мужчинами практически одновременно это аморально?