Рут Ланган - Розы Гленросса

— Не сейчас, ребята. Подождем, пока они подойдут поближе.

Джейми Морган стоял среди своих товарищей, наблюдая, как захватчики, волна за волной, появляются из тумана и обнажают мечи, готовясь к бою. Джейми старался своим присутствием хоть немного успокоить напуганных людей.

— Джейми, говорят, что они изнасиловали всех женщин и детей перед тем, как сжечь Пенродшир дотла. Они не оставили ни единой живой души, вырезали даже скот, который не смогли забрать с собой.

Несмотря на разницу в возрасте, Дункан МакКей был самым близким другом Джейми. В детстве они вместе учились воинскому искусству. И хотя Джейми был потомком королевского дома Морэй, а отец Дункана — всего лишь конюшим лорда, мужчины были друг другу ближе, чем иные братья.

— Здесь не Пенродшир, Дункан. Клянусь могилой моего отца, я не отдам этим дикарям Болликрю. Сегодня мы прогоним их к морю, туда, откуда они явились.

— А что, если у нас не получится, Джейми? — Дункан дрожал под холодными струями дождя.

Джейми крепко сжал плечо друга.

— Тогда мы встретим смерть, как подобает воинам, — он повернулся к своим людям, которые сбились в кучу, пытаясь поплотнее закутаться в свои клетчатые плащи. — Они нас еще не заметили, и это наше единственное преимущество намного больше, поэтому постарайтесь оставаться незамеченными как можно дольше. И помните, нам придется стоять насмерть. Все понятно?

Воины закивали. Их объединяла не только любовь к своей земле — все они были беззаветно преданы своему вождю.

Когда варвары подошли совсем близко, шотландцы собрались с силами, сжимая в руках мечи и кинжалы и ожидая приказа Джейми. Когда он прозвучал, они бросились вперед, вопя, как разъяренные баньши. Им все-таки удалось застать врагов врасплох. Воздух наполнился звоном стали и криками раненых. И хотя земля уже давно покраснела от крови, один из горцев продолжал криками подбадривать своих товарищей, бросаясь из одной схватки в другую. Он был полон решимости отразить вторжение.

Бой длился уже несколько часов. Несмотря на то что Джейми Морган и его товарищи бились с отчаянной отвагой, варвары продолжали теснить их из маленькой деревеньки к лесу, где спрятались женщины, дети и старики.

В сгущающихся сумерках семья Алексы Мак-Каллум пробиралась через лес. Услышав за спиной шаги преследователей, отец, Энгус Мак-Каллум, приказал своей жене и трем дочерям спрятаться, остановился и обнажил меч, приготовившись до последнего вздоха защищать тех, кого любил.

Варваров было не больше полудюжины. Их наготу прикрывали только набедренные повязки из звериных шкур, а в глазах отражалась ненасытная жажда крови. Энгус дрался с храбростью, которую породило отчаяние, но ничего не смог поделать с этими гигантами. Убивая старика, они смеялись.

Увидев, что отец упал, Алекса выбежала из своего убежища и схватила выпавший из его руки меч, полная решимости любой ценой защитить свою семью. Варвары настолько удивились, что несколько минут просто стояли и смеялись при виде девушки, сжимающей меч, почти равный по длине ее росту.

Наконец один из них шагнул к Алексе, чтобы отобрать у нее оружие. Он не ожидал встретить сопротивление и не думал, что девушка умеет обращаться с мечом. Когда он бросился к ней, Алекса не отступила и приняла бой. Первым же взмахом меча ей удалось задеть его руку. Варвар закричал от ярости. Ему на помощь пришли остальные, и вместе они в считанные минуты прижали девушку к дереву, после чего легко ее обезоружили. И хотя Алекса больше не могла защититься, она гордо вскинула голову, ожидая смерти.

Но вместо этого, пока один из дикарей держал ее, остальные бросились в заросли кустарника, где без труда разыскали ее семью.

Рыдающую от ужаса Алексу заставили смотреть, как они издеваются над ее матерью, сестрами и даже ребенком перед тем, как убить их, после чего они вернулись к ней. Хоть она не понимала ни слова из их грубого языка, но хорошо представляла, что они собираются делать. Кровь застыла у нее в жилах. Девушка мысленно попросила богов послать ей мужество, чтобы выдержать последнее испытание, которое ей уготовано перед смертью. Она закрыла глаза, чтобы не видеть приближающихся дикарей.

Внезапно послышался крик боли. Алекса открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из врагов падает на землю, а высокий воин-шотландец вытаскивает меч из его тела. Он весь был покрыт кровью, льющейся из многочисленных ран и уже» пропитавшей его плащ, но, казалось, не замечал этого.

Джейми Морган мельком взглянул на девушку. Ее храбрость была достойна восхищения. Она была не менее отважной и гордой, чем любой из его воинов. А от ее красоты у него замерло сердце.

Он оттолкнул ее к себе за спину и повернулся к врагам. Хоть варваров было больше, каждый взмах его меча заставлял их отступать. Джейми с легкостью расправился с ними, убивая одного за другим.

Рыдая, Алекса упала на колени, потому что держаться на ногах сил у нее уже не было. Джейми безумно хотелось обнять ее и успокоить, но, прежде чем он смог произнести хоть слово, он услышал крики своих товарищей. Бросив последний взгляд на девушку с гривой огненных кудрей и полными слез зелеными глазами, он ушел, оставив ее одну на лесной поляне в окружении изуродованных мертвых тел.

Она смотрела вокруг, словно не веря в то, что все происшедшее здесь — реальность, а не страшный сон. Глаза Алексы повсюду встречали только смерть и разрушение. Все, кого она любила, были мертвы, и их кровь заливала родную землю. Оцепенев, она сидела рядом с мертвыми, пока на землю не спустилась ночная тьма.

— Сестра Фиона, как себя чувствует наш пациент?

Мать-настоятельница вошла в комнату и остановилась у кровати.

— Такие раны стали бы смертельными для более слабого человека, — монахиня в коричневой рясе положила холодный компресс на лоб неподвижно лежащего мужчины, все тело которого покрывали многочисленные повязки из льняной ткани. — Ему приходится бороться за каждый вздох, преподобная мать.

Она грустно покачала головой и всхлипнула.

— Боюсь, что ему не суждено прийти в себя.

— Тише, успокойтесь, — настоятельница монастыря мягко коснулась ее плеча. — Мы должны сохранять веру, сестра Фиона. В конце концов, он не обычный человек. Если бы не молодой лорд, нас бы уже давно поработили захватчики.

— Да, я знаю, преподобная мать, — монахиня вытерла слезы. — И мое сердце разрывается, когда я думаю о том, что мы почти ничего не можем для него сделать.

— Вы ошибаетесь, сестра Фиона. Многое в наших силах. Кроме бальзамов и трав у нас есть еще и наша вера. Я верю, что у всех нас есть своя роль в великом божественном замысле. Не зря молодого лорда привезли именно к нам, в аббатство Гленросс. Мы должны сделать все, что в наших силах, а в остальном положиться на милость Господа, — настоятельница отвернулась, но возле двери остановилась снова. — Я соберу сестер в часовне. Если потребуется, ради нашего лорда я готова поднять на ноги даже небеса.

— Вы его видели? — молодая послушница в туго накрахмаленном белом платье с передником стояла посреди группки монахинь в коричневых рясах. Хоть она и старалась говорить шепотом, было понятно, что ее просто распирает от желания поделиться новостями о пациенте. — Он такой знатный, но такой худой, что у меня при виде его сердце кровью обливается.

— Да-да! — к ним, хромая, подошла сгорбленная от старости монахиня. — Я слышала, как мать-настоятельница говорила отцу Лазарю, что это чудо Господне, раз, несмотря на свои раны, юный лорд еще жив.

Глаза у послушницы стали размером с блюдца, стоявшие на ее подносе. Девушка подалась вперед, чтобы не пропустить ни слова.

— Вся Шотландия славит нашего юного лорда. Они называют его лордом из лордов, героем Болликрю. Когда все его люди погибли, он продолжал стоять, своим мужеством вселяя страх в сердца врагов. Несмотря на тяжелые раны, он продолжал сражаться с варварами, пока они не пустились в бегство, спасая свои жизни. Благодаря ему сегодня наша земля снова свободна. Говорят… — она глянула вверх и увидела мать-настоятельницу, которая быстро спускалась к ним по лестнице с лицом, потемневшим от гнева, словно грозовая туча.

— Снова сплетничаем, Мордрунд? А работа пускай подождет? Сестры, если вы уже закончили петь псалмы, то, думаю, самое время преклонить колена в часовне и помолиться за тех, кто в этом нуждается.

Получив вполне заслуженную взбучку, женщины тут же разбежались. Но в коридорах они еще долго перешептывались об отважном герое, которого привезли к ним в аббатство и который сейчас лежит, отвоевывая у смерти каждое мгновение.

Мэри, мать-настоятельница обители Креста Господня, стояла у окна, наблюдая за невысокой девушкой, работающей в саду. Она снова отметила, с какой нежностью та ухаживает за хрупкими цветами. Когда эта девушка появилась в аббатстве, окруженный стенами прекрасный сад был почти полностью уничтожен захватчиками. Стены были разрушены, украшенные искусной резьбой древние каменные скамьи перевернуты, все цветы вытоптаны. Но как только физическое состояние девушки позволило ей работать, она, словно охваченная навязчивой идеей, начала в одиночку восстанавливать былую красоту сада. Хоть девушка никогда не произнесла ни слова и, казалось, вообще редко обращала внимание на окружающих ее людей, работа на свежем воздухе вернула румянец ее бледным щекам и помогла понемногу восстановить здоровье.

Происшедшие в девушке перемены были удивительны. Когда ее привезли в аббатство, несколько недель она неподвижно лежала в постели, безмолвно взирая на монахинь, которые терпеливо кормили ее, купали и заставляли поправляться, хотя было ясно, что девушка хочет умереть. Однако ей было суждено выжить. Выжить, несмотря ни на что.

«С молодым лордом произойдет то же самое, — думала мать-настоятельница. — Со временем он полностью поправится». Она очень надеялась, что он попал сюда потому, что ему было суждено выжить, и верила, что у всего, вплоть до самых обычных вещей, есть свое предназначение и тайный смысл.

Она отвернулась от окна и поспешила дальше по коридору, чтобы сменить сестру Фиону, которая попросила позволения сходить в часовню.

— Как сегодня себя чувствует наш пациент?

— Без изменений, преподобная мать, — в последние дни казалось, что бедная сестра Фиона все время сдерживает готовые пролиться слезы. — Я больше ничего не могу сделать, разве что помолиться за него.

— Тогда идите, а я пока побуду с лордом. И скажите новой послушнице Мордрунд, чтобы она принесла еще целебного бальзама.

Старая монахиня опустилась на колени возле ложа раненого и склонила голову в безмолвной молитве. Внезапно она услышала тихий хриплый шепот. Говорившему стоило больших усилий произнести всего несколько слов:

— Значит, я умер?

— Милорд! — мать-настоятельница удивленно вскинула голову. — Нет, милорд, вы очень даже живы.

Она прикоснулась ладонью к его лбу и с облегчением отметила, что жара, который мучил его уже много дней, нет.

— Хвала небесам!

— Вы возносите хвалу небесам? Разве ангелы носят рясы? — раненый запинался, каждое слово давалось ему с немалым трудом.

— Что это за место? Рай или ад?

Джейми подумал, что, судя по боли, которую он испытывает, это вряд ли мог быть рай.

— Не ад и не рай, милорд. Я мать-настоятельница Мэри из обители Креста Господня. Вы находитесь в аббатстве Гленросс.

— Аббатство? — Джейми смутно вспомнилось огромное каменное строение с высокими шпилями, перед битвой звоном колоколов сзывавшее крестьян укрыться за его каменными стенами. — Значит, его не разрушили?

— Нет, милорд. Аббатство пострадало, но благодаря вам уцелело.

— Враг? — Джейми попытался сесть.

— Бежал, милорд. Опять-таки благодаря вам, — мать-настоятельница мягко заставила его лечь на меховое покрывало. — Вы были тяжело ранены. Сейчас вам нужно отдыхать и набираться сил.

— Мои товарищи?

Монахиня покачала головой, не желая отвечать на этот вопрос.

— Мы поговорим об этом позже, милорд. Несмотря на то что мужчина только что пришел в себя, его пальцы крепко сжали запястье пожилой женщины.

— Скажите мне, что случилось с моими людьми! Что с ними?

— Говорят… говорят, что никто не выжил.

Она увидела, как свет покинул глаза молодого воина и его сменило что-то темное и опасное. Страх шевельнулся в ее душе.

— Сейчас вам необходимо отдохнуть, милорд, чтобы вы смогли поправиться.

Его красивое лицо потемнело от гнева.

— Зачем?

Мать-настоятельница невольно вздохнула.

— Потому что весь труд по восстановлению того, что было разрушено, ляжет на плечи тех, кто молод и силен. И потому, что вы нужны своему народу.