Виктория широко раскрыла глаза.

«Мне это снится, – подумала она, – кошмар не отпускает меня». Однако тут рядом с Хопкинсом появилась ее бабушка Гермиона. Вид она имела крайне рассерженный.

– Виктория, – резко произнесла она, – твое поведение снова было неприемлемым. Мало того что тебе обязательно нужно было публично поругаться с сэром Френсисом, нет, тебе нужно было сделать это незадолго до того, как он был убит. Немедленно одевайся, я буду сопровождать тебя на беседу с комиссаром.

Этого не может быть, это все неправда…

– Мне известить мистера Монтгомери, мисс Виктория? – услышала она слова Хопкинса.

– Да, пожалуйста, сделайте это. Ах нет, он на острове Мэн, – вспомнила она.

Впервые со дня смерти отца Виктория пожалела, что рядом нет мистера Монтгомери: не как ее опекуна, а как адвоката.


«Уж лучше бы меня эскортировал в Скотленд-Ярд полицейский, чем бабушка Гермиона», – мрачно подумала Виктория, сев в карету рядом с леди Гленмораг. Убийство сэра Френсиса все еще не укладывалось у нее в голове. Карета резко тронулась с места. Небо было затянуто тучами, по окнам и крыше барабанил дождь.

Ее бабушка выглядела свежей и отдохнувшей, несмотря на то что, скорее всего, спала лишь несколько часов, и была одета идеально. На ней было светло-серое пальто с изысканным узором из волнистых линий и кругов. Воротник и длинные чашеобразные рукава и такая же светло-серая шляпа были оторочены мехом. Женщина смотрела на внучатую племянницу все так же с возмущением.

– Твоя бабушка Виктория тоже постоянно устраивала скандалы. Твой отец не просто выбрал омерзительную профессию, – слово «профессию» она произнесла с отвращением, – своим аморальным образом жизни, который он выставлял напоказ, он компрометировал свою семью. Но даже эти двое не сумели добиться того, что их будут допрашивать как свидетелей по делу об убийстве.

– Я не убивала сэра Френсиса, – поспешила заявить Виктория.

– Что ж, я очень на это надеюсь. Процесс по делу об убийстве с тобой в качестве обвиняемой – только этого нашей семье и не хватало, – леди Гленмораг подняла брови. – Как бы там ни было, ты совершенно разрушила то хорошее впечатление, которое успела произвести на гостей бала, и испортила вечер своей кузине.

Виктория решила промолчать и не напоминать о том, что не хотела участвовать в бале.

Бабушка погрузилась в укоризненное молчание, и Виктория была ей за это очень благодарна. Поскольку, как это часто бывало, когда она оказывалась заперта в замкнутом пространстве и волновалась, ей стало не хватать воздуха. Девушка заставила себя дышать ровно и спокойно.

Сквозь деревья Грин-парка Виктория краем глаза увидела Букингемский дворец. Под дождем он тоже казался серым. Ничто больше не напоминало о ярко освещенном бальном зале минувшей ночью. Ей казалось невообразимым, что не прошло и дня с тех пор, как она предстала перед королем в бальном платье, флиртовала и танцевала с Рэндольфом.

Постепенно шоковое состояние отступало, и она мысленно вернулась к убийству сэра Френсиса. Она презирала его, и его смерть от чьей-то руки не тревожила ее. И все же девушке было жаль, что она больше не сможет прийти к нему, чтобы узнать, кем была та загадочная женщина, которая спасла ее из горящей квартиры.

«Теперь я никогда не узнаю, почему отец лгал мне. Никогда больше я не смогу вспоминать о нем с легкостью…»

Мгновение спустя Виктория уже презирала себя за такие размышления и только потом заметила, что карета едет не в сторону площади Пикадилли, а сворачивает на Сент-Джеймс-стрит.

– Разве мы едем не в Скотленд-Ярд? – удивленно поинтересовалась она. – Вы же говорили, что со мной хочет поговорить комиссар.

– Мы встретимся с ним в доме твоего дедушки. У Скотленд-Ярда наверняка кишмя кишат журналисты. – Бабушка Гермиона наморщила нос, словно от неприятного запаха. – Секретарь твоего дедушки все утро провел, звоня главным редакторам всех лондонских газет с просьбой не упоминать твоего имени в связи с убийством. Тем не менее будет лучше, если нас не увидят возле Скотленд-Ярда.

«Наверное, при разговоре с комиссаром будет присутствовать не только бабушка Гермиона, но и дедушка, – подумала Виктория. – А я-то думала, что хуже уже быть не может…» Бабушка снова бросила на Викторию возмущенный взгляд.

– Конечно же, все узнают, что тебя допрашивали в связи с убийством. Однако есть разница, будут ли люди говорить об этом скандальном происшествии шепотом или же открыто.

Пока карета катилась дальше по Сент-Джеймс-стрит с ее домами в стиле классицизма, а затем повернула на Пэлл-Мэлл, где находился Олдвин-хаус, лондонская резиденция семьи, Виктория пыталась вспомнить, что знает из газет о сэре Артуре Стэнхоупе, главе Скотленд-Ярда. Он был старшим сыном баронета во втором поколении, семьи, которая обзавелась титулом не так давно. На должность он вступил лишь несколько месяцев тому назад. Сделав военную карьеру, он несколько лет возглавлял родезийскую полицию. Он, как и сэр Френсис, придерживался строго консервативных убеждений.

Нет, разговор точно будет не из приятных. Особенно в присутствии бабушки и дедушки.


Со стороны Пэлл-Мэлл Олдвин-хаус был огорожен высокой кованой решеткой. Семейная резиденция была построена в конце XVIII века, однако в ней не было ничего от легкого изящества георгианской архитектуры. Фасад из песчаника и два коротких крыла, похожие на башни, придавали ей сходство с крепостью.

Виктория слышала разговоры о том, что внутри дом прежде был совсем не таким, как неприятный фасад. Что холл был окрашен в светлые, приветливые цвета в стиле рококо, на верхние этажи вела воздушная парадная лестница. Однако ее дедушка, следуя викторианской моде, приказал перестроить холл и остальные комнаты. Вместо парадной лестницы в доме появилась деревянная лестница с двумя крыльями, стены первого этажа были обшиты темными панелями и оклеены фиолетовыми обоями. Камин был облицован черным мрамором. Над ним висела голова медведя, убитого кем-то из мужских представителей семейства.

Виктория знала, что ее отец терпеть не мог этот дом. В детстве она несколько раз была здесь в гостях у бабушки – во время этих визитов дедушки не было никогда – и всегда чувствовала себя неуютно.

«Изабель наверняка рада тому, что у меня неприятности», – подумала Виктория.

Вот дворецкий открыл дверь, и Виктория глубоко вздохнула, прежде чем войти вслед за бабушкой в просторную гостиную. Ее дедушка и комиссар сидели у камина, в котором горел огонь. Когда женщины вошли в комнату, оба мужчины поднялись со своих мест.

– Леди Гленмораг, мисс Бредон, – мужчина почтительно поклонился бабушке Виктории, а Викторию приветствовал лишь сухим кивком.

– Комиссар, с вашей стороны было очень любезно приехать сюда.

Бабушка Гермиона улыбнулась ему ослепительной улыбкой. И Виктория не без сарказма отметила, что это оказало свое воздействие на сэра Артура, поскольку теперь на его лице читалось откровенное восхищение. Ее красавицу бабушку окружала аура аристократичности и элегантности, и Виктория была уверена, что та об этом знает.

– Давайте присядем и покончим как можно скорее с этим неприятным делом, – натянутым тоном произнес дедушка. Виктория присела на бархатный диванчик рядом с бабушкой. – Комиссар, можете спрашивать мою внучку обо всем. А ты, – дедушка обернулся к Виктории, – будешь сотрудничать с сэром Артуром, иначе получишь у меня.

– Что ж, мисс Бредон, – комиссар поклонился и взглянул на Викторию, – мы знаем, что за минувшие недели вы не менее двух раз встречались с сэром Френсисом. Первый раз – когда он вызвал вас в свой кабинет, и вчера вечером на балу.

– Да, все верно, – кивнула Виктория.

– Вы встречались с ним еще?

– Нет.

– Зачем сэр Френсис вызывал вас к себе и насчет чего вы с ним спорили?

– Оба раза из-за моего участия в движении суфражисток, – солгала Виктория. Она никогда не признается комиссару и родственникам в том, что сэр Френсис знал некую тайну ее отца и из-за этого преследовал и запугивал ее. – Сэр Френсис угрожал, что бросит меня в темницу, если я буду продолжать участвовать в демонстрациях суфражисток. Он… он утверждал, что сражаться за избирательное право для женщин безнравственно и порочит имперские ценности…

– И был чертовски прав, – фыркнул ее дедушка. – Полагаю, я могу не подчеркивать, сэр Артур, что семья Виктории глубоко порицает ее деятельность.

– Мой отец одобрял ее, – яро возразила Виктория.

– У твоего отца было много причуд, – отмахнулся дедушка.

– Возможно, ваш отец, мисс Бредон, имел заслуги в области науки и юстиции, однако придерживался, к сожалению, излишне либеральных политических взглядов, – комиссар пренебрежительно скривился. – Что ж, то, что вы сообщили мне о своем разговоре с сэром Френсисом, совпадает с тем, что сказал мне секретарь сэра Френсиса. Поэтому я склонен поверить вам относительно случившегося во дворце.

«Значит, сэр Френсис не сообщил секретарю об истинной причине того, что вызывал меня к себе…» – Виктория вздохнула с облегчением.

– Мисс Бредон, почему вы столь поспешно покинули бал?

– Мне стало нехорошо. У меня был приступ удушья, – ответила Виктория правду. – Поэтому я решила отправиться домой.

– Почему вы не попросили помощи у семьи?

– Я…

– Глупышка Виктория не хотела показаться назойливой, – вдруг вмешалась бабушка Гермиона. – Она боялась испортить нам бал. Не так ли, милая моя?

– Понимаю, – комиссар кивнул еще прежде, чем Виктория успела ответить. – Значит, вы пошли домой. В квартиру рядом с Грин-парком, полагаю? Когда вы пришли туда?

– Я была там около трех часов.

– Кто-нибудь может подтвердить это?

– Хопкинс и миссис Доджсон.

– И эти двое у нас… – сэр Артур вопросительно поднял брови.

– Хопкинс – дворецкий моего покойного племянника, а миссис Доджсон у них вроде экономки, – поспешно вставила леди Гленмораг.

– Конечно же, их мы тоже допросим. Мисс Бредон, вы воспользовались каретой, чтобы доехать до дома? – Это было утверждение, а не вопрос.

Виктория покачала головой.

– Нет, я пошла пешком.

– Что ты хочешь этим сказать? – Бабушка смотрела на нее с ужасом.

– Что я пошла домой пешком. – Виктория начала проявлять нетерпение. – Я боялась, что в карете мне снова станет плохо. Кроме того, местность вокруг Букингемского дворца – это не Ист-Энд какой-нибудь. Шансы на то, что на меня могли напасть, не слишком велики.

– Мисс Бредон, ваше поведение очень необычно для девушки из хорошей семьи. Но если вас кто-то видел, значит, у вас есть алиби на момент убийства, – комиссар взглянул на дедушку и бабушку Виктории и, поясняя, добавил: – Сэр Френсис был убит около трех часов.

– Молодая девушка на улице в бальном наряде, одна, среди ночи – это уж точно кто-то да заметил, – возмутился дедушка Виктории.

На миг сэр Артур замолчал, а затем спросил:

– Мисс Бредон, вы никогда не слышали на собрании суфражисток или во время других акций о том, что на сэра Френсиса планируется покушение?

– Нет, конечно нет, – удивилась Виктория.

– Обещаю вам, что если вы будете сотрудничать, вам нечего бояться наказания за это. Вы знаете так же хорошо, как и я, что ваши соратницы не так давно привлекли к себе внимание насильственными действиями.

– Суфражистки добивались лишь права доступа на собрания либеральной и консервативной партий, чтобы привлечь внимание к своим целям, – рассердилась Виктория. – Напрямую они не применяли силу. Кроме того, либералы нарушили свое обещание предоставить женщинам избирательное право.

– Виктория, нам не нравятся твои сумбурные политические тирады, – ее дедушка постучал ладонью по подлокотнику кресла. – Как бы там ни было, одна из этих баб действительно напала на Уинстона Черчилля два года тому назад. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

– Энни Кенни просто раз или два ударила его плеткой для собак, он вряд ли почувствовал хоть что-то, – взволнованно отозвалась Виктория.

– Что ж, возможно, она стала бы угрожать ему пистолетом, если бы вовремя не вмешалась полиция и не арестовала ее. – Бабушка вздохнула и покачала головой. – Я бы не удивилась, если бы Эммелин Панкхёрст подложила в Тауэр бомбу, как ирландские террористы в 1885 году. Или если сейчас она попытается взорвать здание парламента.

– Но ведь это абсурд! – возмутилась Виктория.

– Мисс Бредон, сейчас Скотленд-Ярд действительно предполагает, что сэра Френсиса убили его политические противники, – оборвал ее комиссар. – А их немало. В конце концов, он отличался строгим и последовательным отношением ко всем врагам нашей страны. Итак, подумайте еще раз, не слышали ли вы чего-нибудь о планах покушений на него.

– У сэра Френсиса наверняка были и личные враги.

– Что вы хотите этим сказать, мисс Бредон?

– Я стала свидетелем того, как сэр Френсис ссорился с маркизом Блейкенуэллом в дворцовом парке.