– Я тоже сделал аналогичные выводы, – кивнул Хопкинс. – Но мистер Мерримен выяснил у мистера Гордона и кое-что еще. Судя по всему, дворецкому было что сказать. Возможно, сыграло роль потрясение вследствие смерти сэра Френсиса. Как бы там ни было, по словам мистера Гордона, несколько недель тому назад в дом на Сент-Джеймс-сквер кто-то вломился. Украли часть серебра, что, однако же, не слишком разозлило или встревожило сэра Френсиса. Более того, он сказал мистеру Гордону, что, судя по всему, вор не нашел в доме того, что искал.

– То есть он хотел сказать, что взлом был лишь для отвода глаз?

– Мистер Гордон истолковал именно так, да. Хотя он понятия не имел, что на самом деле нужно было вору, по мнению сэра Френсиса. Дворецкий рассказал об этом инспектору Эрмитейджу, однако Скотленд-Ярд, похоже, не заинтересовался этим вопросом.

– Что совершенно неудивительно, поскольку этот взлом нельзя связать с политическим мотивом убийства, – саркастично заметила Виктория.

– Совершенно согласен с вами, – кивнул Хопкинс.

– Это была прекрасная идея с вашей стороны – пойти на эту встречу, – улыбнулась ему девушка.

– Но и это еще не все. – Хопкинс скромно потупил взгляд. – Благодаря встрече с мистером Меррименом и воспоминаниям о годах, которые мы провели вместе, я вспомнил, почему мне показался знакомым особняк, изображенный на фотографии из комнаты миссис Оливер. Это Бликлинг-холл, поместье на востоке Корнуэлла. Мы с мистером Меррименом сопровождали однажды наших тогдашних хозяев во время визита. Полагаю, с тех пор прошло уже лет сорок.

– Неудивительно, что вы не сразу вспомнили его.

– Если вы не против, мисс Виктория, я бы съездил туда завтра. Первый поезд с вокзала Ватерлоо в Корнуэлл отправляется в начале восьмого утра. Поместье довольно уединенное и далеко расположено, поэтому весьма вероятно, что я вернусь только послезавтра. Попросить миссис Доджсон вести у вас хозяйство во время моего отсутствия? Она ведь по утрам свободна.

– Хопкинс, в этом действительно нет нужды. Я и сама справлюсь, – энергично заявила Виктория.

– Что ж, как скажете… – по виду Хопкинса нельзя было сказать, что девушка сумела убедить его, однако же дворецкий был слишком вежлив, чтобы высказать свои сомнения. – Вы собираетесь в ближайшее время навестить мистера Паркера? Кроме рецепта паштета из ягнятины, у меня есть еще один – пирога с сиропом из цитрусовых, вкус которого я улучшил благодаря горькому мармеладу и маку.

– Звучит очень вкусно.

– Хотите попробовать пирог?

В голосе Хопкинса слышалось нетерпение, и Виктория поспешно согласилась. Старый дворецкий вынул из холодильника жестяную банку, из которой достал пирог, отрезал кусочек и подал Виктории на тарелке с серебряной вилкой.

Виктория попробовала.

– Действительно очень вкусно, – заявила она с полным ртом, откусив кусочек.

Хопкинс просиял.

– Значит, вы полагаете, что этот рецепт тоже, как и рецепт паштета из ягнятины, подходит для моей колонки?

– Конечно! Ах, Хопкинс, простите меня! – Виктория опустила вилку. – Со всеми этими треволнениями я совершенно забыла сказать вам, что мистер Паркер хотел бы в будущем публиковать вашу колонку два раза в неделю. Читательницы в полном восторге.

Хопкинс ненадолго задумался.

– Что ж, если колонка завоевала такой успех, значит, стоит потребовать больший гонорар, – произнес он. – Я предлагаю, чтобы вы сообщили мистеру Паркеру, что миссис Эллингем чувствует себя польщенной в связи с таким предложением, но хочет получать за колонку в полтора раза больше прежнего.

Виктория покачала головой и рассмеялась.

– Хопкинс, это отличная идея.


Когда на следующее утро Виктория вышла на кухню около восьми утра, стол для нее был уже накрыт, Хопкинс заварил чай и поставил его на стол в чайнике-термосе. После завтрака Виктория сложила снимки в сумочку, в том числе и измененные снимки миссис Оливер – одну из них она отдала Хопкинсу для путешествия в Корнуэлл, а затем отправилась в «Морнинг Стар».

Мистер Паркер отреагировал на переданные Хопкинсом рецепты паштета из ягнятины и пирога с энтузиазмом, а к фотографиям Виктории отнесся благосклонно. После недолгого сопротивления – Виктория считала, что это было скорее данью традиции – он принял требования миссис Эллингем по поводу гонорара. Он выкупил у девушки весенние мотивы и снимки моделей платьев и, прежде чем отпустить Викторию, поручил ей сделать другие снимки природы, поскольку погода значительно улучшилась.

Вообще-то девушка собиралась отправиться после визита в редакцию в Холланд-парк, однако, выйдя из здания, где была расположена редакция газеты, остановилась. «Может быть, стоит рассказать мистеру Райдеру о миссис Оливер и ее связи с сэром Френсисом», – подумала она и приняла решение. Возможно, он сумел выяснить что-то, что поможет им с Хопкинсом.

Здание, где располагалась редакция «Спектейтора», находилось дальше на восток по Флит-стрит. Группа итальянских уличных музыкантов и яркое солнце создавали на оживленной улице почти средиземноморскую атмосферу. Виктория невольно вспомнила о времени, проведенном в Италии. Благодаря мистеру Паркеру в бюджете снова появились деньги, поэтому девушка, не мучась угрызениями совести, положила десятипенсовик в футляр для скрипки одного из музыкантов.

Джереми Райдера Виктория нашла в большом кабинете с окнами на третьем этаже здания редакции. На его письменном столе в беспорядке громоздились стопки книг, фотографий и записок, однако девушка решила, что это ему очень подходит. В печатную машинку был вставлен наполовину запечатанный лист бумаги. Волосы у Райдера торчали во все стороны, словно за написанием статьи он часто проводил по ним рукой.

– Мисс Бредон, вы действительно зашли в гости! – Молодой репортер откинулся на спинку стула и улыбнулся ей.

– Пришла еще раз поблагодарить за фотографию в газете. Она очень обрадовала нашу приходящую прислугу и сослужила хорошую службу Хопкинсу, моему дворецкому. – Виктория улыбнулась ему в ответ.

– Что вы, мне было приятно. Не хотите прогуляться со мной? Я как раз закончил статью, и мне нужно проветриться.

– С удовольствием, – кивнула девушка, радуясь возможности поговорить без свидетелей.

Журналист вынул из печатной машинки лист бумаги и взял со стола еще несколько исписанных страниц.

– Сейчас, только отдам их дежурному редактору.

Когда они вышли из здания, Виктория купила у уличного торговца две бутылки имбирного лимонада, а затем они пошли по солнечной стороне Флит-стрит в сторону Темзы. Музыканты пошли дальше, но время от времени сквозь топот копыт, стук колес и голоса прохожих доносились обрывки их песен.

– Вчера я навестил маркиза Блейкенуэлла, сделав вид, что хочу узнать его мнение по поводу смерти сэра Френсиса, – произнес Джереми Райдер. – «Был подло убит ваш товарищ по партии, строго консервативные взгляды которого вы разделяли, – начал я. – Что вы хотели бы сообщить нашим читателям о нем и нашей стране?» Как и предполагалось, Блейкенуэлл на все лады расхваливал сэра Френсиса, глубоко сожалел о его кончине и полагал, что страна в опасности. Когда же я упомянул, что один мой добрый знакомый видел, как он спорил с Сандерлендом в дворцовом парке, совершенно вышел из себя и вышвырнул меня. А потом пожаловался моему главному редактору. Я уверен, что ему действительно есть что скрывать.

– У вас были неприятности по этому поводу? – встревожилась Виктория.

– Я поклялся ему, что узнал о ссоре из действительно надежного источника, и он мне поверил, – усмехнулся Джереми Райдер. – Мой шеф даже согласился с тем, чтобы в статье, которую я только что завершил, была поставлена под сомнение теория Скотленд-Ярда, согласно которой сэр Френсис был убит радикалами. Судя по всему, Сандерленд был ему не слишком симпатичен. Вполне возможно, что он пытался давить на нашу газету из-за либеральной позиции.

– Когда сэр Френсис пригласил меня к себе в кабинет, я встретилась там с одной женщиной. Ее звали – по крайней мере, она назвалась так – миссис Оливер. Ее убили за несколько часов до убийства сэра Френсиса, – и Виктория поведала Джереми Райдеру о том, что они с Хопкинсом выяснили о загадочной незнакомке. Однако девушка не стала говорить о том, что надеется, что миссис Оливер поможет раскрыть тайну ее отца.

– Вы ведь наверняка сообщили Скотленд-Ярду о том, что эта женщина и сэр Френсис были знакомы?

– Нет, не сообщила, – покачала головой Виктория, пытаясь увернуться от мужчины, затаскивавшего велосипед на тротуар. Они свернули на Бувери-стрит, переходившую в Темпл-авеню, и пошли мимо Темпл-инна, внушительного вида здания суда, выстроенного в готическом стиле, в одной из немногих частей города, которые пережили Великий пожар 1666 года. В конце улицы между домами показался берег Темзы.

Виктория обернулась к отставшему от нее на шаг Джереми Райдеру.

– С одной стороны, ни комиссар, ни инспектор Эрмитейдж все равно бы мне не поверили. А с другой стороны, мы с Хопкинсом приняли решение раскрыть оба убийства. Что ни за что не одобрили бы ни сэр Артур, ни его ведущий следователь. Они наверняка пожаловались бы на меня дедушке. Мой дедушка не мой опекун, но он человек очень влиятельный, и я не хотела бы рисковать и ссориться с ним.

Виктория невольно покраснела, осознав, что только что рассказала молодому человеку, что все еще является несовершеннолетней. К ее огромному облегчению, Джереми Райдер, казалось, не заметил этого.

– Правильно ли я вас понял? – удивленно уставился он на девушку. – Вы со своим дворецким намерены раскрыть два убийства?

– В этом нет ничего удивительного. По крайней мере, что касается Хопкинса, – несколько раздраженно отозвалась Виктория. – Он часто помогал моему отцу. Конечно, не проводить вскрытия, но они вместе ездили на место преступления и обсуждали различные дела. Хопкинс был секретарем моего отца, когда тот писал научные статьи.

– Мисс Бредон, – молодой репортер покачал головой. – Вы снова меня удивляете.

Они дошли до набережной и присели на скамью. Темза была полноводной, вода выходила далеко за пределы фундаментов каменных берегов. Было так тепло, что Виктория сняла пальто и набросила его на плечи. Над рекой, крича, кружили чайки. Они тоже, судя по всему, наслаждались необыкновенно приятной погодой.

Виктория вынула из сумочки одну из фотографий миссис Оливер и протянула ее Джереми Райдеру.

– Вот так, судя по всему, выглядела женщина, которую я встретила в приемной кабинета сэра Френсиса и которая тоже была убита. Я подумала, возможно, вам будет интересно поспрашивать людей, – произнесла она. – Кстати, пару недель тому назад в дом сэра Френсиса на Сент-Джеймс-сквер кто-то вломился, однако инспектор Эрмитейдж счел, что это не имеет значения для расследования убийства.

Журналист с любопытством разглядывал фотографию, а затем положил ее в карман.

– Я поспрашиваю и насчет миссис Оливер, и насчет взлома. Но у меня к вам есть еще несколько вопросов. Почему вы решили расследовать убийства? Другие юные леди – прошу, не обижайтесь на мои слова – в свободное время рисуют акварели, вышивают или музицируют.

– Я просто знаю, что инспектор Эрмитейдж ни на что не годен, – пожала плечами Виктория и решила сказать полуправду. – Кроме того, я полагаю, что Скотленд-Ярд пытается что-то скрыть.

– А как так вышло, что дворецкий стал ассистентом судебного медицинского эксперта? Вы ведь понимаете, мисс Бредон, что это весьма необычное сочетание двух профессий?

– Хопкинс – дворецкий до мозга костей, и его очень интересуют преступления, – Виктория протянула своему спутнику бутылочку лимонада. – Если бы он не стал дворецким моего отца, то, вероятно, ограничился бы тем, что скрупулезно следил за ходом раскрытия преступления в газетах и ходил на заседания суда. Однако таким образом он получил возможность вплотную заняться своей страстью. Мне кажется, что с тех пор, как мы начали свое расследование, он помолодел лет на пять. – Открыв бутылку, девушка сделала глоток лимонада. – Думаю, некоторые люди имеют профессиональные склонности, которые им очень подходят. Расскажите о себе.

– Мне очень нравится быть журналистом. Я люблю проводить исследования и писать. Собрать факты в одну статью – иногда это почти то же самое, что сложить мозаику. Сначала я вижу перед собой лишь отрывки, относительно которых я, однако же, не знаю, как они между собой соотносятся, потом вдруг начинает вырисовываться узор и все становится на свои места.

– Я представляю себе это как момент, когда я кладу фотографию в раствор проявителя и на ней начинают проявляться контуры. Сначала они очень нечеткие, видно лишь серые тона, потом они становятся четче, а затем проявляются все детали.

– Хорошее сравнение, – кивнул Джереми Райдер. Он проследил взглядом за судном, плывшим по Темзе в сторону моря. В клубах дыма порхали чайки, образуя серебристую паутинку из солнечного света. Мгновение были слышны только их крики. – Как уже говорил, я люблю свою профессию. Но иногда я жалею, что не родился раньше на век или два, не смог отправиться в море на паруснике открывать далекие континенты, джунгли и пустыни или, как Джим Хокинс, привезти пиратские сокровища с экзотического острова. Боюсь, во мне погиб неисправимый романтик, – и он снова усмехнулся. – Или во мне все еще живет маленький мальчик, мечтающий о приключениях.