Виктория разгладила скатерть, уголок которой завернулся от ветра, радуясь возможности опустить глаза. «Либо он лжет, либо Рэндольф ошибся. Но почему тогда Джереми так странно посмотрел на меня? Кроме того… Я рассказала ему гораздо больше об убийствах, чем он мне, – вдруг осознала она. – Вообще-то он всякий раз лишь реагировал на то, что рассказывала ему я».

Виктория украдкой взглянула на Джереми. Думая, что она не смотрит на него, он продолжал пристально рассматривать девушку. Может быть, он шпионит для полиции? Нет, нельзя подавать виду, что она сомневается в нем.

– Кстати, я рассказала леди Хогарт, что вы учились в Итоне вместе с ее супругом, – Виктория заставила себя продолжить непринужденную беседу. – Она хотела спросить у лорда Хогарта насчет вас. К сожалению, в последнее время я с подругой не виделась, поэтому пока не знаю, какое впечатление о себе вы у него оставили.

– Надеюсь, все же хорошее.

Джереми рассмеялся, но Виктории послышалась прозвучавшая в его смехе фальшь. Ее настроение было испорчено.


Домой Виктория вернулась подавленной. Она каким-то образом ухитрилась продержаться до тех пор, пока Джереми не попрощался с ней у двери своего дома в Кемдене. Девушка очень надеялась, что молодой человек не заметил, что она вдруг стала относиться к нему с недоверием.

Вопреки обыкновению, Хопкинс не вышел поздороваться и помочь ей снять пальто. Виктория услышала, как он возится в кухне. Раздевшись, она направилась в кухню, чтобы снять там шляпку и перчатки. В большом зеркале она увидела, что кожа у нее слегка покраснела, на носу появились первые веснушки. «Этого еще не хватало…» Виктория вздохнула. Она не собиралась пользоваться этими новомодными белилами, разрекламированными в различных женских журналах, чтобы избавиться от веснушек. Но это было то в ее облике, что ей не нравилось. В следующий раз, когда она соберется провести столько времени на солнце, нужно будет надеть широкополую шляпу, которая лучше защитит лицо.

Виктория положила соломенную шляпку в специальную коробочку, когда увидела лежавший на письменном столе сверток. Удивившись, девушка взяла его в руки. Он был завернут в бледно-зеленую шелковую бумагу и перевязан подходящей ленточкой в тон. На конверте письма, приложенного к свертку, почерком Рэндольфа было выведено ее имя. Девушка, волнуясь, открыла конверт.

«Милая Виктория, – писал он. – Несмотря на то что я не пришел в должный восторг от работ Тёрнера, я очень хорошо помню время, которое мы с вами провели в Риме и Перудже. Увидев вчера случайно в витрине галереи эту небольшую картину, я не смог устоять. Позволю себе подарить вам ее в надежде, что она вызовет у вас столь же приятные воспоминания, как и у меня, и надеюсь на скорую встречу. Искренне ваш Рэндольф».

Виктория поспешно развязала шелковую ленточку. Развернув сверток, она увидела рисунок акведука Перуджи, выполненный акварелью. На фоне его виднелся весенний пейзаж. Акварель была выполнена в очень легкой технике и скорее намекала, нежели представляла предметы реалистично. Но именно поэтому Виктория решила, что картина очень удачная. Ей показалось, что она снова чувствует тепло на коже, когда они с Рэндольфом прогуливались по узким улочкам, а затем внезапно – прохладу в тени под акведуком. И на душе снова стало так же легко и приятно, как в тот чудесный день.

Виктория осторожно прислонила картину к маленькой керосиновой лампе, стоявшей на столе, еще раз внимательно пригляделась, пристально изучая работу. «Рэндольф действительно ухаживает за мной», – поняла она. И сияющая улыбка осветила ее лицо.


– Господи, Хопкинс, что это вы делаете? Вы что, стираете белье? – удивленно спросила Виктория, войдя в кухню вскоре после этого.

Хопкинс стоял у стола и крутил ручку металлического сосуда цилиндрической формы размером с большой котел. На руках у него снова были нарукавники, на животе – серый передник.

– Нет, мисс Виктория, хотя вынужден признать, что внешне ситуация вполне похожа на стирку. Кстати, прошу прощения, что не встретил вас у двери. Не хотелось прерывать процесс заморозки.

– Хопкинс, о чем вы говорите? – Виктория совершенно ничего не понимала.

– Я пытаюсь приготовить мороженое. Строго говоря, шербет, – торжественно провозгласил Хопкинс. – Когда мы стояли у витрины того магазина старьевщика в Ист-Энде, я увидел там дешевый барабан стиральной машины, который сегодня утром приобрел. Как следует вычистив его, я наполнил его грубой солью и поставил внутрь маленький металлический сосуд со смесью смородинового сока и ликера. Соль и вращение барабана способствуют процессу заморозки.

На холодильнике за спиной Хопкинса стояло несколько пустых бутылок. Хопкинс сделал этот сок прошлым летом, а ликер отец покупал во время отпуска во Франции.

– Хорошо прошел день, мисс Виктория? – поинтересовался Хопкинс, продолжая вращать барабан. – Если позволите заметить, выглядите вы счастливой.

Обнаружив подарок Рэндольфа, Виктория совершенно забыла о сегодняшней вылазке, но теперь вспомнила о ней.

– Во время пикника произошло нечто странное, – ответила она и села за стол. Девушка рассказала Хопкинсу о своих подозрениях. – Я уверена, что мистер Райдер солгал мне и действительно был в тот вечер у комиссара, – заключила она.

– Хм… Мистер Райдер – воспитанник Итона и учился в Оксфорде, говорите… – задумчиво произнес Хопкинс, открывая крышку барабана. Вынув оттуда небольшой металлический сосуд, он отер с него соль кухонным полотенцем. Поставив его в холодильный шкаф в кладовой, он сел за стол напротив Виктории. – Человек с таким хорошим образованием, как мистер Райдер, по моему опыту, не станет шпионить для полиции.

– Мне тоже кажется, что это не в его духе, – подавленно отозвалась Виктория. – Мистер Райдер всегда казался мне таким открытым, приветливым, остроумным. Но как я вам уже говорила, это я всегда снабжала его информацией. От него я не узнала об убийствах ничего нового.

– Что ж, можно сказать, нам повезло, мы оказались в самом центре событий. – И Хопкинс махнул рукой. – Если хотите, мисс Виктория, я могу попытаться навести некоторые справки относительно мистера Райдера.

– Я была бы вам за это очень благодарна, – кивнула Виктория.

Понимая, что благоприятный исход расспросов весьма маловероятен, девушке все же хотелось верить, что найдется какое-то вполне понятное объяснение поведению Джереми Райдера и окажется, что он не выпытывал у нее информацию для комиссара.

Глава 20

Виктория поплотнее укуталась в пальто и обернула шею шерстяным шарфом. За ночь погода вдруг переменилась. В сторону Темзы по Майнорис-стрит дул холодный ветер. Над многими лавочками виднелись еврейские буквы или слова на идише, поскольку в этой части Ист-Энда жила крупная еврейская община. Здесь было меньше нищих и истощенных детей, чем она видела несколько дней тому назад на Уайтчепел-хайстрит. У большинства мужчин были темные круглые шляпы и длинные бакенбарды. Проходя мимо, она слышала обрывки разговоров на иврите, идише и русском языке.

Первую половину дня и начало второй Виктория провела, фотографируя восходящую звезду театра Сент-Джеймс на Кинг-стрит по поручению мистера Паркера. Юная леди была разочарована тем, что ее снимает представительница ее же пола, а не мужчина – вероятнее всего, она была настроена пофлиртовать, – и поэтому, соответственно, работа оказалась не из легких. Все предложенные Викторией позы девушка поначалу принимала неохотно. Но в театре хотя бы было тепло.

Вернувшись домой, Виктория узнала от мистера Джарвиса, что в ее отсутствие приходила «одна из тех дам, что недавно посещали вас с мистером Хопкинсом» и требовала, чтобы ее пропустили к мисс Бредон и мистеру Хопкинсу. Однако поскольку мистер Джарвис знал, что они ушли, он попросил даму (это слово он произнес, высоко подняв бровь) оставить записку. После некоторых колебаний она так и сделала.

«Это наверняка была Кейтлин», – подумала Виктория. И действительно, на сложенном в несколько раз листке бумаги, который передал ей мистер Джарвис, корявым почерком, с ошибками было выведено следующее: «В ночь убийства две девочки видали рядом с борделем Молли мужчину, который показался им забавным. Они не хотят приходить в Вест-Энд. Если хотите, приходите к четырем в кабак “Блуминг Роузбуш” на Кросс-уолл. Я там тоже буду. Кейтлин».

Поскольку Хопкинс еще был занят покупками, Виктория отправилась в путь одна. Она поехала на метро до станции Тауэр-хилл, поскольку на велосипеде соваться в Ист-Энд ей не хотелось.

Пройдя Фенчёрч-стрит-стейшн с ее серым фасадом из песчаника и высоким круглым фронтоном, Виктория свернула на Кросс-Уолл. Паб «Блуминг Роузбуш» находился в доме на углу и не был ни красивым, ни романтичным. Окна были грязными, остатки зеленой краски на закопченном фасаде первого этажа и неумело нарисованная роза на облупившейся вывеске над входной дверью были лишь тенью красивого названия.

Несколько неуверенно Виктория вошла в паб. Для нее это было непривычно. Подняв вуаль, она старалась не обращать внимания на любопытные похотливые взгляды, которые бросали на нее завсегдатаи, – в запущенной забегаловке с ее бедно одетыми посетителями она, конечно же, привлекала внимание. Здесь сильно пахло пивом, пóтом и грязной одеждой. Заметив Кейтлин за столиком в дальней части зала, Виктория облегченно вздохнула. Рядом с ней сидели две молодые, сильно накрашенные женщины, перед которыми стояли стаканы с пивом. Кейтлин тоже увидела Викторию и помахала ей рукой.

– Это мисс Бредон, юная леди, о которой я вам говорила. Она хочет выяснить, на чьей совести жизнь Молли, – сообщила Кейтлин своим спутницам, когда Виктория подошла к столу.

Либо Кейтлин сумела рассеять их сомнения насчет того, что молодая девушка может расследовать убийство, либо они вообще этому не удивлялись, поскольку ничего на этот счет не сказали. Они смотрели на Викторию без неприязни, но начинать разговор не спешили.

– Это Бренда, – Кейтлин указала на женщину, сидевшую напротив нее. Лицо у нее было в форме сердечка и казалось немного детским, несмотря на глубокие морщины вокруг губ. Жизнь ее наверняка была несладкой. – А это Мэри, – она указала на женщину, сидевшую рядом с ней. Шрам, протянувшийся до самого носа и только выделявшийся из-за густо наложенного макияжа, разделил ее верхнюю губу.

– Я хотела бы вас угостить, – вежливо сказала Виктория, тоже присаживаясь за стол.

– Эй, Джордж, ты слыхал? – Кейтлин обернулась к стоявшему за стойкой хозяину.

– Что вам заказать? – Виктория посмотрела на женщин. Все попросили еще по стакану пива. – Три пива и один сидр, – сказала она подошедшему к ним Джорджу.

Полный мужчина с лысой головой и покрытыми татуировками руками покачал головой.

– Сидр как раз закончился, мисс.

– Тогда я тоже буду пиво.

Приняв заказ, Джордж вернулся к стойке, где молодой человек со взъерошенными волосами соломенного цвета водрузил на стойку бочонок пива, а затем принялся протирать стаканы засаленным полотенцем.

– Ну же, рассказывайте, – велела женщинам Кейтлин.

– В ту ночь, когда убили Молли, мы с Мэри шли по улице, на которой находится вход во двор, – начала Бренда. – Это было около четырех часов.

– Откуда вы знаете, который был час? – спросила Виктория.

Кейтлин толкнула ее под столом, и девушка поняла, что лучше сначала дать женщинам рассказать свою историю.

Пожав плечами, Мэри пояснила:

– Часы у мучеников, в церкви на Прескотт-стрит, как раз пробили четыре раза. Мы шли из портового кабака и хотели немного сократить путь. – Когда женщина заговорила, стала видна большая щель между зубами в верхней челюсти, из-за чего она немного шепелявила.

«Четыре часа, – подумала Виктория, – вписывается во временные рамки убийства, названные доктором Эшем». По спине у нее побежали мурашки.

– Так вот, когда мы поравнялись со входом в заведение Молли, на улицу въехал экипаж, а затем остановился у двери, – снова заговорила Бренда. – Улица ведь настолько узкая, что нам пришлось остановиться, чтобы пропустить его. Из экипажа вышел мужчина. Ясно было, что он хочет попасть в бордель Молли. Но мы-то были на работе, поэтому заговорили с ним и спросили, не хочет ли сладкий кавалер провести с нами ночь.

– Но тот тип на нас вообще внимания не обратил. – Мэри вытерла с губ пивную пену, размазав помаду. – И постучал в двери. А мы подумали, что лучше нам убираться подобру-поздорову, пока Молли нам не всыпала. Тогда я увидела, что мужчина вынул из кармана плаща перчатки и подумала: странно, зачем же надевать перчатки, если идешь к шлюхе?

Виктория не стала спрашивать, как Молли сумела разглядеть все это на темной улице.

– Но потом вы увидели кое-что еще, – вмешалась в разговор Кейтлин.

Словно перед началом разговора они договорились, что будут говорить по очереди, Бренда наклонилась вперед: