Паулина Петерс - Рубиновая комната

– Просто у меня нет другого выхода. Кроме, разве что, возможности найти мужчину, который женится на мне.

– Но ведь тебе хотелось бы работать в саду…

– Я ведь уже говорила, я женщина, и этот путь для меня закрыт, – покачала головой Агнес. – А то, что ты рассказывала про то место в Лондоне, где женщины могут обучиться профессии садовника… Это я себе никогда не смогу позволить…

– Может быть, в Кью-Гарденс дают стипендию.

На миг взгляд Агнес стал мечтательным, но затем девушка решительно покачала головой.

– От мечтаний одна боль, – заявила она, и свет в ее больших синих глазах померк.

– Ах, Агнес, – возразила Виктория, – а я, наоборот, думаю, что за мечты нужно бороться, – однако девушка не успела ответить ей, поскольку в моечную вбежал слуга.

– Только что сообщили, что король с эскортом скоро будут у ворот! – воскликнул он. – Все слуги должны собраться и выстроиться у дверей вместе с хозяевами и гостями.

«Нельзя, чтобы бабушка Гермиона, Изабель или Рэндольф заметили меня!» – испугалась Виктория.

Она хотела было отказаться и под каким-нибудь предлогом остаться в моечной, однако взволнованная Агнес уже схватила ее за руку и потащила в кухню, где выстроились слуги под строгими взглядами мистера Гревиса и миссис Эйнторп.

– Что ж…

Мистер Гревис нервно поправил галстук, затем распахнул дверь, ведущую на задний двор, и слуги размеренным шагом направились на улицу.

Обойдя дом, дворецкий и миссис Эйнторп выстроили слуг слева от портала. Виктория встала за спиной двух слуг повыше, а Агнес стояла рядом и робко переминалась с ноги на ногу. Дул приятный свежий ветер, заставляя трепетать вывешенный на крыше сторожки у ворот флаг. На небе не было ни облачка.

«Наверное, именно это в Германии называют кайзерветтер[8]», – пронеслось в голове у Виктории. Это слово она выучила благодаря одной из гувернанток, владевшей языком ее матери. Двери распахнулись, и на улицу вышло семейство Блейкенуэлл. Виктория узнала маркиза и его старшего сына, виконта Лоуренса, по фотографиям в газетах. Ему было чуть больше двадцати, он был светловолос и очень похож на свою мать, невысокую женщину с мягкими чертами лица. Рядом со своим широкоплечим мужем, маркизом, гордо поднявшим седовласую голову с орлиным профилем, она казалась совсем неприметной. Еще была дочь, судя по всему, младше брата, унаследовавшая ярко выраженные отцовские черты лица.

Если виконт был гомосексуалистом – а Виктория была твердо намерена выяснить правду, – девушка не могла себе представить, чтобы он убил сэра Френсиса и совершил остальные убийства. Однако от его отца этого вполне можно было ожидать. Виктория невольно пригнулась, когда на площадку перед домом вышли ее бабушка, Изабель и Рэндольф, заняв вместе с остальными гостями места справа от семейства Блейкенуэлл. Однако же, как ни боялась быть обнаруженной, девушка все равно поглядывала на кузину и Рэндольфа. Ей показалось или они только что обменялись весьма красноречивыми взглядами? Стоявшая рядом бабушка Гермиона казалась на удивление раздраженной. Виктория прекрасно знала эту строгую складку, частенько появлявшуюся у той на лбу.

«О нет…» – Виктория едва не вскрикнула от испуга. Она чуть выглянула из укрытия и поспешно отпрянула. Тем не менее ей показалось, что молодой человек, стоявший среди гостей, смотрел прямо в ее сторону. Быть того не может, чтобы Джереми Райдер тоже находился в Блейкенуэлл-маноре. Может быть, им с комиссаром известно, что она тоже здесь? Но нет, это невозможно. В таком случае комиссар наверняка давным-давно приказал бы арестовать ее. Громкие крики «ура» вернули Викторию к действительности. Агнес сжала ее руку и встала на цыпочки. В ворота въехал «роллс-ройс» с королевским штандартом, за ним ехали еще один автомобиль такой же марки и целый ряд карет. Автомобили медленно подъехали к дому, и слуги бросились открывать двери, когда королевский автомобиль остановился. Из него вышел король. На нем было пальто с меховым воротником, на голове – элегантная фетровая шляпа с лентой вокруг тульи, в руке – зажженная сигарета. Его широкое бородатое лицо было красным – как и во время бала во дворце. Он с веселой улыбкой оглядел встречающих.

Мужчины поклонились, женщины присели в глубоком реверансе. Выпрямившись и подняв голову, Виктория увидела инспектора Эрмитейджа и еще троих мужчин, вышедших из автомобиля, который остановился за королевским авто. Виктория подавленно проследила за тем, как маркиз и его супруга приветствовали короля и проводили в дом.

«Нет, – расстроенно подумала она, – пока в Блейкенуэлл-маноре находится инспектор Эрмитейдж, я не смогу бродить под дому». Более того, можно будет считать, что ей повезло, если он не обнаружит ее просто так.

Огорченная, Виктория вместе с Агнес вернулись к работе в моечной. Им постоянно приносили грязную посуду, кастрюли и сковородки, поскольку подготовка к ужину из десяти перемен блюд шла полным ходом. Виктория пыталась не думать о том, какие горы фарфора и стаканов ждут их после ужина. Ах, и почему короля должен был сопровождать именно инспектор Эрмитейдж! Да еще и Джереми Райдер находится в поместье! Девушке начинало казаться, что это какой-то заговор против нее.

Агнес выпустила грязную воду из мойки, и Виктория взяла с сушилки тяжелую чистую глиняную миску, намереваясь вытереть ее, однако уже в следующее мгновение та выскользнула у нее из рук и разбилась о каменный пол.

– Проклятье! – вырвалось у Виктории.

– Я не терплю ругательств от персонала! – услышала девушка голос миссис Эйнторп.

Надо же было экономке войти в кухню именно в этот момент, и вот теперь она стояла перед Викторией!

– На этот уикенд ты еще можешь остаться в Блейкенуэлл-маноре и даже получишь зарплату. Но после соберешь свои вещи и уйдешь. Ты самая неловкая посудомойка из всех, что мне доводилось видеть. Кроме того, я же вижу, что ты слишком хороша для такой работы.

– Но, миссис Эйнторп, Кэти действительно старается, – пришла ей на помощь Агнес. – Ей просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть.

– Я не терплю возражений! – набросилась на нее миссис Эйнторп. – А ты, – она снова обернулась к Виктории, – пойдешь сейчас в огород к мистеру Конвану и попросишь у него двадцать огурцов. Надеюсь, так ты ничего не испортишь.

– Да, миссис Эйнторп, – заставила себя униженно произнести Виктория, хотя в душе все клокотало от ярости.

И только когда уже вышла из моечной, она осознала, что теперь, поскольку после уикенда ее уволят, у нее остается всего две ночи на то, чтобы выполнить поставленную самой себе задачу. Если она не хочет, чтобы время, проведенное в Блейкенуэлл-маноре, не прошло зря, ей придется за оставшиеся две ночи обыскать кабинет маркиза и спальню виконта.

Мистера Конвана, старшего садовника, Виктория нашла в оранжерее с орхидеями, где он отрезал отдельные метелки с дорогих цветов. Конечно же, в присутствии короля цветы в комнатах должны быть исключительными. Мистер Конван был спокойным бородатым мужчиной слегка за шестьдесят, и Виктория понимала, почему Агнес прониклась к нему доверием. Выполнив свое поручение, она хотела снова вернуться в дом, но была настолько взволнована, что вышла из теплицы не через ту дверь и вдруг оказалась перед старинной очень высокой тисовой изгородью, подстриженной в форме волны. Виктория хотела было снова развернуться, когда вдруг услышала за спиной женские голоса. Возможно, хозяйка дома показывала гостьям цветочные теплицы – это занятие было одним из излюбленных во время уикендов. Поскольку Виктория ни в коем случае не хотела рисковать и встречаться со своей бабушкой и Изабель, она поспешно пошла вдоль живой изгороди, пока не дошла до прохода, за которым открывался парк.

Девушка оказалась у небольшого пруда, берега которого заросли высокими папоротниками и огромными кустами ревеня. У озера обнаружилась лужайка, поднимавшаяся по холму в направлении дома и поросшая кустами рододендронов. И перед одним из этих кустов – Виктория была настолько потрясена, что не пошла дальше, – стояли ее бабушка Гермиона и Изабель и ругались. Они были слишком далеко, чтобы можно было услышать, о чем они говорят, однако язык их тел был весьма красноречив. Бабушка наступала, а Изабель защищалась. Вот теперь она даже закрыла лицо руками и расплакалась.

«Моя обычно безупречная кузина в чем-то провинилась», – с удивлением осознала Виктория. Услышав шаги с противоположной стороны, она вздрогнула. Повернув голову, она увидела, что к озеру идет Джереми. Девушка поспешно спряталась за кустом папоротника.

«Интересно, видел ли он меня?» – испуганно подумала девушка. Осторожно выглядывая из-за папоротника, она боялась вздохнуть. Но нет, Джереми спокойно продолжал путь. Вскоре он прошел так близко от нее, что она могла бы коснуться его, если бы протянула руку.

Позже, ночью, Виктория надела штаны, шерстяной свитер и ботинки на резиновой подошве. Погасив стоявшую рядом с кроватью свечу, она подкралась к двери кладовой. Осторожно приоткрыв ее, девушка выглянула в коридор и прислушалась. Убедившись, что все спокойно, она выскользнула наружу, а затем направилась к задней лестнице. Виктория прекрасно запомнила, как нужно идти. Коридоры и лестницы в Блейкенуэлл-маноре были запутанны, кроме того, повсюду было темно, поскольку электричество в дом еще не провели, а на черных лестницах из-за опасности возникновения пожара в такое время свет не зажигали. Поскольку в доме была королевская стража, девушка не осмелилась воспользоваться своим фонариком и осветить коридоры.

Было четыре часа утра. Последние гости отправились спать лишь около трех часов, и ровно столько же они с Агнес возились в моечной. В течение часа, пока она дожидалась, чтобы все в доме угомонились, девушка расхаживала взад-вперед по кладовой. Она до смерти устала и поэтому боялась, что уснет, если просто присядет. Что ж, по крайней мере, теперь ей мешало заснуть волнение. На обыск кабинета маркиза у нее будет не более часа. После этого придется снова начинать рабочий день посудомойки.

Виктория пересекла узкий коридор, где были расположены кладовые, и, поднявшись по еще одной деревянной лестнице, оказалась в широком коридоре, где были расположены кабинет маркиза и библиотека. Девушка прошла почти половину пути, когда одна из дверей открылась и в коридор упал луч света из комнаты. Виктория в панике оглянулась по сторонам. Совсем рядом было окно, занавешенное тяжелыми бархатными шторами. Она поспешно спряталась за них. До ее ушей донеслось бормотание мужских голосов. Прерывающийся нежный шепот. Виктория осторожно выглянула из-за шторы, чтобы осмотреть коридор, и увидела виконта, обнимавшего и целовавшего другого мужчину в вечернем костюме – судя по всему, одного из гостей. Мгновением позже они оторвались друг от друга и пошли каждый своей дорогой, словно ничего и не было.

«Значит, виконт действительно гомосексуалист», – решила Виктория, подождала еще несколько минут, затем вышла из своего укрытия и пробралась в кабинет маркиза.

«Нужно сообщить комиссару о том, что в Блейкенуэлл-маноре находится Виктория Бредон, – размышлял Джереми Райдер. – В принципе, я должен был сделать это несколько часов назад».

Он сидел в кресле в комнате для гостей. На ночном столике горела свеча. В оконном стекле Джереми видел отражение своего лица. За окном открывался вид на ночной парк. Было темно, за исключением света, падавшего из нескольких окон в боковом крыле, где разместили его величество короля и его свиту.

Джереми заметил Викторию среди слуг еще днем, но сначала подумал, что ему привиделось. Однако позже, в парке, он увидел ее снова и понял, что девушка в черном платье служанки и чепце на голове именно она, что он не ошибся. Ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы пройти мимо нее, делая вид, что ничего не заметил.

Скотленд-Ярд и тайный отдел, на который он работал, довольно быстро выяснили, что мертвец, найденный в пруду неподалеку от поместья сэра Френсиса, не кто иной, как частный детектив Томас Марчмейн. Дальнейшее расследование показало, что Марчмейн следил за сыном и наследником маркиза, а также стало известно о гомосексуальности виконта, после чего комиссар воспользовался своими связями. Джереми пригласили в Блейкенуэлл-манор в качестве придворного репортера. Даже инспектору Эрмитейджу было не известно о том, кто он на самом деле. Джереми должен был под любым предлогом продлить свое пребывание и найти доказательства того, что сэр Френсис действительно шантажировал маркиза. Эту догадку Виктория высказала еще после бала во дворце, однако же комиссар не поверил девушке.

Джереми пошел против своих обязанностей в первый раз, когда не сказал сэру Артуру о том, что Виктория находилась в Айви-маноре, причем в тот самый день, когда было найдено тело Марчмейна, несмотря на то что сам репортер полагал, что девушка занималась там расследованием. «Ты принес клятву. Ты не имеешь права ставить свои чувства выше обязанностей», – сказал он себе.