– Скорее всего, Молли шантажировали. Ты ничего об этом не знаешь?

– Не-е… – Уоллис съела еще супа и отрыгнула, а затем пробормотала: – Знаю только, что как-то раз Молли помогла изысканной леди заполучить ребенка.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно переспросила Виктория.

– Это было лет двадцать назад, я уже целую вечность не вспоминала об этом. И всплыло это в памяти уже после убийства. – Уоллис снова склонилась над своей жестяной миской и, незаметно махнув рукой, велела Виктории сделать то же самое. Виктория заметила, что вдоль рядов столов медленно движутся две надзирательницы. Она нетерпеливо дождалась, пока они не отойдут достаточно далеко, чтобы не слышать их шепот. – У одной из Моллиных шлюх родился ребенок, и его забрала одна изысканная леди, – прошипела Уоллис.

– Дама взяла младенца себе?

– Не знаю…

Виктория уставилась на Уоллис и хотела расспросить ее о чем-то еще, но тут они все-таки привлекли к себе внимание одной из надзирательниц, стоявшей во главе стола и наблюдавшей за заключенными. Она подбежала к Виктории и Уоллис.

– Эй, вы двое, а ну закройте рты, иначе немедленно отправитесь в свои камеры, – рявкнула она, встав у них за спиной и лишив таким образом возможности продолжить разговор.


Невыясненные вопросы всю ночь не давали Виктории спать. Она надеялась, что во время завтрака на следующее утро сможет наконец получить ответы от Уоллис, однако одна из надзирательниц все время стояла рядом с ними, мешая поговорить друг с другом. В швейной мастерской местами поменяться было нельзя, поэтому у Виктории не было возможности побеседовать с Уоллис, и девушка с нетерпением ждала обеда.

Ближе к вечеру в швейную пришла одна из надзирательниц и грубо велела Виктории идти за ней. Виктория надеялась, что с ней хочет поговорить мистер Монтгомери, что он принес хорошие новости, однако, к огромному удивлению девушки, в комнате с зарешеченными окнами ее ждала бабушка Гермиона. Резким тоном леди заявила надзирательнице, что она может идти, и коренастая женщина удалилась.

– Я не знала, что вы теперь мой адвокат, – саркастичным тоном заявила Виктория. – В противном случае мне нельзя оставаться с вами наедине.

– О, я получила разрешение директрисы тюрьмы. – Бабушка Гермиона махнула рукой, разглядывая Викторию. – Тюремная роба не слишком изящна, – заметила она. – Однако, возможно, подобное платье соответствует идеалу суфражисток. – Сама леди была одета в элегантный светло-серый костюм и белую шелковую блузку со складками впереди. – Ты, кажется, действительно сошла с ума. Другого объяснения тому факту, что ты участвовала в покушении на суверена, я не нахожу.

– Это было ненастоящее покушение, и я в нем не участвовала! – запротестовала Виктория. – Я хотела предотвратить его.

Однако бабушка не обратила внимания на ее слова. Она продолжала говорить, словно Виктория ничего не сказала.

– Поэтому сейчас я сопровожу тебя в частный сумасшедший дом Сент-Бернард. Надеюсь, что твоему запутавшемуся рассудку там смогут хоть как-то помочь.

– Н… нет, вы… вы не можете этого сделать! – пробормотала Виктория.

– Снаружи нас уже ждут две надзирательницы и санитар больницы, – холодно заметила бабушка. – Либо ты готова сохранить достоинство и отправиться со мной, не оказывая сопротивления, либо они отведут тебя в карету силой.

– Нет! – Виктория запаниковала.

Девушка и глазом не успела моргнуть, как бабушка открыла дверь. В комнату вошел высокий лысый мужчина с широкими плечами и руками, как у борца, и две дюжих надзирательницы.

– Отведите мою внучатую племянницу в карету, – холодно приказала бабушка Гермиона.

– Идемте с нами, мисс, – проворчал санитар. – Не устраивайте сцен.

Виктория попыталась увернуться, но он предусмотрел ее реакцию, схватил за руки, заломил их за спину и потащил к двери.

– Нет, отпустите меня! – Виктория отчаянно лягалась. Казалось, он вообще не замечает ее пинков. Обе надзирательницы схватили Викторию за ноги. Они то несли, то тащили ее вместе с санитаром по тюремному коридору к тяжелой металлической двери, а оттуда – во двор, где уже ждала карета.

– Нет! – Виктория снова в панике выгнулась дугой. Снова напрасно.

Они уже были почти в карете, когда Виктория услышала поспешные шаги и голос мистера Монтгомери:

– Немедленно отпустите мою подопечную! По приказу судьи мисс Бредон должны немедленно освободить из тюремного заведения Холлоуэй. – Мучители Виктории остановились, но продолжали держать ее. Девушка смогла повернуть голову. Мистера Монтгомери сопровождала высокая, одетая в черное дама со строгими чертами лица. «Директор тюрьмы», – подумала расстроенная Виктория. В руках у адвоката был документ, который он показал леди Гленмораг. – С мисс Бредон сняты все обвинения по подозрению в покушении на короля. Поэтому отпадают предположения относительно того, что мисс Бредон могла повредиться рассудком. Если вы, леди Гленмораг, и ваш брат, герцог, еще сомневаетесь в этом, мисс Бредон всегда будет готова пройти обследование у признанных врачей.

Санитар и обе надзирательницы наконец отпустили Викторию. На глазах у девушки выступили слезы облегчения. И только присутствие бабушки, при которой она не хотела проявлять слабость, помешало ей расплакаться.


– Мисс Виктория, я никогда не верила, что вы участвовали в покушении на короля.

Когда час спустя Виктория вернулась домой, миссис Доджсон бросилась к ней, обняла ее и крепко прижала к себе. Хопкинс тоже выглядел так, словно хотел обнять Викторию, однако ограничился поклоном.

– Мисс Виктория, как я рад, что вы снова с нами! – с достоинством произнес он.

– Ах, вы даже не представляете, как я рада снова быть здесь.

Высвободившись из объятий миссис Доджсон, Виктория улыбнулась ей и Хопкинсу. «Да, эти двое и есть моя семья», – снова подумала она. Никогда еще квартира у Грин-парка не казалась ей настолько красивой, как после нескольких дней, проведенных в тюрьме.

– Я включил нагреватель в ванной, – произнес Хопкинс. – Полагаю, вам захочется принять горячую ванну.

– Чудесно, большое спасибо!

Несмотря на то что после освобождения Виктории вернули ее одежду, девушку не покидало ощущение, что она никак не может избавиться от затхлого тюремного запаха, поэтому ей хотелось как можно скорее отделаться от него. От души насладившись редкой возможностью принять горячую ванну и переодевшись в чистую одежду, девушка вышла в кухню, где ее ждал сервированный тончайшим фарфором и серебром стол. В темнице Виктория ела очень мало и с жадностью набросилась на вкусности, попутно рассказывая о пережитом миссис Доджсон и Хопкинсу.

К вечеру миссис Доджсон попрощалась. Едва она успела выйти в коридор, как раздался звонок в дверь и Виктория услышала голос Джереми. Выбежав в коридор, она улыбнулась ему сияющей улыбкой.

– Джереми, как хорошо, что вы зашли! – тепло приветствовала она молодого человека.

Миссис Доджсон разглядывала Джереми с неприкрытым любопытством, и Хопкинс, тоже вышедший в прихожую вслед за Викторией, за своей обычной вежливой маской скрывал искренний интерес.

– Мистер Райдер, я считаю, что вы поступили очень по-рыцарски, когда помогли мисс Виктории бежать из Блейкенуэлл-манора, – произнесла миссис Доджсон.

Виктория так и не призналась служанке, что для этого Джереми позаимствовал королевский «роллс-ройс», поэтому очень боялась, что та начнет задавать неудобные вопросы.

– Хопкинс, мы с мистером Райдером хотели бы поговорить в библиотеке, – поспешно произнесла она, обращаясь к дворецкому, прежде чем Джереми успел проболтаться о подробностях побега и прежде чем миссис Доджсон ударилась в разговоры о романтике. – Вы не принесете нам портвейн и шерри? А потом, прошу вас, присоединяйтесь к нам, мы наверняка будем говорить и об убийствах.

– Как вам будет угодно, мисс Виктория.

Хопкинс направился в кухню, а миссис Доджсон, расстроившись, что не сможет сейчас удовлетворить свое любопытство, окончательно попрощалась со всеми и ушла.


– Красивая комната. – Джереми обвел взглядом стены, вдоль которых стояло множество книжных шкафов.

– Да, мне тоже так кажется, – ответила Виктория, зажигая керосиновую лампу.

Поставив лампу на каминную полку, она устроилась на кожаном диване, в то время как Джереми опустился в кресло.

– Ах, Джереми, – начала она, чувствуя некоторую неловкость. – Мистер Монтгомери рассказал мне, как вы за меня заступались. Без вас мне, пожалуй, выбраться оттуда не удалось бы. Вы снова помогли мне выпутаться из неприятностей.

– М-да, полагаю, постепенно это входит у меня в привычку. – Уголки его губ дрогнули в ставшей уже такой знакомой Виктории улыбке. – Но вообще-то своим освобождением вы обязаны комиссару. Он заступился за вас перед министром внутренних дел.

– Невообразимо! – В памяти Виктории были еще слишком живы обе встречи со строгим, неприступным человеком.

– Вообще говоря, сэр Артур всегда за справедливость, хотя иногда его консервативные взгляды сильно мешают ему в этом. В противном случае он давным-давно уволил бы меня.

– Кейтлин и остальные суфражистки – за исключением, конечно же, Марджори – надеюсь, их уже тоже отпустили?

– К сожалению, нет… – Джереми покачал головой.

– Но я уверена, что они тоже ничего не знали о мнимом покушении, – возмутилась Виктория. – Это все придумала одна Марджори.

– Я вам верю. И даже склонен предположить, что комиссар тоже. Однако ваши соратницы яро сопротивлялись аресту. Поэтому министр внутренних дел намерен подать строгий пример.

– Они ведь даже не догадывались, что их арестовывают в связи с покушением, – горячо заявила Виктория. – Когда полиция ворвалась на чердак, они наверняка думали, что их хотят посадить за листовки.

– Я тоже это понимаю. Однако для министра внутренних дел разницы не существует, – Джереми поднял руки. – До встречи с вами я не думал, что стану поддерживать сторонниц движения миссис Панкхёрст. Но я постараюсь добиться того, чтобы всем женщинам выделили хорошего защитника, это я вам обещаю.

– Цитируя миссис Доджсон, хочу сказать, что вы поступаете очень по-рыцарски. – Виктория с благодарностью улыбнулась молодому человеку.

– Тяжело было в тюрьме? – встревоженно поинтересовался Джереми.

– Несмотря на то что я провела взаперти всего два дня, мне кажется, что прошло гораздо больше времени. Мне ужасно не понравилось зависеть от решений других людей и не иметь права распоряжаться собой. – Виктория поежилась. – Но в тюрьме я узнала кое-что весьма странное, – и девушка рассказала Джереми о словах Уоллис, будто бы убитая хозяйка борделя более двадцати лет тому назад помогла изысканной леди получить ребенка.

– Уоллис следует обязательно расспросить на этот счет, – кивнул Джереми. – Я попытаюсь получить разрешение через сэра Артура и поговорить с ней.

– А мне можно присутствовать при этом допросе? Не то чтобы мне очень хотелось вернуться в тюрьму… – Виктория снова зябко поежилась. – Но мне кажется, Уоллис не станет просто так откровенно разговаривать с вами.

– Полагаю, комиссар будет не в восторге от этого, – усмехнулся Джереми. – Но я сделаю все возможное. Я обошел множество ювелиров, расспрашивая о запонках, которые, весьма вероятно, носил убийца Молли, однако, к сожалению, безрезультатно.

– Как жаль… – Когда они завтракали в «Фокс энд Хант», Виктория сделала для него рисунок.

В библиотеку вошел Хопкинс, неся в руках поднос с бокалами, а также бутылку портвейна и шерри. Виктории показалось, что его не было целую вечность. Может быть, он нарочно надолго оставил их с Джереми наедине? Дворецкий поинтересовался у Джереми и Виктории, чего им хочется, затем наполнил бокал молодого человека сухим шерри, а Виктории – портвейном и опустился на диван рядом с Викторией, держа спину прямо.

– Позвольте поинтересоваться, сэр, – обратился он к Джереми, – проверили ли уже алиби маркиза Блейкенуэлла, и если да, то каким был результат проверки?

– Да, мы проверили алиби, причем очень тщательно, – Джереми кивнул. – Маркиз не мог быть убийцей, поскольку у него есть алиби на момент всех четырех убийств. Причем очень убедительное. За несколько часов до начала бала в Букингемском дворце, когда была убита мисс Уилкокс, он обедал вместе со своей супругой – весьма пикантным я считаю тот факт, что обед был именно у министра внутренних дел, который, к слову сказать, был не очень рад тому факту, что маркиза считают подозреваемым в убийстве. Во время смерти сэра Френсиса маркиз как раз ехал со своей супругой домой, при этом его видели многие свидетели. Ночь, когда была убита Молли, он провел со своей любовницей, имя которой я, конечно же, не могу вам назвать, – усмехнулся Джереми. – А в тот промежуток времени, когда жертвой пал Марчмейн, маркиз находился в Париже. Если Блейкенуэлл не воспользовался услугами наемного убийцы – что кажется мне весьма маловероятным, – убийцей он не может быть по определению.