Он упал на колени. Уокер взялся за свою трость, как за биту, чтобы, как по бейсбольному мячу, ударить по его голове. Голова грабителя была рассечена. Кровь стекала по его модной кожаной куртке. Он растянулся на тротуаре.

– Ты в порядке, Фейт? – спросил Уокер не отрывая глаз от нападавшего.

– Да, – ответила она, изумленная тем, что Уокер так отделал грабителя всего несколькими ударами трости.

Дверь кафе открылась, и на шум вышли трое здоровенных мужиков. Увидев, что ситуация под контролем, они, похоже, разочаровались. Один из них, кажется, плотник, с пальцами, похожими на стальной кабель, улыбнулся и похлопал Уокера по плечу.

– Хорошая работа, сынок, – сказал он и бросил на землю окурок сигареты. Он с таким проворством поднял складной нож нападавшего, что стало ясно: у этого человека есть свое прошлое.

Уокер не обратил внимания на нож и пропустил мимо ушей слова мужчины. Он не доверял никому и злился на себя за то, что Фейт оказалась в опасности.

– Хозяин позвонил в полицию? – спросил Уокер у плотника.

– Да.

– Вы знаете его? – Уокер указал на грабителя. Трое мужчин многозначительно переглянулись.

– Парень не местный, – сказал плотник, закуривая другую сигарету. – Одет как какой-нибудь скользкий янки.

Уокер выругался себе под нос.

– Фейт, а ты не узнаешь его?

– Я думаю, он был на выставке.

Уокер и сам знал, что он там был.

Вдали завыла сирена – значит, полицейские ехали сюда. Уокер вынул бумажник из кармана грабителя. Водительская лицензия была на имя Энджело Энджела. Возможно, фальшивка, но Уокер сомневался на этот счет: только мать могла придумать такое имя.

Уокер ткнул грабителя тростью.

– Как тебя зовут? – спросил Уокер. Парень что-то пробормотал, но его слова невозможно было разобрать.

Уокер ткнул его еще раз.

– Я не слышу.

– Банди. Меня зовут Банди.

– Кто тебя послал?

– Пошел ты куда подальше! Мне нужен адвокат, – выругался парень.

Не успел Уокер более настойчиво повторить вопрос, как подъехали две полицейские машины. Служители порядка резво взялись за дело, а Уокер оперся о трость и наблюдал.

К тому времени как Фейт и Уокер вернулись в выставочный зал, адреналина в крови Фейт стало так много, что она готова была вопить.

– Я надеюсь, маленький южный цветок не покинул наш корабль, – сказала она. – Я должна кое-что продать, чтобы покрыть расходы на эту поездку.

– Похоже, брошь или две поправили бы положение. – Уокер растягивал слова больше обычного.

– Большинство ценных камней коллекции находится на консигнации, их дали мне члены семьи и другие ювелиры, – бросила Фейт. – Я не делаю больших денег, как ты думаешь.

– Тебе вообще не надо их делать.

– Потому что у меня богатый папа?

– Не забудь и про свою маму, – скривившись, сказал Уокер и предложил Фейт руку. Если та легкость, с которой ее пальцы обвились вокруг его локтя, что-то и означала, то скорее всего то, что она готова воспользоваться его помощью. – Одна картина Сьюзи стоит больше, чем национальный долг некоторых стран «третьего мира».

– Это деньги моих родителей. Они заработали их, начав с нуля. Пока я не пошла в предпоследний класс, мы дарили друг другу на Рождество нижнее белье и одежду для гимнастики. – Она заметила вспышку удивления в глазах Уокера. – Вот так. Донованы не всегда были богатыми. Насколько мне известно, дети все еще не достигли финансового благополучия. Кроме Арчера, конечно. И у Джейка есть собственный бизнес, к тому же он партнер в компании Донованов.

– Ты тоже партнер.

Фейт пожала плечами.

– Некоторым образом – да, но никакой зарплаты я не получаю: беру свою долю прибыли редкими камнями. Онор вкладывает большую часть своей доли в дом на острове Сан-Хуан, потому что не хочет растить детей в городе. Когда она не работает над собственными эскизами, я привлекаю ее к своим делам. Она специалист по янтарю. Кстати, Онор могла бы зарабатывать хорошие деньги на портретах.

– Почему же она не рисует?

Фейт пожала плечами:

– Мне кажется, что Онор сама не представляет, насколько она хороший художник.

– Надо управлять судьбой, – вежливо сказал Уокер.

– В каком смысле?

– У тебя есть собственный бизнес и дизайнерский талант, который приносит тебе известность, а ты все еще удивляешься, когда кто-то хвалит твое искусство или делает комплимент.

Фейт давно выкинула Тони из головы, Тони, который хотел, чтобы она бросила свое «глупое хобби», забеременела и провела всю жизнь, воспитывая его детей. А он бы в это время путешествовал по миру и занимался своими делами.

Тони не считал ее достаточно сексуальной, чтобы хранить ей верность, когда они были уже обручены.

Стоило ей подумать, как близко она была к тому, чтобы уступить Тони и отказаться от всего, что важно для нее, ей становилось дурно.

– Ты хороша, – спокойно сказал Уокер. – Действительно, на самом деле хороша. Сколько народу топчется возле твоей витрины!

– Ты скажешь это в другой раз, когда я буду ломать себе голову над тем, купить ли печь для отливки, установить слив в магазине или дорого одеваться, чтобы уверить потенциальных клиентов, что я не нуждаюсь в их деньгах. Почему-то, когда ты выглядишь неотразимо, люди просто сгорают от желания отдать тебе деньги.

Уокер улыбнулся и открыл дверь в зал.

– Первое правило банковского дела: не давайте деньги тем, кто в них действительно нуждается. Бедность порождает бедность.

Он кивнул охраннику, который посоветовал им кафе.

– Спасибо за совет насчет даров моря. Самые лучшие креветки, которые я когда-либо ел.

– Пожалуйста, сэр. Хотя вы тут такое пропустили!

Уокер посмотрел на людей, сгруппировавшихся в зале. Они что-то оживленно обсуждали.

– Что случилось?

– Один деятель ограбил сейф, только и всего.

Уокер присвистнул.

– Сколько он забрал?

Охранник усмехнулся, обнажив зубы, желтые от никотина.

– Сущие пустяки. Все самое ценное – в демонстрационном зале.

Фейт искоса посмотрела на Уокера, потом на охранника.

– Похоже, славный город Саванна становится центром преступных действий, – сказала она. – На меня только что напали возле «Капитана Джека».

Глаза охранника округлились.

– У вас все в порядке?

– Пиджак порван, а все остальное в норме.

– У нее смертельно опасные каблуки, – сказал Уокер. – Распорола бандиту голень, как брюхо кефали.

Охранник покачал головой:

– Поверьте мне, мэм, Саванна никогда не была такой. У нас полно разного мусора, но мы держим его подальше от приличных людей.

– Несомненно, вы правы, – сказала она вежливо. – Пойду в свой сектор. А ты что-то говорил про туалет, я права?

Это был не слишком тонкий намек. Она хотела выставить рубиновое ожерелье.

– Я сейчас же вернусь.

Лампочки мерцали на голых ветках возле гостиницы, отбрасывая неясные тени на здание. За окном раздался гудок какого-то судна. Скорее, он был мечтательным и призрачным, чем назойливым.

Настроение у Уокера было совсем не романтичным. Хмурясь, он смотрел в экран своего ноутбука. Только что он сделал запрос списка драгоценных камней, которые были украдены в Сиэтле. Еще перед отъездом стала известна информация о наиболее ценных камнях, но окончательных данных не было.

– Скажи мне, так ли все плохо, как я думаю? – Голос Фейт звучал напряженно; она расхаживала взад-вперед босиком по мягкому ковру. Ее сводила с ума мысль о том, что магазин будет отдан оценщику, который подсчитает страховые убытки. – Я стерплю все, только не неведение.

– Ты довольно легко отделалась. Десять или двенадцать драгоценных камней. Ни одного достаточно крупного.

– Ограненные изумруды и три жемчужины барокко из Перл-Коув не попадались? – спросила Фейт.

– Нет. Но Кайл уже объявил о них.

Она наконец выдохнула.

– Хорошо. Немного больше блеска, немного меньше – я могу это пережить. Драгоценные камни, даже ограненные, можно заменить. Я боялась только…

Она умолкла. Она не знала, как объяснить болезненное чувство утраты. Дело не в камнях, а в душевных силах, которые она отдала своим, теперь уже украденным работам.

Да, она могла воссоздать дизайн, но он не будет точно воспроизводить прежний. Это вдохновение, и продублировать его невозможно.

– Да, – сказал Уокер, еще раз быстро пробегая по списку глазами. – Я знаю, о чем ты думаешь. Мысль, что какой-то безмозглый вор выдернул камни из оправы и выбросил твое искусство в мусорный бак, вызывает у меня злобу.

– Точно! – Довольная, она закружилась и приложилась к щеке Уокера повыше мягкой, почти черной, бороды. – Мой герой.

Он посмотрел на нее таким взглядом, который совсем не соответствовал его улыбке.

– Не рассчитывай на это. Я продолжаю…

– Банди Энджел споткнулся и упал на твою трость, – перебила она его. – Правильно? Ты думаешь, полицейский поверил этому?

– А почему бы нет? Это правда.

– У меня такое чувство, что служителям порядка в Саванне не нравится плохой парень из Атлантик-Сити, который появился в зоне их влияния.

Губы Уокера сложились в тонкую улыбку.

– Особенно такой глупый, который терроризирует симпатичных туристок. Трудно сказать, сколько раз еще Банди споткнется и упадет, прежде чем ловкий адвокат вызволит его из тюрьмы.

– Вызволит? Но у него был нож! Ведь вооруженный грабеж тянет чуть побольше, чем на несколько часов тюрьме?

– Зависит от адвоката. – И от того, как тщательн полицейские проведут экспертизу ножа Банди. Хорошая криминалистическая лаборатория могла бы найти пятна крови на нем. Например, пятна крови мертвой туристки из «Лив оук». Уокер знал, что следователи получили анонимный звонок, в котором высказано предположение о связи этих происшествий. Уокер знал, потому что именно он и позвонил. Но уверенности, что полицейские пойдут этим путем, у него не было.

– Кожаная куртка Банди стоит тысячу долларов, не меньше, – сказал Уокер. – На его мизинце кольцо с бриллиантом в три карата. Я полагаю, он может рассчитывать на то, что ему предъявят обвинение только в попытке украсть сумочку.

– Если у Банди столько денег, зачем ему красть сумочки? – Она фыркнула. – Не бери в голову. Забудь мой вопрос. Глупый вопрос. Лучше ответь на другой: почему он не подумал, что ожерелье Монтегю в сейфе выставки?

– Наверное, какой-то приятель, который заклеил рот девочке на выставке, влез в сейф, ничего в нем не нашел и позвонил Банди по сотовому телефону.

Белые зубы Фейт прикусили нижнюю губу.

– Это означает, что за нами наблюдали. Они думали, что я положила ожерелье в сейф, перед тем как мы собирались поехать на ленч.

Уокер кивнул:

– Так, я думаю, все и было.

– Значит, ты считаешь, что они приглядели на выставке ожерелье Монтегю, которое обещало им самое быстрое обогащение, и решили действовать?

– Не знаю. У меня не было времени, чтобы задать вопросы… гм… Анджелини.

– Анджелини?

– Он гангстер, милая, и мог поменять свою фамилию на Энджел, но его папа или дедушка наверняка были Анджелини.

Фейт вспомнила гладкие волосы Банди, жгуче-черные глаза и средиземноморский облик.

– Интересно, как зовут его приятеля – Гвидо?

– Это мог быть Мик Маллиган или Джек Спратт. Мафия, может, и зародилась на Сицилии, но Америка двадцать первого века достойно переняла эстафету.

Уокер медленно вращал плечами. Внешне сдержанный, он все еще испытывал напряжение. Стоило ему закрыть глаза, и он мог вновь увидеть, как лезвие ножа приставлено к горлу Фейт. Еще минута – и у него на руках была бы кровь – на сей раз не Лота, а Фейт.

Слишком это было близко.

– Они снова попытаются? – спросила Фейт. Отличные вопросы, этот и еще один: ножом ли Банди зарезана туристка в «Лив оук».

– Зависит от того, насколько сильно он хочет заполучить ожерелье.

– Ты думаешь, они знают, где мы остановились?

– Я полагаю, знают.

Она вздохнула и отвернулась.

– Весь день я мечтала о том, чтобы лечь в ванну. Что ж, начну упаковывать вещи.

– Хорошо. Я отвезу тебя в аэропорт. Сегодня вечером ты должна быть дома, в Сиэтле.

Фейт посмотрела на Уокера. В его глазах сейчас было больше сапфира, чем лазурита. Они были мрачные.

– Что ты имеешь в виду?

– Кто-то другой может сидеть возле твоей экспозиции и вести дела с клиентами. Ты будешь в полной безопасности в…

– Нет! – запротестовала Фейт.

– Почему нет? – спросил он спокойно.

– Я приехала сюда, чтобы установить контакты, которые совершенно необходимы мне как ювелиру.

– Если следующему головорезу, который охотится за драгоценными камнями, повезет больше, чем прежнему, то у тебя нет будущего.

– Я понимаю, что не имею права просить тебя рисковать своей жизнью ради…

– Черт, не в этом…

Подбоченившись, она продолжала: