Элизабет Лоуэлл - Рубиновое кольцо

– Эй, за вчерашнюю ночь я не виноват! Там была кровь кругом! Ты надеешься, что я…

– Я ни на что не надеюсь, и это хорошо, потому что ты ничтожество! Ты позволяешь себе распускать нюни и скулить передо мной из-за капли крови на ноге, на которую тебе наступила какая-то красотка. Я думал, ты мужчина. Похоже, мне придется дожидаться следующего поколения, чтобы найти преемника. – Его палец снова ткнул внука в грудь, теперь гораздо больнее. – Но сначала, черт побери, ты подольше посидишь дома со своей женой, чтобы трахнуть ее как следует. Ты ничего не забыл мне сказать?

Глядя на розовую макушку деда, Банди Энджел чувствовал, что самолюбие его задето. Его красивая жена – самый настоящий мешок льда в постели, но он терпел ее, потому что ее дед был близким другом Сола еще с тех пор, когда они ели спагетти и участвовали в гангстерских войнах. Банди знал, как обмануть их. Они все еще управляли рэкетом на восточном побережье.

Были дни, когда Банди жалел, что не стал бухгалтером. Но на зарплату трудно жить. Гораздо легче охотиться за дураками, чем быть одним из них. Поэтому он и терпел своего отца и вопли деда. Рано или поздно они умрут, и он будет пинать чужую задницу, а не целовать ее.

– Я сказал тебе, – процедил Банди сквозь зубы, – парень, который с ней был, только с виду недотепа, а дрался он как мужик.

– Да, да, да! Поскули еще, будто я не наслушался. Мне семьдесят семь, слава Иисусу! Я должен показывать тебе, как это делается? Дожил! Внук не может украсть сумку!

Голова Банди все еще кружилась от удара, которым поприветствовал его дед.

– Отправляйся домой к своей милой женушке, – сказал Сол. – Иди. Меня тошнит от одного твоего вида. Я думаю, что самая лучшая часть тебя сбежала с твоей матерью.

– Оставь мою мать! Она святая!

Сол с трудом удержался от того, чтобы не сказать, что святая никогда не раздвинула бы ноги перед такой скотиной, как младший сын Сола. Но старик держал рот на замке, потому что единственное, что было хорошего в Банди, –. это уважение к матери.

– Иди домой! – грубо бросил Сол. Он отвесил ему пощечину, и щека Банди покраснела. – Я позвоню тебе. И не забудь содрать деньги с той задницы в доке. Не надо больше слезливых историй. Если не заплатит, сломай ему колено. Как только люди начнут думать, что я становлюсь мягким, денег не будет, понимаешь?

– Да, сэр.

Сол подождал, пока шаги Банди не утихнут, снял трубку и набрал номер.

– Это я, – сказал он, когда ему ответили на другом конце линии. – Ты ничего не говорил мне про калеку с тростью.

– А что такое? – раздался шамкающий голос. Он принадлежал пьяному, хотя не пришло даже время обеда.

Сол скривился, услышав голос своего партнера. Плохо иметь дело с пьяницей. С другой стороны, на трезвенника тоже полагаться опасно.

– Он едва не покалечил моего внука.

– Но Банди получил рубины?

– Нет.

– Что? Я не заплачу тебе, если…

– Заткнись! – безжалостно прервал его Сол. – Вот как надо сделать. Ты похитишь эту женщину и заберешь ожерелье сам.

– Я не могу…

– Я сказал – заткнись, черт тебя побери! Тебе нравится дышать – значит, сделаешь, как я сказал. Забери рубины – или будешь главным виновником ближайших похорон. У тебя неделя, не больше. Понял?

– Да.

– Хорошо, – сказал Сол. – Я пришлю тебе пакет.

Следуй инструкциям, и копы не узнают, что было украдено в доме.

– Что в пакете?

– Узнаешь, когда откроешь. И не дергайся. Я был слишком добр в последнее время. Подумают, что я теряю форму.

Сол положил трубку.

Его партнер положил голову на руки. Его несколько долгих минут трясло, потом он налил себе еще выпить и спросил себя: что еще могло пойти не так, как надо?

– Скорее, Фейт. У Арчера кончается терпение. Ты хочешь, чтобы я принес тебе телефон?

– Оставь свою рубашку. Я сейчас вытрусь. – Фейт еще что-то бормотала, вылезая из ванны. Она давно мечтала отмокнуть в горячей ванне и отмыться от прикосновения к ней того мужчины.

– Фейт?

– Иду, иду! – громко сказала она. – Я могу позвонить Арчеру сама, ты знаешь. Я опаздываю на обед, позвоню из ресторана.

– Отсюда тебе говорить удобнее.

Уокер считал, что телефон в ресторане может прослушиваться. Но он не видел причины беспокоить Фейт и говорить ей, что ее разговор может привлечь убийц, федеральных агентов и кого-то еще. Он терпеливо ждал, пока она не вышла из ванной, чтобы передать ей телефон.

Слушая Арчера, Фейт состроила гримасу и, сев на диван, поправила на себе белый махровый халат. Свет лампы облил ее жидким золотом.

Фейт посмотрела на свои часы. До момента встречи с Мел в ресторане осталось меньше получаса. Ей надо быстро одеться и высушить волосы, а не говорить по сотовому с Арчером. Слушать, если точнее.

Уокер наблюдал за ней. Он знал, что должен думать о русской мафии, а не о нежной выпуклости ее грудей и, уж конечно, не о длинных голых ногах, которые виднелись из-под халата.

Вдох. Выдох. Тени и свет, мягкие влекущие движения… Уокер не мог думать о Банди Энджеле, об Иванове, оказавшемся клиентом, который под покровом ночи сам обслужил себя в магазине Фейт. Уокеру хотелось носом уткнуться в грудь Фейт, прикоснуться к ее нежной коже, почувствовать упругость ее сосков и влажность ее плоти.

В следующий раз Арчеру придется найти для Фейт женатого телохранителя.

– Погоди, – сказала Фейт Арчеру. – Погоди. Я никуда не собираюсь. Пришли телохранителя, если хочешь. А я остаюсь в Саванне до конца показа и до того момента, когда ожерелье будет передано Монтегю. И не забудь про свадьбу. Я обещала Мел.

– Скажи, что у тебя крайний случай и…

– Нет, сейчас моя очередь говорить, а твоя – слушать. У меня появились хорошие клиенты и дорогие заказы. Каждый, кто увидит ожерелье на свадьбе, – мой потенциальный клиент. Я не могу сорваться отсюда только потому, что у Эйприл Джой на меня зуб и она тебе позвонила.

– У Эйприл нет на тебя никакого зуба, – сухо сказал Арчер. – Она первоклассный агент с мозгами мирового класса. Она просит у нас помощи. Разумно было бы ей помочь.

– Из-за нее мне надо вернуться в Сиэтл? – спросила Фейт.

Арчер вздохнул. Ее самый старший брат вздохнул.

– Нет. Она хочет, чтобы ты не настаивала на обвинении против Иванова, у которого, кстати, совсем другое имя.

– Этот ублюдок меня ограбил, Арчер! Я что же, должна дать ему уйти от наказания?

– Тебе возместят все потери.

– Прекрасно! – Она запустила пальцы в волосы. – О черт! Конечно. Почему бы и нет? Пусть Эйприл радуется.

– Благодарю тебя. Я твой должник, потому что тем самым мы ее очень обяжем.

– Хорошо. – Фейт закатила глаза. – А теперь вернемся к реальности.

– Ты хочешь, чтобы я прислал другого телохранителя? – быстро нашелся Арчер. Ему было интересно, поняла ли наконец его сестренка, что Уокер – это нечто большее, чем мужчина с южным акцентом и застенчивой улыбкой. После Тони Фейт вела себя с мужчинами весьма своенравно. Но Арчер чувствовал, что она мечтает о семье, и хотел, чтобы она пообщалась с настоящим мужчиной. Уокер для этого подходил как никто другой.

Арчеру нравился этот сильный деревенский парень.

– Не надо никакого телохранителя, – сказала Фейт. – Пожалуйста. Здесь трудно найти номер с одним диваном-кроватью, не говоря уже о двух.

– Ты уверена? Я волнуюсь за тебя.

– Арчер, на всякий случай напомню, если ты сам до сих пор не заметил: я взрослая женщина.

Да будет так, подумал Уокер, слушая ее разговор. Он закрыл глаза и мысленно обнял Фейт.

– Почему Эйприл хочет снять с этого русского обвинение в воровстве? – спросила Фейт.

Уокер моментально открыл глаза. Он тоже хотел бы знать ответ на этот вопрос.

– Она не сказала точно, но ты должна мне помочь, – сказал Арчер.

– Пожалуйста.

Хмурое выражение лица Фейт сменилось улыбкой.

– Надо же, Фейт сказала доброе слово. Саммер превратила тебя в сентиментального человека. Ты становишься ручной. – Арчер рассмеялся. – Дай-ка мне поговорить с Уокером.

– Только если ты обещаешь не говорить ему ничего такого, чего не сказал мне.

– Ты действительно хочешь, чтобы я представил тебе отчет об испытаниях…

– Забудь, – прервала она его. – Мне надо сушить волосы. – Фейт передала телефон Уокеру. – Он снова просит тебя – наверное, чтобы устроить взбучку.

– Я полагаю, что могу называть тебя папой и…

– Ты уволен.

– Мамой?

Арчер рассмеялся.

– Фейт рядом?

– Нет.

– Хорошо. Эйприл Джой – ты помнишь ее?

– Красивая и смертельно опасная. Похожа на коралловую змею.

– Значит, помнишь. Кайл последовал твоему совету и поместил в Интернете объявление об украденных из магазина Фейт вещах с полным их описанием. Мы отправили каждому ювелиру Сиэтла и западного побережья сообщение о краже.

Уокер слушал одним ухом гудение фена, а другим – своего босса.

– Я все еще не знаю, за что Эйприл зацепилась, – продолжал Арчер. – Она не сказала.

Уокер что-то пробормотал себе под нос.

– Эйприл ничего не говорила о роскошном рубине размером с кулак младенца?

– Нет.

– Об ожерелье Монтегю?

– Нет.

– Хорошо, черт побери. Может ли это сказать нам о том, что Иванов связан с Атлантик-Сити? – спросил Уокер.

– Возможно, – медленно ответил Арчер. – Но я попрошу, чтобы Эйприл проверила это, если ты хочешь.

– Пока нет. Я предпочел бы, чтобы Дядя думал о Донованах как о людях с хорошей репутацией.

– Я тоже.

– Может Кайл войти в компьютерную базу департамента полиции Саванны и отдела выдачи водительских лицензий Джорджии?

– Не знаю.

– Тогда позови своего брата.

– И позволить тебе научить его плохому?

– Это одно из немногих удовольствий в моей жизни, – протянул Уокер.

– Кайл! – окликнул Арчер брата. – Уокер жаждет.

* * *

Уокер взглянул в зеркало заднего вида. Никаких сомнений. Эта пара, мужчина и женщина, которая в бежевом «форде», их преследует.

Уокер сунул свой компьютер под сиденье и вышел из машины, чтобы открыть дверцу Фейт. Компьютер хранил много важной информации, и Уокер не хотел, чтобы она попал к Банди Энджелу или к кому-то еще.

– Ты не должен был ехать на обед вместе со мной, – сказала Фейт, когда он придерживал дверь джипа.

– В это время я хочу есть точно так же, как все нормальные люди. – Он смотрел на нее сбоку и видел, как ее зубы впились в нижнюю губу. Он прекрасно знал, что у женщин будет самый обыкновенный девичник.

– Не волнуйся. Я не буду болтаться рядом. Посижу в баре, выпью сладкого чаю и съем креветок с овсянкой.

Уокер медленно открыл дверь ресторана и огляделся. Он не увидел ничего такого, что вызвало бы его подозрение. Бар утопал в сигаретном дыму. Было шумно. Отступая в сторону, он пропустил Фейт вперед.

– Откуда ты знал, что в «Ла Кучина» есть бар? –. спросила она, морща нос от дыма.

– Я позвонил и спросил. Ты видишь Мел?

Прежде чем Фейт успела ответить, стройная брюнетка в темно-синем наряде для беременных и в туфлях на среднем каблучке кинулась к ним.

Из-за загара она была похожа на южанку. Внимание Уокера привлекло обручальное кольцо с бирманским рубиной в три карата, которое сверкало у нее на пальце.

Широко раскинув руки, Мел обняла Фейт. Серебристо-синие глаза Фейт блестели от радости и от навернувшихся слез.

– Мой Бог, сколько лет! – воскликнула Мел, широко улыбаясь. Ее акцент был скорее калифорнийский, в Джорджии говорят иначе. Она отстранила Фейт и сказала:

– Дай посмотреть на тебя. Нисколько не изменилась. Все такая же тоненькая и симпатичная. Сиэтл, должно быть, полон слепых мужчин, если ни один из них до сих пор не подцепил тебя.

– Никто не хочет быть счастливым, – сказала Фейт с кривой улыбкой.

Мел драматично закатила большие темные глаза.

– Ну, тогда все ясно. – Она повернулась к Уокеру и протянула руку. – Привет, я Мел Монтегю, вернее, буду Монтегю через пару дней. И если надеешься ввернуть сегодня хоть словечко, у тебя ничего не выйдет. Я слишком давно не виделась с Фейт.

– Рад, – сказал он, пожимая ей руку. – Зови меня Уокером. Я буду в баре, пока вы не наговоритесь.

– Друг семьи? – поинтересовалась Мел.

– Я знаю Донованов всех до одного, – сказал Уокер в своей привычной манере. Он почти застенчиво улыбнулся и оперся на трость. – Я помогаю Фейт на выставке, слежу за клиентами, чтобы она могла делать свое дело. Теперь, если леди извинят меня, я отправлюсь к курильщикам.

– Ерунда, – заявила Мел. – Мы скажем метрдотелю, чтобы он поставил третий прибор на стол.

– Спасибо, мэм, но это ни к чему.

Мел посмотрела на Фейт, спрашивая ее взглядом, согласна ли она, чтобы Уокер отправился есть один.

– Если наскучит смотреть спорт, дай знать, – сказала Фейт Уокеру.