Элизабет Лоуэлл - Рубиновое кольцо

– Мое сердце обливается кровью от жалости к тебе, – ёрнически сказал Уокер. – Не набрасывайся на Фейт. Ожерелье у меня. Я его храню. Бедное дитя, ты украл сто тысяч, позарившись на миллион.

Джефф внимательно посмотрел на Уокера, потом надсадно засмеялся. Его густые волосы затряслись.

– Она добралась и до тебя. Большие грустные глаза, длинные ноги и хорошенький лживый рот. Хорошо, слушай, дурак. Не было ничего в том сейфе, кроме бумаг и семейной Библии! Вот ее страховая компания-то обрадуется, когда это услышит.

– Это ложь! – крикнула Фейт. – Я оставила там три вещи, и они исчезли.

Джефф с отвращением посмотрел на нее:

– Ты настаиваешь, милочка? Мы еще посмотрим, кто из нас лжет. Я знаю, что в сейфе ничего не было. Отцу пришлось вывернуть все карманы, чтобы подкупить Сола, а они его бьют до полусмерти.

Фейт перевела взгляд с Джеффа на Уокера.

– Я положила драгоценности в сейф.

– Чер… – начал Джефф. Резкое движение Уокера заставило его замолчать.

– Давай-ка на полтона ниже, – предупредил Уокер. – Если ты обвинишь Фейт в чем-то еще, ты рискуешь. Понял?

– Значит, ты с ней заодно, – сказал Джефф. – Я удивлен.

– Удивление – хорошее дело, – тихо сказал Уокер. – Пока ты не выскажешь его вслух.

Джефф с ненавистью посмотрел на него:

– Сейф был пустой.

Уокер боялся, что начинает ему верить.

– Кто еще знает комбинацию цифр?

– Отец. Я. Всё.

Уокер посмотрел на старшего Монтегю.

– Забудь об этом, – сказал Джефф. – Когда я отговаривал его от ограбления нашего собственного сейфа, он храпел так, что дрожал дом.

– Хорошо. Давай вернемся к более интересному для нас вопросу, – сказал Уокер.

– Интересному? – в бешенстве спросила Фейт. ѕ Пропажа моих драгоценностей не интересный вопрос?

– Федералы не потели бы из-за этого, – сказал Уокер. Но они болтались вокруг дома Монтегю, как лисы возле крысиной норы. Они следили за тобой.

– За мной? – Глаза Фейт округлились. – Смешно. Зачем им наблюдать за мной?

Джефф фыркнул.

Уокер бросил на него быстрый взгляд.

– Откуда рубины, которые твой отец послал Фейт?

– Я сказал уже, – процедил Джефф сквозь зубы, – это фамильные драгоценности семьи, единственные приличные камни, которые не пропали вместе с ларцом.

Уокер взглянул на Дэвиса:

– А ваша версия?

Дэвис не ответил.

– Помните, что я сказал насчет Донованов и адвокатов? – спросил Уокер. , :

– Несчастье, – прошептал Дэвис. – Какое несчастье, что мы потеряли ларец.

– Вам не выбраться из этого самостоятельно, – предупредил Уокер. – Вы уверены, что не нуждаетесь в помощи? – В его голосе прозвучали доброта и понимание.

Дэвис застонал:

– Джефф, мне действительно жаль, мой мальчик, я так старался для тебя после того, как умерла твоя мать.

Джефф заморгал, в глазах его были слезы. Уокер зацепил ногой стул и подвинул его к кушетке. Потом повернулся к Джеффу и сказал:

– Садись. У меня такое чувство, что сейчас тебе не понравится то, что отец скажет тебе.

Джефф сел на стул и посмотрел на отца глазами, которые не хотели верить, но уже поверили.

– Скажи мне все, отец. Мы найдем выход.

Дэвис прерывисто задышал, потом кивнул. Ни Джефф, ни Уокер не обратили внимания иа слезы в глазах старика. Фейт прикусила губу, борясь с чувством жалости к сыну и отцу Монтегю.

Уокер взял ее руку, потер о свою щеку и отпустил.

– Драгоценности, которые я брал на консигнацию в последние несколько лет, приходили из России, – приглушенным голосом сказал Дэвис.

«Привет, Эйприл Джой», – со злостью подумал Уокер.

– Краденые? – спросил Уокер.

– Я… не интересовался.

– Но вы получали щедрое вознаграждение от продажи?

Дэвис кивнул с несчастным видом.

– Это спасало нас от банкротства, пока я не мог реализовать недвижимость. Это должно было сработать. Это сработало бы, если бы…

– Папа… – Джефф прервал его. В голосе сына прозвучало что-то большее, чем просто нетерпение. – С этим покончено.

– С кем у вас был контакт по драгоценностям? – спросил Уокер.

– С «Тарасов интернэшнл трейдера». Эта организация законная, – сказал Дэвис, но в его голосе не было уверенности. – У них есть лицензия, печати таможни и все, что полагается.

Это уже проблема Эйприл Джой, а не Уокера. Его задача – вычислить, почему федералы охотились за Фейт.

– Как насчет оценок по таможенной декларации? – спросил Уокер. – Держу пари, они всегда были в порядке.

Дэвис вздохнул:

– Вот где была настоящая прибыль. Камни всегда оказывались намного дороже, чем проходили по документам. Но камни в оправе трудно оценить, так что у нас никогда не возникало неприятностей:

– Особенно если хорошо смешать с большим количеством барахла, – сказал Уокер. Это старый жульнический прием. На таможне мало инспекторов с удостоверением оценщика. Многие государственные служащие не отличили бы розовые аметисты высшего качества от приличных рубинов. – И в чем прокол?

– Я полагаю, что получил нечто, что не должен был получить. Что-то по-настоящему ценное.

– Рубин с кулак младенца? Гравированный? – резко спросила Фейт.

Уокер улыбнулся, хотя ему было не до этого.

– Да, – прошептал Дэвис. – Это был самый красивый драгоценный камень, который я когда-либо видел. Он так хорош, как все самые лучшие драгоценные камни, лежавшие в семейном ларце, вместе взятые. Больше грецкого ореха, окружен, как слезами, натуральными жемчужинами. Остальная часть ожерелья – бирманские рубины в два карата. Они не так хорошо огранены, но прекрасны по цвету и прозрачности.

Джефф смотрел на отца потрясенно и недоверчиво.

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Я хотел держать тебя подальше от всего этого, – признался Дэвис.

– У него есть имя? – спросил Уокер.

– У кого?

– У большого рубина. У него было какое-то особенное название?

Дэвис выглядел перепуганным.

– Что вы сделали с ним?

– Он был снят с цепочки, чтобы его можно было носить и как булавку, и как ожерелье. Я принес его сюда и положил в свой сейф. Я не хотел, чтобы Джефф увидел его в ювелирном магазине. Он стал бы задавать вопросы.

– Неужели он так же хорош, как рубины в ожерелье Мел? – горько спросил Джефф.

– Лучше, – ответил Дэвис.

– Иисусе. Камень такого размера стоил бы миллионы.

– Когда ты был на выставке? – спросила Фейт.

– В то время, когда вы были на ленче, – ответил Джефф.

– Когда было совершено нападение? – холодно спросил Уокер.

Джефф вздрогнул.

– Я не знал, откуда эти рубины. Я только хотел увидеть ожерелье. Я до сих пор не верю, что мой отец знал о грабеже.

Уокер повернулся к Дэвису:

– Кто еще знал, что большой рубин лежит у вас в сейфе?

– Никто. Только я знаю комбинацию цифр. Теперь еще и Джефф.

Его сын неловко изменил позу. Ему все еще было больно вспоминать, как он вынудил своего отца подписать доверенность.

– Когда вы сказали код сейфа своему сыну? – задал вопрос Уокер.

Дэвис думал, как бы ему увернуться от ответа на этот вопрос. Воспоминание о сцене в библиотеке было слишком болезненным для него. Он потер подбородок, поросший щетиной, и вздрогнул, когда дотронулся до разбитой губы.

– Перед тем, как вы сюда приехали, – с несчастным видом сказал Дэвис. – Джефф заставил меня дать ему доверенность.

– Как? – задал вопрос в упор Уокер.

– Это не имеет никакого отношения к рубинам, – торопливо вмешался Джефф. – Это личное дело.

– Так совершаются убийства. – Холодные синие глаза Уокера замерли на Дэвисе.

– Черт, – пробормотал Дэвис. – Он бросил меня на пол и не давал мне выпить, пока я не подписал.

Оценка, которую Уокер давал прежде Джеффу, показалась ему слишком низкой.

– Где рубин?

– Я не знаю! – прохрипел Дэвис. – Я говорил ему, я говорил ему, но он не верит мне! Черт побери, рубин исчез!

– Ничего похожего на взлом? – Голос Уокера был грубым.

– Ничего. – Дэвис закрыл лицо руками и зашипел от боли, которую вызвало прикосновение к носу. – Ничего, – повторил он в отчаянии.

– Кто тот парень, которому вы говорили, что рубин пропал? – спросил Уокер.

– Я не знаю его имени. Примерно через неделю после того, как груз прибыл, мне позвонили по телефону. Человек говорил по-английски, но с акцентом. Я думаю, он работает на Тарасова.

Фейт наблюдала за Уокером. Она отметила для себя, что он был похож на Арчера, когда тот вел дело.

– Какой акцент? – спросил Уокер.

– Скорее всего это русский, – нетерпеливо вклинился Джефф. – Это ведь оттуда груз, не так ли?

– Я не тебя спрашиваю. Я спрашиваю твоего отца.

– Послушай, – ощетинился Джефф, – если ты не веришь его ответам, зачем ты его мучаешь?

Уокер повернулся к нему с убийственной грацией хищника:

– Похвально, что ты защищаешь своего отца. Тебе это делает честь. Что ты знаешь о рубинах, о русских и об ограблении?

– Ничего.

– Тогда заткнись.

– Какого черта ты…

– Фейт, – прервал его Уокер, не отворачиваясь от Джеффа, – иди позови спецагента Пил. Джеффу не терпится с ней поговорить.

– Нет, – быстро сказал Джефф. – Мне просто не нравится смотреть, как ты играешь с отцом в кошки-мышки.

– Тогда закрой глаза, сынок.

Фейт вздрогнула от таких слов.

И Джефф тоже.

Уокер оглянулся и посмотрел на Дэвиса.

– Какой акцент был у того, кто вам позвонил?

– Не французский, не немецкий и не английский, – сказал Дэвис. – Это все, что я могу сказать.

– Чего он хотел?

– Большой рубин. Немедленно.

– Когда вам стало известно, что он пропал? – спросил Уокер.

– Я не знаю, когда это случилось, честно. Это могло произойти в любое время на прошлой неделе.

– Чепуха. Любой человек, владея подобным камнем, не может не полюбоваться им хотя бы раз в день, – резко бросил Уокер. – Приятной леди со значком, похоже, не терпится включиться в разговор.

– Три-четыре дня назад, может быть. Трудно вспомнить. Я сильно набрался, поэтому вообще забыл, что камень у меня.

– Да, слишком много пьете, – без всякой симпатии заметил Уокер. – Что вы сказали, когда у вас потребовали рубин обратно?

– Я на самом деле перепугался, – прошептал Дэвис. – Он сказал, что смерть моя будет мучительной, если я не скажу, где рубин.

– Что вы ответили? – повторил вопрос Уокер. Дэвис с тоской посмотрел на бурбон. Это была самая трагичная для него часть истории, которая заставляла его испытывать крайне неприятное чувство.

– Я сказал… – Он откашлялся и попробовал снова:

– Я сказал, что я отправил его на консигнацию.

Уокер знал ответ на свой следующий вопрос, но должен был задать его в любом случае.

– Кто вместо вас должен был принять мучительную смерть? ѕ холодно спросил он.

– Никто! Я не собирался…

– Чепуха, – прервал его Уокер. – Вы знали, что без рубина вы покойник. Кого вы выбрали вместо себя?

Фейт догадалась обо всем, раньше чем Дэвис открыл рот.

– Меня, – ответила она. – Он сказал русским, что их драгоценный камень у меня.

Уокер наблюдал за стариком.

– Дэвис?

– Я не знал, что делать, – сказал Дэвис, а слезы медленно текли по его лицу. – Он собирался меня убить.

Уокер готов был сам это сделать.

– Похоже, это желание не одного человека, мистер Монтегю, – сказал Уокер. – Иными словами, вы сказали, что дали Фейт рубин вместе с остальными драгоценностями, верно?

Дэвис закрыл глаза. Его рот был плотно сжат.

– Да, – наконец хрипло сказал он.

– С частью ожерелья? – спросил Уокер, не желая допустить ни малейшего недоразумения.

– Да.

Уокер задал вопрос на миллион долларов небрежно, как человек, который просит спичку:

– Где сейчас большой рубин?

– Я не знаю.

– Неудовлетворительный ответ, – сказал Уокер холодно. Он посмотрел на Фейт, словно хотел убедиться, что она в безопасности. Потом взглянул на Джеффа.

– Придется вам потратиться на адвоката, – сказал Уокер. – Иначе твоему отцу не позавидуешь.

Через два часа на обшарпанной галерее особняка Руби-Байю появилась Эйприл Джой. Синди Пил угостила Эйприл остывшим кофе, пока адвокат Дэвиса Монтегю составлял на кухне проект договора с подзащитным. Условия договора были таковы: в обмен на сотрудничество Дэвиса с ФБР все обвинения с семьи Монтегю будут сняты. Но Дэвис должен будет помочь засадить в тюрьму Сола, Джо и Банди.

Если бы Эйприл Джой могла, она бы похитила свидетеля, но не пошла на это, потому что знала: ФБР поднимет шумиху. А это ей совершенно ни к чему. Сейчас главное – поручить Максу Бартону прослушать все допросы Дэвиса.

Единственная причина, почему Эйприл не суетилась, заключалась в том, что Дэвис, похоже, на самом деле ничего не знает о предмете, который ее интересует. А это – «Сердце полуночи». Старый пьяница уверяет, что потерял его, а Синди Пил ему верит.