– Не понял? – обалдел тот от столь неожиданного заявления.

– Официально мы еще не оформили отношения, иначе ты бы знал, но живем вместе, правда, недавно, а то ты бы тоже знал, – пояснил Василий и особым тоном повторил просьбу: – Отправь меня туда и выведи на тех, кто может переправить меня к ней.

– Зачем к ней? – обдумав услышанное, достаточно жестко спросил друг. – Ты не мальчик, Василий, ты прекрасно понимаешь, что бывает с людьми, когда падает вертолет, не мне тебе рассказывать.

– Знаю, – жестко подтвердил Ярославцев и повторил: – Отправь меня.

– Отправить не трудно, но на точку тебя все равно никто не пустит, тем более что ты – муж. Ты сам все понимаешь, – каким-то внезапно усталым голосом объяснил Артем.

– Сделай так, чтобы пустили, – настаивал Ярославцев и, помолчав, произнес очень спокойным голосом: – Она жива, я знаю.

– Откуда ты знаешь? – тяжело вздохнул Золотников.

– Знаю.

Артем помолчал, что-то, видимо, решая про себя, и постановил:

– Езжай прямо сейчас на наш аэродром, полетишь нашим бортом, я организую, отзвонюсь и скажу, к кому там тебе подойти по прилете. Убеждать будешь сам, что смогу – сделаю, но приказывать полковнику не стану, пусть сам решает, – и снова вздохнул тяжело. – Я бы на его месте тебя не пустил. Вот ни за что. Не хрен тебе на это смотреть. Зачем? Чтобы с ума сойти? – И повторил: – Ты все прекрасно понимаешь, Василий.

– Спасибо, Тём, – поблагодарил Ярославцев.

Борт МЧС – это вам не рейсовый самолет, и долетел он до первой точки на несколько часов быстрей пассажирского транспорта. Там Ярославцева уже встречали, бегом провели через поле и посадили в другой самолет малой авиации, доставивший его на небольшой местный аэродром, с которого непосредственно велись поиски пропавшего вертолета.

Он сказал себе сразу: она жива, и все его дальнейшие решения, действия и устремления базировались на этой четкой установке. И он не допускал в этом ни малейшего сомнения. Понимал, что она могла очень сильно пострадать, – но, главное, жива! Жива! И это все! Жива!

Первое, что он спросил у служащего аэропорта, встречавшего его, было:

– Нашли?

– Нет пока, – покачал тот головой. – Но квадрат поиска сузился, к утру точно найдут.

– Найдут, – согласился Ярославцев, сказав это скорее самому себе.

Закинул на плечо рюкзак и потрусил через летное поле к небольшому зданию аэропорта – искать того, на кого его вывел Артем.

– Ты охренел, что ли? – возмутился полковник, сразу переходя на «ты». – Есть устав и определенный регламент действий, и гражданские лица категорически ни в каком виде не допускаются к работе спасателей. – И признался со всей прямотой: – Если бы не Артем Глебович, я не то что разговаривать с тобой не стал, я б тебя дальше Красноярского аэродрома не пустил, а то и погнал бы обратно. Прилетел, ладно, что уж сделаешь, уважим: сиди, жди результатов спасательной операции. Будешь допущен в центр поступления всей информации. Сюда же и пострадавших доставят. Сиди. Жди. На этом все.

– Ты погоди, Андрей Иванович, – проигнорировал все его возмущения Ярославцев. – Тебе Артем Глебович наверняка доложил, что я не новичок в таежном деле: десять сезонов геологоразведки, в том числе в качестве начальника партии. Кроме того, целый год жил в тайге, я обузой и помехой не буду, а как раз наоборот.

– Тем более, – не сдавался и шумел полковник. – Раз был руководителем, то хорошо знаешь, что дурак с инициативой хуже врага. И как может навредить дилетант. На точке будут работать специалисты высшей категории, которые отлично знают свое дело, и мешать им – только вредить, в том числе и спасению твоей жены.

– Согласен полностью, – развел руками Ярославцев, будто сдаваясь перед аргументами полковника, и тут же настойчиво добавил: – Только смотри, ситуация такая: сейчас ночь, поиски вы прекратили и продолжите с рассветом. А что у нас на рассвете? Правильно: резкое ухудшение погоды, надвигается снегопад с сильными порывами ветра в районе аварии, с усилением ко второй половине дня, и полный запрет на полеты. При таком прогнозе что вы при самом идеальном раскладе успеете сделать? Найти и поднять на борт тяжелораненых. Сколько их там будет? А вот сколько успеете, столько и поднимите. А сколько людей останется? Быстрого улучшения погодных условий метеорологи не обещают, и получается, что у вас останутся там на неопределенный срок легко раненные – это в лучшем случае, если всех тяжелых вывезти успеете. И что дальше? Десантируете вы к ним специалистов в помощь, скинете груз, и будут они все сидеть и ждать подходящей погоды. Вот и меня со своими ребятами сбросьте. Лишним не буду, а уж как выжить в тайге в любых условиях и не заболеть – получше твоих специалистов знаю.

– Все ты правильно говоришь, Василий Степанович, – тяжело вздохнул полковник. – Только ты рассматриваешь самый хороший расклад – если люди живы. – И спросил жестко: – Ты вообще нормальный человек? Куда ты рвешься? Ты понимаешь, что ты там увидишь?

– Понимаю, – также жестко ответил Василий и объяснил: – Она жива. И я ей там нужен.


С самого начала полета Ася была ужасно недовольна его организацией и этими местными князьками, быстренько переигравшими все планы. Они внесли новые договоренности, которые устраивали их и были наиболее выгодны только им. Ну, а как же! Премьер премьером, но он уже улетел в Москву, а мы, местные, остались, и у нас тут своя поляна, свои интересы и правила.

Причем, что характерно, те из бизнесменов, кто реально, что называется, что-то делает: производит, меняет жизнь региона – они в большинстве своем остались на съезде решать реальные насущные вопросы, а те, что от власти, чиновники всякого ранга да продажники, что сидят на перекупках и транзитах, этим лишь бы порисоваться.

А то! Прилюдная благотворительность на местах, так сказать, забота о простых оленеводах и их семьях, улучшение их нелегкого труда – это мы завсегда, мы тут первые появимся на экране. Еще бы: федеральный канал и сама Ася Волховская будет брать у них интервью и демонстрировать стране их гражданскую сознательность и чиновничье рвение к улучшению жизни простого народа.

Достала вся эта мутота ее за много лет! Вот по горло!

Одно и то же, одно и то же! Кто-то дело делает, а кто-то за их счет грамотно пиарится.

Первоначально заявленный состав представителей бизнеса и власти (с некоторыми из них Асе уже приходилось встречаться), по большей части люди интересные, современные, реальная опора бизнеса страны, в последний момент был изменен: кое-кого убрали, кое-кого добавили.

И те, кого добавили, вызывали у Аси глухое раздражение и тяжелое недовольство. В результате вмешательства этих самых местных вершителей в делегацию вошло двадцать человек, включая их съемочную группу – ее, Игоря, разумеется, режиссера Юлечку и техника-оператора Олега.

Из представителей местной элиты собрались три вполне адекватных бизнесмена из числа истинных промышленников и тех самых настоящих инвесторов.

Трое крутых чиновников из областной администрации, при них двое мужчин, по повадкам больше похожих на охранников, и трое личных помощников: одна миловидная девушка и двое парней.

Молодой, интересный, очень толковый и весьма креативный руководитель района Александр Олегович Борисов был почему-то без помощников и сопровождающих. Трое представителей так называемых независимых инвесторов, неясных личностей с большими понтами, и один руководитель объединения оленеводов. Очень правильный и конкретный мужик Виталий Талдынов.

В общем и целом, прикидывая, с кем получится интересная и на самом деле содержательная беседа, Ася мрачнела. Получалось, что только с двумя – Талдыновым и Борисовым. Еще три бизнесмена были совершенно деловыми людьми, занятыми реальными решениями проблем, без пафоса и рисовки, разглагольствовать не особо привыкли. А все остальные поболтать были горазды, да толку от них…

Вот и думай, как строить работу. Сплошная головная боль!

Что и подтвердилось со всей очевидностью, когда они добрались до первого стойбища.

Ася с Игорем, обменявшись мнениями, решили, что и как будут снимать, но тут влезли областные красавцы в чинах, настаивая на своем варианте, пока Ася, не сдержавшись, не высказалась достаточно жестко:

– Значит так, господа, – оборвала она их начальственный тон. – Если хотите предстать на федеральном канале в выгодном свете, вы мне тут не будете рассказывать, как вас снимать и что делать, и вмешиваться в мою работу тоже. Рулите своими делами, а мне дайте делать мое дело. Иначе вы же сами себе все в кадре и испортите.

Но ругаться с этим контингентом не стоило, иначе вони не оберешься, это она по своему опыту хорошо знала, уже приходилось сталкиваться с такими местными, и не раз. Поэтому сняла, ублажила чиновничью гордыню, а дома, в Москве, посмотрим, что оставить в кадре, а что на помойку отправить, пусть потешатся – вон как языками чешут, расписывая свой тяжелый труд в кресле на благо народа.

И ведь что ее всегда поражало – сидят среди тех же чиновников совершенно адекватные люди, и вкалывают всерьез, и на самом деле без шумихи и помпы делают много конкретных дел, и решают проблемы и меняют жизнь, улучшают, а с выступлениями лезут совсем другие, вот эти…

Она одернула себя – что раздражаться, только накрутит себя и расстроится, а еще работы впереди до фига. Надо отснять все, что нужно, а уж дома и на самом деле разберемся.

Ладно. Вон вертолетчики шустрят, помогают трем оленеводам что-то грузить и поторапливают – световой день короткий, а им еще перелет в другое стойбище предстоит.

И на самом деле пора.

– А что за тюки вы загрузили? – полюбопытствовала Ася у одного из летчиков.

– А, это? – махнул он рукой в салон. – Народное творчество, можно сказать. Это одежда, обувь, головные уборы, сумки из оленьих выделанных шкур, расшитые и украшенные традиционным способом. Это на ярмарку и на продажу в специальные магазины народных промыслов. Женщины на стойбище за зиму делают. Расшивают и продают.

– И что, на этом зарабатывают? – заинтересовалась Ася.

– Ну да, как дополнительный доход. Иногда даже очень неплохо зарабатывают, – пояснил пилот и успокоил: – Да вы не беспокойтесь, мы груз закрепили, он не помешает.

– А я не беспокоюсь, – уверила Ася. – Жаль, раньше не узнала о нем, порасспрашивала бы местных, посмотрела бы. Интересно же.

– Да успеете еще, в следующем стойбище такой же заберем, – пообещал пилот.

Вроде бы все загрузились. Полетели.

Игорь снимал в иллюминатор тайгу. И на самом деле было что-то завораживающее в открывающейся сверху панораме, невозможно взгляд оторвать от этого бесконечного таежного моря, с редкими проплешинами болот, с причудливо петляющими, поблескивающими на солнце змеиными телами рек – потрясающее, масштабное зрелище.

Игорь с Юлей и Олегом оказались в передней части салона, Ася же, отделившись от своей группы, села сзади – поговорить с Талдыновым, обсудить его предстоящее интервью, чтобы никто им не мешал.

Вертолет неожиданно дернулся всем своим железным телом, и что-то изменилось в однообразном гуле его лопастей.

– Это что? – перепуганно спросил кто-то из высоких чиновников.

– Все нормально! – прокричал один из пилотов. – Во встречный поток попали!

В какой они там встречный поток попали – непонятно, но вскоре с вертолетом явно стало твориться что-то странное и нехорошее – его начало сильно трясти и кидать из стороны в сторону, что-то надсадно завыло, гудело и пищало одновременно, и оба пилота, вцепившись в штурвалы, пытались исправить положение и что-то кричали в свои микрофоны, торопливо переключая какие-то тумблеры на панели.

И командир, повернувшись к пассажирам в салоне, проорал:

– Держитесь все, мы падаем! Постараемся посадить машину! Пристегнитесь, держитесь крепче за все, что возможно!

Кто-то закричал истерично и тут же перешел на визг, кто-то громко что-то требовал, кто-то паниковал, орал, кидался к другим пассажирам, хватая их за руки, пытаясь что-то сказать, кто-то отдавал приказы, матерился, кто-то плакал надрывно…

Крик, плач, паника…

Нет! Нет! Этого не может быть! Не укладывалось у Аси в сознании. Так невозможно!

– Держись!!! – орал Асе Игорь через салон, найдя ее глазами, трясущимися от спешки руками заталкивая камеру в специальный кофр.

– Брось ее на хрен, пристегнись и держись, Игорь! – ругалась на него Аська, пытаясь перекричать панические вопли в салоне.

– Пристегнитесь! – прокричал Талдынов, потянулся и сам застегнул на ней ремень безопасности.

У Аси от испуга быстро и сильно заколотилось сердце, кровь отхлынула к ногам, коленки сразу же ослабели, она вертела головой, оглядываясь по сторонам, в судорожной истеричной попытке понять, что делать, за что схватиться, как спасаться…

«Боже, боже, боже! Это какая-то несправедливость! – метались мысли у нее в голове. – А как же Васенька, как же Василий?»