Лина Филимонова - Русалка и гламурный пират

— Доброе утро самой неромантичной девушке на свете!

А я была уверена, что он меня не заметил. Когда я проходила мимо, он сидел спиной ко мне и что-то оживленно рассказывал своим соседям по столику. Они хохотали, он выглядел очень довольным. Насколько можно судить по затылку.

А теперь он стоит рядом со мной и радостно ухмыляется.

— Удивительно, что мы уже второй раз случайно встречаемся.

Вообще-то, как минимум третий.

— Город маленький, — буркнула я.

— Но отелей тут достаточно, а мы оказались в одном.

Я пожала плечами, всем своим холодным и равнодушным видом говоря: ну и?

— Как ты после вчерашнего?

— Просохла. А как дела у вас?

Я улыбнулась дежурной приветливой улыбкой, так как заметила устремленный на меня со стороны бассейна взгляд.

— То есть мы на «вы»? — удивился он. — Типа коров вместе не пасли и на брудершафт не пили?

Я продолжала улыбаться.

— Именно, — сказала я. — И, очень вас прошу, держитесь от меня подальше. Минимальное желательное расстояние — три метра.

Он вытаращил глаза. Я его вполне понимаю: то, что я говорила, совершенно не соответствовало выражению моего лица. Но так уж получилось.

Я одарила его прощальной ослепительной улыбкой, развернулась и проследовала в холл отеля. Не сомневаюсь, что он стоял и смотрел мне вслед, забыв подобрать отвисшую челюсть.

Я поздоровалась с Мариной, дежурившей сегодня за стойкой.

— Все в порядке?

— Да, — кивнула она. — Три номера с утра освободились, сейчас там уборка, вечером будет заселение.

— Отлично. А что насчет расписаний и афиши?

— Вон, на стенде. Я с утра распечатала и повесила.

— Замечательно.

Марина — прекрасный работник, никогда ничего не забывает. Я подошла к стенду, окинула взглядом розовые листочки в витиеватых рамочках с расписаниями автобусов, теплоходов и электричек. Афиша на ближайший месяц тоже была в наличии, такая же розовая, с каким-то сложным шрифтом. Я бы, конечно, выбрала что-то более нейтральное, ну да ладно.

Неожиданно я почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит. В общем-то, я сразу поняла, кто это, но на всякий случай всмотрелась в глянцевую поверхность стенда. Точно, он. Белая футболка с черным принтом, взъерошенные вихры и белые зубы, которые отсвечивают даже в таком сомнительном зеркале. Чему он улыбается, хотела бы я знать?

Не потрудившись оглянуться, я пошла в сторону столовой, но, оказавшись за углом, изменила направление и повернула к подсобным помещениям. Склад прекрасно подойдет для моих целей. Поравнявшись с неприметной дверью, я распахнула ее, вошла и затащила за собой того, кто шел за мной следом.

Он удивленно хлопал глазами, но сопротивляться не пытался. Кажется, он даже обрадовался такому повороту событий.

— Вот, значит, как. Никогда бы не подумал…

Окинув взглядом стеллажи, заполненные пачками порошка, рулонами туалетной бумаги и упаковками салфеток, он выдал:

— А что, обстановка вполне себе романтическая.

— Тебя что, заклинило? — не выдержала я. Получилось почти визгливо.

— Радостная новость: мы снова на ты, — спокойно констатировал он. И протянул руку.

Я мгновенно отдернула свою.

— Без рук!

— Без рук? — удивился он. — Оригинально. Только губы?

— Какие еще губы! Да ты просто дятел. Нет, не просто — романтичный дятел.

Он засмеялся.

— Разве ты не для… — он сделал неопределенный жест рукой, — романтики меня сюда затащила?

— Как ты меня достал с этой своей пошлой романтикой!

— Да я не имел в виду ничего пошлого. И вчера тоже. Только романтичный поцелуй. Один.

Он снова протянул руку к моей руке.

Я знала, что дед с минуты на минуту спустится вниз, чтобы лично проверить работу электрика, менявшего перегоревший кусок проводки. И будет искать меня. Мне бы очень не хотелось, чтобы он застал меня за выяснением отношений с нашим постояльцем. На прошлой неделе он с громким скандалом выдворил из отеля одного озабоченного товарища, который не давал мне проходу, каждый раз при встрече пытаясь распускать руки. Я прекрасно с ним справлялась, руки его оставались без дела, но деду показалось иначе.

Честно говоря, это становится проблемой. У деда просто мания какая-то по поводу меня и всех окружающих мужчин. Ему кажется, что каждый из них готов подкрасться из-за угла, наброситься и обесчестить. Во-первых, это чушь. Во-вторых, я давно взрослая и у меня, благодаря работе, большой опыт по усмирению всех видов нахалов. А поведение деда вовсе не идет на пользу нашему отелю. Новый скандал нам совсем ни к чему.

Поэтому я сказала пылкому Ромео:

— Вылезешь в окно. Там всего пара метров до земли. Обойдешь здание и вернешься к бассейну.

— Чего? — у него снова отвисла челюсть.

Я убрала с подоконника коробки с резиновыми перчатками и моющим средством.

— Ты хочешь, чтобы я вылез из окна?

— Я вроде все буквы выговариваю.

— Это что, типа, ролевая игра? — обрадовался он.

Я посмотрела на него так, что его иллюзии рассеялись.

— Это немного странно, — он не двинулся с места.

— Да вылезай уже! — в коридоре раздался голос деда. — Ты можешь просто делать, что тебе говорят? — разозлилась я.

— Ладно, ладно.

Он сел на подоконник и свесил ноги вниз.

— Вообще-то, я боюсь высоты. А тут вовсе не пара метра. Как минимум два двадцать.

— Ну и замечательно, — сказала я и толкнула его.

Я успела захлопнуть окно до того, как вошел дед.

— Ты чего тут делаешь? — спросил он.

— Гуляю, — хмуро буркнула я.

Лучшая защита — нападение. А если начать оправдываться, тебя точно в чем-нибудь заподозрят.

Да, получилось, действительно, немного странно. Вообще-то я планировала доходчиво объяснить этому дефективному романтику, что я на работе и приставать ко мне с романтическими предложениями категорически запрещено. Сделать это нужно было достаточно жестко, чтобы у него не осталось сомнений, и при этом так, чтобы дед не увидел. Но в жизни редко все идет по плану, вот и в этот раз вмешались обстоятельства. Придется отложить воспитательную беседу на будущее.

Вчера вечером был сильный ливень, просто сумасшедший. А я возвращалась от Ники пешком — решила прогуляться. Она, конечно, уговаривала меня вызвать такси, мол, нормальные люди при надвигающихся тучах и раскатах грома не гуляют. Но я была уверена, что тучи повисят-повисят над горами, да и уйдут восвояси, как уже было несколько раз на этой неделе. Поэтому от зонта отказалась.

На самом деле, не только поэтому. Я была зла на подругу, но сказать ей об этом не решилась. Зато решилась не брать зонт, который она мне настойчиво предлагала. Ну и кому стало хуже от такого завуалированного протеста?

Не люблю лезть в чужую жизнь с советами, особенно если не просят. А она не только не просила, но и точно обиделась бы, если бы я откровенно высказала бы ей все, что думаю о ее драгоценном Эдуарде и его образе жизни.

— Я чувствую себя такой легкой, воздушной! — восторженно верещала Ника.

— Как безе? — не могла удержаться от сарказма я.

— Сама ты безе. Как балерина Анна Павлова.

Она попыталась встать на цыпочки и покружиться.

— Один в один, — сказала я.

А потом она стала угощать меня ужином. Я ничего не имела против салата с кедровыми орешками, но от пророщенной гречки и неаппетитной зеленой жижи из авокадо категорически отказалась.

— Мне тоже сначала не нравилось, — призналась Ника.

Ни за что не поверю, что сейчас ей это нравится. Особенно жижа. Хотя сама она, похоже, в это верит. Ну что ж, любовь зла, об этом все знают. И можно полюбить какое угодно травоядное животное, и даже самой попытаться стать такой же травоядной.

И пусть бы она себе ела разные сорняки, раз это делает ее счастливой. Я бы не возражала. Вот только я абсолютно уверена в том, что счастье это продлится недолго, и в самое ближайшее время она будет рыдать у меня на плече, проклиная злосчастного Эдуарда, ради которого так старалась, а он не оценил. Я давно поняла — из личного опыта и наблюдения за окружающими — что отношения, в которых один из участников изображает того, кем на самом деле не является, обречены на провал. Природа все равно возьмет свое.

Ника обожает итальянскую кухню, а итальянцы отнюдь не сыроеды. Без пиццы и спагетти она долго не протянет. Да и не в пицце дело. Клевать зернышки, глядя на закат, а потом в девять вечера ложиться спать — это точно не ее. Моя подруга любит веселиться до утра, спать до обеда, а после обеда, в промежутках между интенсивной работой над проектами, писать мне сообщения с умопомрачительными планами на ближайшие и следующие выходные.

В общем, уходила я от Ники не в лучшем настроении, без зонта и без мира в душе. На полпути меня застал дождь. Если бы я не была так погружена в мысли о Нике и ее будущих разочарованиях, то, может, заметила бы, что тучи сползли с гор и угрожающе нависли над городом. Но я проморгала тот момент, когда еще можно было зайти в ближайшее кафе или спрятаться на остановке и вызвать такси.

Дождь шел всего полминуты, а я уже была абсолютно мокрая, как лягушка в пруду. Платье прилипло к телу, волосы к лицу и спине. Пока что мне было тепло, но я знала, что очень скоро начну стучать зубами. Дождь хотя и летний, но довольно прохладный, да еще и ветер дует с моря. Зря я все-таки не взяла зонт.

Как назло, поблизости не было никакого укрытия — я как раз дошла до пустынного начала набережной, где нет ни одной, даже самой захудалой, кафешки и вообще ничего с крышей. Хотя… кое-где спрятаться все же можно. Я вспомнила, что над одним из спусков к морю есть навес, небольшой, но вряд ли там сейчас аншлаг, так что для меня местечко должно найтись.

До навеса было еще метров двести, так что я побежала, хлюпая босоножками по лужам и мечтая о горячей ванне, в которую я непременно залезу, как только окажусь дома. И возьму с собой большую чашку чая с медом. Нет, лучше бокал с горячим глинтвейном. Литровый.

Дождь, как будто обидевшись на мои мысли, припустил еще сильнее. Стена из воды была такой плотной, что я ничего не видела на расстоянии вытянутой руки. Поэтому и его заметила только в тот момент, когда с разбегу влетела под навес. Вернее, даже не увидела, а почувствовала — я попросту в него врезалась. Он издал какой-то звук, вроде «ой», видимо, не ожидал моего стремительного появления из-за пелены дождя.

— Извините, — пробормотала я, переводя дух.

— Да ради бога, — он уже не только пришел в себя, но и успел, не особо скрываясь, окинуть взглядом мое прилипшее платье.

Я тоже его оглядела, безо всякого смущения. Почти сухой, высокий, в белых кроссовках, художественно рваных штанах и джинсовой куртке. Самоуверенная улыбка властелина мира, элегантно взъерошенные волосы, бледная кожа. Видимо, приехал отдыхать совсем недавно.

Я отвернулась, чтобы полюбоваться морем. С таким же успехом можно было смотреть в любую другую сторону, видно все равно ничего не было. А куда девать глаза, когда оказываешься на крошечном сухом пятачке посреди бушующей стихии, лицом к лицу с незнакомым человеком? В лифте люди обычно смотрят в стену или достают из кармана телефон.

— Прекрасная погода, не правда ли? — О, похоже, он решил начать светскую беседу. Главное, тему выбрал самую традиционную.

— И не говорите, — отозвалась я в том же тоне. — Замечательно освежает. А вы давно приехали на отдых? — Теперь моя подача. Нет, ну а что? Не молчать же, насупившись, как сыч.

— А почему вы так уверены, что я приезжий?

— О, это совсем не трудно определить. У вас брюки в носки заправлены. Местные так не носят.

Он опустил глаза вниз и рассмеялся.

— Один-ноль.

Я, вообще-то не играю.

Дождь в центр площадки под навесом не попадал, зато ветер гулял беспрепятственно. Еще немного — и я начну стучать зубами вовсе не в переносном смысле. Может, снять босоножки и рвануть бегом домой? Добегу минут за пятнадцать, а там — горячая ванна… Я мечтательно вздохнула.

А потом вздрогнула — от его прикосновения. Он накинул мне на плечи свою почти сухую джинсовую куртку. Я так замечталась о горячей ванне, что даже не заметила, как он ее снял. А руки у него теплые. Значит, еще не замерз, так что отказываться не буду.

— Не стоило беспокоиться, — вежливо произнесла я. — Я начну синеть не раньше чем через пять минут.

— Вы слишком самонадеянны. У вас губы уже синие. Меня это тревожит.

— Большое спасибо.