— Я помню только одну…

— Не важно. Я хочу сказать… Я должна была уснуть гораздо раньше. Но ты был неотразим… как чашка кофе. Нет, как целый кофейник! Я взбодрилась и совсем забыла, что засыпаю. Пока ты не вышел. Мне хватило и двух минут, чтобы уснуть беспробудным сном. Как пьяный гусар. Вот. Все.

Я выдохнула. Такой груз упал с души! Давно надо было об этом поговорить, Кирилл прав: быть страусом — не мое.

— А, нет! — неожиданно вспомнила я. — Не все. Скажи мне честно и правдиво: я храпела? Пускала слюни?

— Ты очень мило сопела, свернувшись в клубок, — высказался Кирилл. — Я тоже готовил речь, — добавил он. — Самообличающую и покаянную. Только сейчас все из головы вылетело. После твоего впечатляющего рассказа.

— Ты на меня не сердишься? — спросила я.

— Я?! Я все это время сгорал со стыда. Да и сейчас… несмотря на твои объяснения, все равно сгораю. Девушка уснула практически в моих объятиях! После такого позора остается лишь застрелиться.

— В твоих объятиях я бы не уснула, уж поверь.

Кирилл смотрел на меня пылающим взором, его ладонь нежно сжимала мою руку. Я чувствовала, что он собирается что-то сказать… Скорее всего, что-то такое, чего мне лучше не слышать. Признания в чувствах, на которые я не смогу ответить — не лучший вариант продолжения сегодняшнего вечера. А ведь я сама его провоцирую. Мою последнюю фразу можно понять как приглашение, хотя я просто хотела его подбодрить и успокоить. Ну почему все так сложно!

К моему огромному облегчению в этот момент к нашему столику подошла официантка, явно запавшая на Кирилла. На меня она не смотрела, а ему улыбалась лучезарно и многообещающе. Ну и на здоровье. Кирилл точно достоин того, чтобы ему так улыбались. А вот я…

Пока Кирилл заказывал третью порцию коктейлей, я решила пойти попудрить носик. Мне совершенно необходима передышка. Через пару секунд я стояла вовсе не в дамской комнате, как можно было предположить, а на улице. Мне вдруг совершенно срочно понадобилось выяснить, как называется наша кофейня. При входе я, признаться, не обратила внимания на название. Так и есть, «Санта-Фе». Ерш заявится сюда уже через… о боже, сорок минут! И почему время летит так быстро? Мы ведь только пришли… Что же делать?

Неожиданно мне показалось, что среди толпы мелькнула знакомая рожица. Ерш? Не может быть! Не мог же он придти сюда настолько заранее! Я быстренько ретировалась за малую архитектурную форму, нечто вроде вертикальной клумбы. Такие там и сям, сегодня очень кстати, понатыканы на Цветочном бульваре. Он что, идет в кофейню? Какой кошмар! Мне остается только сбежать, оставив обоих кавалеров с носом. Как некрасиво с моей стороны!

Когда я уже направила свои стопы прочь от «Санта-Фе», меня внезапно осенила великолепная идея. Я схватила телефон и написала: «Ершик, извини, но планы снова изменились. Я вернулась домой, поэтому заходи ко мне». Для верности я даже добавила смайлик, изображающий поцелуй! Такова моя лживая и коварная натура…

Вскоре мне довелось наблюдать, как Ерш, едва успев войти в кофейню, снова из нее вышел. В его руках был телефон, он смотрел на экран в недоумении, но, похоже, решил следовать инструкциям. Я, конечно, не решила проблему, скорее, наоборот, усугубила ее. Но у меня хотя бы получилось отсрочить катастрофу. А, может, даже удастся ее избежать. Воспрянув духом, я вернулась за наш с Кириллом столик. Настырная официантка до сих пор вертелась возле моего кавалера, но меня, по понятным причинам, это вовсе не расстроило. Может, он слегка отвлекся от мыслей о своих чувствах ко мне. Может, они даже вовсе испарились под воздействием ее приглашающей улыбки…

Похоже, что нет. Когда Кирилл снова положил свою руку на мою ладонь, я поняла, что сегодня из меня самурая не получится. Одно дело бросаться грудью на амбразуру проблем и неприятностей, и совсем другое — лезть на рожон в такой деликатной сфере, как чувства. Тем более, чувства чужие. Чувства очень хорошего человека, которого я ценю и люблю… но не в том смысле, в каком ему бы хотелось. Похоже, он готов идти до конца и жаждет объясниться нынешним вечером. Но я не могу! Совсем недавно мне разбили сердце и я просто не в состоянии сделать то же самое. Эта ситуация для меня невыносима!

— Послушай, Кирилл, — начала я, заранее сгорая от стыда за вранье. — Мне сейчас нужно бежать. Звонила мама, они с дедом ждут меня дома. Ты же знаешь, она завтра уезжает…

— Но я думал, вечер у тебя свободен, — он все еще не выпускал мою руку.

— Оказывается, нет.

— Очень жаль. Я надеялся, сегодня мы, наконец, серьезно поговорим.

— Но мы уже почти поговорили, разве нет? — спросила я в робкой надежде.

— Боюсь, не совсем.

Мои надежды на более или менее благополучный исход рухнули. Он все еще жаждет объяснений.

— Ну, тогда в другой раз?

— Несомненно. И не думай, что тебе удастся от меня сбежать.

В голосе Кирилла, уже не в первый раз, появились стальные нотки. Я до сих пор к ним не привыкла. Это что, угроза?

Я хотела улизнуть в одиночестве, оставив Кирилла на растерзание официантки, но он вызвался меня проводить. Ей не повезло. Мне тоже.

Когда мы подъехали на такси к моему дому, Кирилл захотел довести меня до двери. Прямо-таки уперся, как бык! Я говорю: «Не надо», а он все равно выходит из машины и отправляет таксиста восвояси!

— Мне тут идти пять минут, — говорит. — А объезжать пятнадцать.

Ишь ты, время он экономит! А мне как быть? Вдруг Ерш уже стоит на моем пороге, и Кирилл его увидит? По сравнению с этой неловкостью все предыдущие неловкости — мелкий мусор! Я незаметно (надеюсь!) теснила Кирилла в сторону улицы, он же настойчиво двигался к нашей калитке.

— Давай лучше я тебя провожу, — предложила я, не придумав ничего лучшего.

Кирилл удивился, но возражать не стал.

— Забегу в булочную, — придумывала я на ходу объяснение. — Мама очень любит наш ржаной хлеб, в Москве такого нет.

Это чистая правда, но не вся. Этим самым ржаным хлебом у нас все хлебницы забиты — дед постарался. Как хорошо, что Кирилл не может этого знать!

Мне все-таки пришлось купить буханку хлеба — Кирилл довел меня до булочной и даже вошел со мной вовнутрь. После этого мое терпение окончательно лопнула, я сказала своему навязчивому другу: «Пока» и упорхнула, задорно помахивая ароматной ржаной булкой. Подходя к нашей двери, я увидела Ерша, вернее, всего лишь его мелькнувший хвост. Он вошел, значит, его впустил дед. Сейчас Ерш поднимется, они поздороваются, он объяснит причину своего визита — свидание со мной… А дед, между прочим, знает, что я в кафе с Кириллом. Новые сложности. Да что сегодня за день такой!

Я снова схватила телефон и принялась упражняться во лжи и интригах. «Дорогой Ершик, я все еще в городе, поэтому давай все-таки встретимся на Цветочном бульваре. Надеюсь, ты не успел до меня добраться». Он же не знает, что я знаю… У меня, кажется, нос растет от постоянного вранья. Во всяком случае, очень чешется. Я чихнула так, что чуть не упала с каблуков, вернулась на улицу и поймала такси.

Мы благополучно доехали, я расплатилась, вышла и вдруг услышала за спиной:

— Девушка, вы свои вещи забыли!

Какие еще вещи? Таксист не поленился выйти, извлечь с заднего сиденья ржаной хлеб, запечатанный в пленку, и погнаться с ним за мной. Какой внимательный человек! Я-то надеялась избавиться от своей злополучной поклажи.

В таком виде меня и застал Ерш, приехавший на такси сразу следом за мной: в элегантном ретро-платье, на каблуках и с буханкой хлеба под мышкой. Тем не менее, удивленным он не выглядел, он был необыкновенно радостным, прямо-таки лучился от счастья.

— Я был абсолютно уверен, что ты не придешь, — сказал он.

— Почему это?

— Ну как же… все эти внезапные изменения… похоже на динамо.

— Кто сказал?

— Да кто угодно. Лапоть, например. Он ржет как конь и неистово злорадствует.

— Пошли ему фотку, — сказала я и прижалась к Ершу, щека к щеке.

Он быстренько нас сфотографировал, нажал «отправить» и засиял еще ярче. Но после этого задал вполне закономерный вопрос, кивнув на мою ношу:

— А это зачем?

— Говорят, ерши хорошо клюют на ароматный ржаной хлеб, — выпалила я.

Чего только не ляпнет мой дурацкий язык!

Ерш сначала вытаращился на меня, потом заржал, потом принял буханку из моих рук. Ну наконец-то я от нее избавилась!

— А я без подарка, — смущенно пробормотал он.

— Ну и слава богу!

Глава 16

Ерш повел меня в ту же самую кофейню, хоть я и пыталась предложить для нашего свидания другое заведение, через дорогу. Моя лживая фантазия иссякла, и я не могла придумать ни одного внятного аргумента, почему нам стоит идти туда, а сюда не стоит. Я просто сдалась. После всех сегодняшних треволнений у меня не было сил сопротивляться. И пусть мы оказались за столиком, соседним с тем, где сидели с Кириллом, и попали в зону влияния той же самой официантки. Мне все равно. И ее многозначительные взгляды меня совершенно не трогают.

— Клубничный чизкейк мы брать не будем, — заявила я с ходу. — Он невкусный.

Официантка, которую звали Надя — я прочитала на бэйджике — яростно сверкнула глазами. Зря я выступила со своим заявлением, похоже, я обрела на сегодняшний вечер кровного врага… И чего она так таскается с этим клубничным чизкейком, ей что, доплачивают за то, что она втюхивает его клиентам?

С Ершом я не могу быть нерешительной, он пробуждает во мне самые вредоносные качества. Он — охотник, но я-то не жертва. Значит, я тоже охотник, и это война, и мы бьемся насмерть, пусть словами, и пусть победа — лишь временное чувство превосходства. При каждой следующей встрече все начинается сначала, он нападает, а я… нет, не защищаюсь. А нападаю в ответ или даже первой затеваю свару. Такими были наши взаимоотношения до того момента, как мы повадились навещать друг друга во время болезней. Тогда все как-то странно изменилась, взаимные подколы почти исчезли, он стал Андреем Евгеньевичем, я — его упрямой пациенткой. А теперь? Что теперь? Кого он во мне видит?

Какой смысл ломать голову, если можно просто спросить?

— Так у нас свидание? — задала я вопрос в лоб. — Или встреча врача и пациентки?

Ерш откинулся на стуле, посмотрел на меня пристально и ухмыльнулся. Так. Теперь он может даже не отвечать. Вижу знакомый блеск в его бесстыжих глазах.

— А ты всегда так наряжаешься, когда встречаешься с врачом? — произнес он со своей обычной развязной интонацией.

Узнаю друга Ерша!

— О, да! — с придыханием произнесла я. — У меня, видишь ли, с самых юных лет слабость к врачам.

Я наклонилась к нему через стол, и добавила интимным шепотом:

— Да если бы я раньше знала, что ты врач… давно бы пошла с тобой на крышу.

— На крышу? — зачем-то повторил опешивший Ерш.

— Ну да. Звезды считать. Ты же туда приглашаешь всех подвернувшихся барышень?

— Э-э… Все не совсем так, — промямлил Ерш.

Его развязность куда-то улетучилась, блеск из глаз тоже исчез.

— О-о, — разочарованно произнесла я. — Так мы не пойдем на крышу? А я очень надеялась.

— Ты же сейчас шутишь?

— А ты как думаешь?

— Ты меня немного пугаешь, — признался Ерш.

— Правильно. Меня надо бояться.

1:0. В первом раунде я веду. И во всех остальных выиграю, безо всякого сомнения.

— А теперь давай на время прервем наше страстное свидание и перейдем к встрече врача и пациентки.

После этой фразы я отпила джин-тоник, который заказала вместо новомодного коктейля, рекомендованного официанткой Надей. Ерш тоже отхлебнул из своего стакана и произнес голосом Андрея Юрьевича:

— Давай.

И как это у него получается? Всего одно слово — и совсем другой человек. Серьезный, внушительный, вызывающий доверие… Люди, вообще, странные и удивительные существа. В каждом живет как минимум две разных личности, а в некоторых — вообще целая толпа. Во мне, например.

— Говоришь, тебя беспокоит бессонница, — приступил к приему мой личный доктор.

— Ага.

— Давно?

— Всегда.

Мне, действительно, так казалось. Я уже не помнила времени, когда мой сон был крепким и безмятежным. А ведь, если посчитать, с момента нашего преждевременного расставания с Аркадием прошло дня три… Правда, так мало?

— То есть ты не высыпаешься уже много лет? — удивился Кирилл. — Очень трудно в это поверить.

— Ну, не лет, дней. А какая разница? Просто посоветуй мне хорошее снотворное. Это что, так сложно?

— У всех лекарств есть побочные эффекты, многие вызывают привыкание…

— Ну не нуди, а? Мне плевать.