— О! — воскликнула Ника, когда я посвятила ее в последние события моей нескучной жизни и изложила вероятный план наших с ней действий. — Так он не уехал? Интересненько. Встретил отца? Любопытственно.

— Наверное, он тоже отдыхать приехал. Но Аркадий, похоже, этому не рад.

— Ну, у многих с предками проблемы…

Да, Нике эта проблема знакома хорошо. Она находится в состоянии вечного конфликта с родителями, которые с детства ей внушали, что она должна продолжить семейную традицию и стать юристом. А она всегда хотела быть свободным художником в самом широком смысле этого выражения. Сейчас Ника создает графические изображения для рекламы, при этом работает сама на себя, в офис не ходит и ведет довольно богемный образ жизни. Что ее маме и папе кажется разгильдяйством и шалопайством. Да-да, именно так они и говорят.

— Так ты хочешь узнать, живет ли он в том доме, где ты его видела?

— Э-э… Где мне кажется, что я его видела.

— Что значит — кажется?

— Ну, я же тебе рассказала — я бегала, увидела его на крыльце… А, может, нет…

— У тебя раньше когда-нибудь были галлюцинации?

— Раньше — нет.

— Значит, это был Аркадий. Я вообще не понимаю, почему ты сомневаешься. Ты что, не веришь своим глазам?

— Не знаю…

И правда, почему я сама себе не доверяю? Наверное, потому, что некоторое время занималась изощренным самообманом: внушила себе, что я женщина-вамп, что могу заводить ни к чему не обязывающие романы, не испытывая никаких чувств. Что я совсем не влюблена в Аркадия…

— Ну ладно. Главный вопрос не в этом.

— А в чем?

Я с надеждой посмотрела на свою мудрую подругу.

— Зачем тебе нужно знать, где он живет?

Попытавшись что-то сказать, я открыла рот, но снова его закрыла. Сказать мне абсолютно нечего. У меня нет приемлемого ответа на главный, по мнению Ники, вопрос. Нельзя же считать ответом приступ острого любопытства или не поддающееся контролю желание снова и снова видеть Аркадия. Или сохранять пагубную для моего душевного здоровья иллюзию, что он как-то присутствует в моей жизни…

— Поехали, — неожиданно произнесла Ника.

— Что?!

— Раз тебе этого хочется, надо это сделать. С последствиями потом разберешься.

Мы уселись в серебристую «Хонду» Ники, я показала ей дорогу, и через пятнадцать минут мы уже въезжали в злополучный переулок. Надо, кстати, посмотреть, как он называется, а то я до сих пор не знаю, в какой точке нашего славного города со мной произошли странные и необыкновенные события. Так, вот табличка. Переулок Березовый. С чего бы это? Не одной березы я тут не вижу, их в наших краях вообще не густо.

А вот тот самый забор, на который я вчера была нанизана. Синего «Лексуса» нет и в помине, людей тоже не видно. Мы проехали мимо дома, и остановились в конце переулка. Ника открыла дверь машины.

— Ты куда?

— Пойду, разведаю обстановку. А ты сиди.

А что, все правильно. Аркадий ее не знает, она, правда его тоже не видела. Но она хотя бы может посмотреть, есть ли в доме кто живой.

— Никого, — отчиталась Ника, вернувшись. — Пусто, тихо. И никакой собаки.

— Интересно, валяется ли там обрывок моего платья?

— Сейчас посмотрю. Где именно?

Я показала Нике место своего позора, она сходила и немного там постояла, делая вид, что смотрит на экран телефона. Через пару секунд моя подруга вернулась.

— Нет там никакого обрывка, — сообщила она. — Может, ты место перепутала?

В последнее время я мало в чем твердо уверена, но этот дом, этот забор и эту калитку со щеколдой-вертушкой помню очень хорошо.

— Там доски разные во дворе лежат?

— Лежат.

— Значит, место то.

Ника забралась в машину и завела мотор.

— Это то место, где ты вчера куролесила. Но не похоже, что это место, где живет Аркадий вместе с отцом. Эх, жаль, я вчера тебя не видела!

— А мне как жаль!

— Покажешь хотя бы платье, чтобы я понимала масштабы приключения?

— Для тебя — все, что угодно!

Когда мы вырулили из переулка, я поняла, что страшно голодна.

— Давай в «Жар-пиццу» заскочим, — предложила я Нике.

Она посмотрела на меня с упреком. Ой! Я совсем забыла о растительной диете подруги. Сейчас все было как в старые добрые времена: мы вдвоем, ввязались в сомнительное приключение… Как будто никакого Эдуарда с его дурацкими и ущербными правилами жизни никогда не существовало!

— Только не говори, что тебе не хочется пиццы, — принялась я искушать подругу.

— Не хочется, — не очень уверенно ответила она. — То есть не хотелось до этого самого момента.

Вышеупомянутое кафе стремительно приближалась, а Ника все никак не могла решить, стоит ли возле него останавливаться. Она замедлила ход, потом снова прибавила скорость, снова замедлила… В конце концов, сзади раздался протяжный сигнал.

— Да езжай ты уже! — недовольно буркнула Ника и прижалась к обочине. Почти напротив призывно распахнувшей двери «Жар-пиццы».

— Помнишь, что ты мне сказала полчаса назад? Раз хочется, надо сделать. О последствиях подумаешь потом.

— Но это совсем другое… — пролепетала Ника.

— С чего это? Дело ведь не только в пицце, не так ли?

— Не знаю, — моя подруга растерянно пожала плечами.

— Ты не обязана делать то, что нравится Эдику.

— Но мне тоже это нравится.

— А пицца — нет?

— Пицца — это просто привычка. Она дает мне иллюзию удовольствия.

Так и слышу противный голос Эдички, произносящий эти слова!

— Так пойдем погрузимся в эту иллюзию! Ну, или посмотришь, как я погружусь.

— Ты садистка!

— А то!

Конечно, заставлять подругу созерцать поедание мной сочной хрустящей пиццы, вдыхать ее дразнящий аромат — это изощренный садизм. Но я была уверена, что она не устоит. И я не ошиблась.

Ника начала пускать слюни еще в тот момент, когда мы вышли из машины. А кто бы не начал? Я лично тоже чуть не захлебнулась, ведь из-за двери заведения по всей округе разносился умопомрачительный аромат. Оказавшись внутри Ника, даже не посоветовавшись со мной, заказала самую большую пиццу «От шефа». Я, в общем-то, не возражала, мне было все равно, какое из произведений кулинарного искусства утолит мой нарастающий голод.

Пиццу принесли быстро, исчезла она еще быстрее — моя отощавшая на подножном корму подруга набросилась на нее с яростью голодной гиены. Мне досталась буквально пара кусочков…

— Может, еще закажем? — предложила я, наблюдая за Никой, с довольным видом откинувшейся на спинку стула.

— Если хочешь, заказывай. Я пас.

Она вытерла губы салфеткой.

— Ну, тогда и мне хватит.

— Как это вкусно! — простонала Ника, прикладываясь к стакану с лимонадом.

Я внутренне ликовала. Все возвращается на круги своя! Моя подруга наконец-то прозрела, она пошлет своего нудного Эдичку в далекие чудесные края, и снова станет нормальным человеком! Вслух я, конечно, ничего подобного не говорила.

Но, оказывается, я рано радовалась. Счастье и удовлетворение, в которые погрузилась Ника, очень скоро сменились угрызениями совести.

— Неужели я слопала почти целую пиццу? — растерянно произнесла она, глядя на опустевшее блюдо.

— Я тоже усердно работала челюстями.

— Не так усердно, как я!

— Э…э, с этим не поспоришь.

— Я держалась почти два месяца!

— Зачем?

— Что — зачем?

Она даже не поняла вопроса.

— Зачем ты держалась? Зачем все это нужно?

— Ты не понимаешь!

— А ты объясни.

— Я пыталась, но ты настроена очень скептически. Ты не хочешь слушать!

— Сейчас хочу. Я сыта, благодушна и готова к лекции о пользе правильного питания.

— Дело не в питании, — начала Ника. — Вернее, не только в нем. Животная пища отягощает, так же как негативные эмоции и нарушение природных ритмов.

— А что будет, если ничем себя не отягощать? — поинтересовалась я, стараясь, чтобы в моем голосе не было и нотки скепсиса.

— Легкость, радость, беспрепятственное течение праны… Просветление!

Закончив свою тираду, Ника как-то сникла. Наверное, почувствовала, что в обстановке пиццерии она прозвучала напыщенно и неестественно.

— Не все так радужно, как казалось в начале? — осторожно поинтересовалась я.

Ника молча пожала плечами. Ну что ж, если она пока не готова обсуждать свою личную жизнь, я настаивать не буду, хоть и уверена, что ей стало бы легче, если бы она поделилась со мной своими сомнениями и проблемами. Может, если я первая начну делиться, она тоже подтянется?

— Кто тебе больше нравится, Кирилл или Ерш? — задала я вопрос с места в карьер.

— Нравится… в каком смысле?

— Как претендент.

— На роль твоего утешителя?

— Ага.

— Безусловно, мне нравится Кирилл. Ерш — рыба сомнительная.

— С Ершом весело, — сказала я. — С Кириллом я бы не стала висеть на заборах и отбиваться от собак буханкой.

— Почему?

— Ну… Он такой положительный. Как-то даже неудобно предлагать ему подобное времяпрепровождение. Но зато он будит во мне самые лучшие качества…

— Мне кажется, ты плохо его знаешь, — неожиданно произнесла Ника.

— Кого? Кирилла?

— Ага.

Это заявление меня удивило до глубины души. Вот уж кого-кого, а своего бывшего одноклассника я знаю, как облупленного!

— У тебя есть какие-то новые сведения?

Ника пожала плечами. Она тоже знает Киралла давно, со времен школы. Но она все же не училась с ним в одном классе, как я! Ника была в параллельном, и с Кириллом, насколько я знаю, никогда близко не общалась.

— Я даже не знаю, к кому я больше склоняюсь, — продолжала тем временем я, так как моя подруга молчала. — То к Кириллу, то к Ершу.

— Мне кажется, тебе сейчас ни к кому не нужно склоняться, — произнесла Ника наконец.

— Почему это?

— Слишком рано. Ты еще не отошла от своего скоротечного курортного романа. Наломаешь новых дров.

— Да я вообще о нем забыла!

Правда, ничего не помню! Кто такой Аркадий?

— Мы только что ездили выслеживать твоего бывшего любовника, — заметила Ника.

О, точно! Спалилась с потрохами.

— Ты права, — нехотя призналась я. — Наломаю. Особенно Кирилла не надо трогать. Не хочется обижать хорошего человека.

— А Ерша, значит, хочется обижать?

— Ерш переживет. Так ему и надо. Хотя…

— Что?

— В последнее время меня мучают серьезные сомнения по поводу правильности моего о нем представления.

— И меня, — сказала Ника.

— В смысле?

— О не похож на того мартовского кота, каким ты его описывала. Серьезный такой, авторитетный.

Я и забыла, что Ника видела Ерша в образе Андрея Евгеньевича!

Мои откровения так и не спровоцировали Нику на душевный разговор. Покинув кафе, мы отправились к ней, и там я пересела в свою машину.

— Может, зайдешь? — предложила подруга, но, по-моему, как-то нехотя.

— А Эдик уже дома?

— Скорее всего.

— Тогда не буду.

Получилось немного грубо, но Ника ничего не сказала. Явно не все ладно в их просветленно-вегетарианском королевстве…

Дед встретил меня неожиданным заявлением.

— Нам надо поговорить.

Его голос был очень серьезным, а вид очень встревоженным, так что я прямо-таки испугалась. Что случилось? Я что-то натворила? Или… что-то с мамой?

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, а в глазах потемнело. Я ухватилась за стенку, потому что пол качнулся у меня под ногами…

— Самолет… — выдавила я. — Мама…

— Да нет! — воскликнул дед. — С ума сошла, что ли! Все в порядке, типун тебе на язык! Долетела, доехала, уже дома.

Уф! Мои колени ослабли, и я опустилась на пол. Как вообще мне в голову пришло подобное! А дед тоже хорош, пугает своими серьезными разговорами! Ну, раз с мамой все в порядке, я выдержу любые серьезные разговоры, даже если он выяснил что-то об Аркадии.

Дед протянул мне руку, помог подняться с пола и отвел к себе на кухню, не прекращая ворчать по поводу моего ненормального воображения. Когда он поставил передо мной чашку чая, я спросила:

— Что за серьезный разговор?

Он сел напротив меня и, глядя мне прямо в глаза спросил:

— Ты вчера пила?

Никак не ожидала такого поворота событий! Что за допрос? Я взрослая или где?

— Ну, выпила пару коктейлей…

— Пару?

— Ну, может, пять… А что? Все в порядке, я закусывала, была под присмотром личного доктора. И вообще не опьянела!

— Тогда почему ты разулась не в квартире, а у крыльца?