— Мне непременно будет интересно! Николай мне много рассказывал о своих путешествиях, в том числе и о Париже, но взгляд мужчины так отличается от суждений женщины! Ну, вы меня понимаете! — и Вера заговорщически подмигнула девушке.

Ирина ничего не понимала, но согласилась.

— Я с удовольствием расскажу о своей жизни в Париже, но, боюсь, вам будет неинтересно, потому что большую часть времени я проводила с сестрами и помогала отцу в его исследованиях.

— Но ведь по магазинам вы ходили? В театре были?

— Конечно….

— Вот об этом и расскажите!

Николай едва сдерживал улыбку. Когда его жена успела стать столь яростной поклонницей всего французского? По нему, так что её интересовало во Франции — это канкан, которым она просто заболела, однажды увидев на одном фривольном маскараде, и с того злопамятного дня мечтала увидеть вновь, но на парижской сцене.

Петр стоял хмурый. Он в очередной раз убедился, что только с ним Ирина Васильевна не дружелюбна и не разговорчива. Ну, что ж, насильно мил не будешь! Да и не так уж и хочется….

Василий Дмитриевич просто светился от счастья, наблюдая за молодыми со стороны. И впервые в сердце нашла успокоение мысль, что у его девочки в жизни всё сладится.

— Прошу за стол, негоже обеду стыть!

За столом Ирина сидела рядом с Петром. Она не понимала, что с ней сегодня происходило. Никогда до этого момента она так остро не ощущала присутствие мужчины рядом. Его запах, резкость движений, поворот гордой головы… Ничего сегодня не осталось не замеченным. Она ловила каждое его слово и жест. Ирина убеждала себя, что в ней заговорило желание узнать будущего мужа, что она опомнилась, пришла в себя, и теперь ей важно с ним найти общий язык. Но они точно поменялись местами. Теперь Петр старательно её игнорировал, обращался к ней по необходимости, был учтив, обходителен, и только. Он больше не пытался понравиться.

После обеда Вера попросила показать сад, и молодые люди вышли из дома.

Петр по привычке огляделся по сторонам, выискивая, где спрятались проказницы-близнецы.

Николай заметил его усилия и поинтересовался:

— Кого выискиваешь, Петр?

— Да у моей благоверной есть две сестренки, больше напоминающие сорванцов, — он говорил приглушенно, старался, чтобы впереди идущие женщины не услышали его. — Они тоже невзлюбили меня, и периодически пытаются мне напакостничать.

— И как? Успешно? — усмехнулся Николай.

— Бывает! Знаешь ли, не особо приятно выуживать из кармана плаща дождевых червей или обнаруживать в карете кучу маленьких мышат.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно! Этим проказницам лет десять-одиннадцать, но они сведут с ума кого угодно! Мне жутко подумать, что с ними будет через лет десять.

— Да, кому-то не повезет!

— Это точно! Помяни моё слово.

Петр не стал озвучивать, что ему уже не повезло.

Тем временем молодые девушки ушли вперед. Вере очень хотелось поговорить с Ириной наедине, и она постаралась увести девушку от мужчин. Они свернули по тропинке, ведущей к небольшой уютной недавно отремонтированной беседке.

— Сегодня прекрасная погода! Не осень стоит, а сказка! — Вера осторожно подбиралась к интересующей её теме. — Хочется верить, что в день вашей свадьбы погода не преподнесет нам неприятный сюрприз и не испортится.

Ирина прикусила губу и ничего не ответила.

Вера продолжала:

— Для нас было большой неожиданностью весть о женитьбе Петра! Никто не думал, не гадал, что Петя жениться.

Ирина не могла промолчать второй раз и тихо ответила:

— Все получилось очень сумбурно, — Вера Львовна ей понравилась, было бы не справедливо относится предвзято ко всем родственникам Петра Ракотина.

— Мы догадались! — Вера продолжала улыбаться и говорить с энтузиазмом, хотя это давалось ей с трудом.

Ирина производила противоречивое впечатление. Как Вера и предполагала, девушка оказалась красивой. Но из слов Петра она пришла к заключению, что молодая графиня отличается злым и неискренним характером. Сейчас же она в этом усомнилась. Ирина вела себя очень скромно, но между тем не принужденно, беседу поддерживало легко и с удовольствием. Возможно, здесь, в деревне, девушка соскучилась по общению со сверстницами.

Гадать можно было до бесконечности, и поэтому Вера решила узнать всё достоверно из первых уст.

— Ирина, скажите, я могу с вами говорить откровенно?

Подсознательно Ирина ожидала нечто подобного, и поэтому медленно кивнула.

— Можете, — ей как-то вдруг захотелось высказаться, слишком долго она хранила всё в себе, слишком долго ото всех прятала свои чувства.

— Ответьте, вы испытываете к Петру теплые чувства? Простите, я вас не спрашиваю о любви, потому что…, - тут Вера замялась, но со свойственной ей смелостью, продолжила: — Видите ли, Петр рассказал нам об обстоятельствах вашего знакомства, и они меня поразили!

— Вы спрашиваете меня о моих чувствах к Петру Сергеевичу, чтобы успокоиться? Услышать, что он мне симпатичен? Тогда, Вера Львовна, я вынуждена вас разочаровать! Если он рассказал вам об обстоятельствах нашего знакомства, то, наверняка, поведал, что я не горю желанием выходить за него замуж!

Вера не ожидала столь прямого и категоричного ответа, но была благодарна девушке за откровенность и честность.

— Петр говорил, что у вас сложные отношения. Но, помилуйте, почему?! Мне этот вопрос не дает покоя!

Девушки подошли к беседке, но заходить внутрь не спешили.

Ирина остановилась, и смело посмотрела в глаза Вере.

— Что вас удивляет, Вера Львовна….

— Зовите меня, пожалуйста, Верой.

— Хорошо, — приняла предложение Ирина. — Так что вас удивляет? Почему вы считаете, что я должна быть очарована вашим деверем?

— Петя хороший человек….

— Для вас — возможно! — Ирина так разволновалась, что даже не обратила внимания, как неучтиво оборвала Веру.

— Я говорю так не только потому, что он брат моего мужа! Нет, поверьте, Ирина! Я о Петре очень высокого мнения! Он честный, надежный и очень добрый человек! Где-то, согласна, категоричный и гордый, но это у них в крови, мой Николай такой же! Для них честь и достоинство превыше всего, и это не просто высокопарные слова! — Вера говорила страстно и вдохновенно, ей хотелось столько поведать Ирине, что он боялась сбиться с мысли. — Я не пытаюсь заставить вас переменить мнение, вы взрослая девушка, но я взываю к вашему благоразумию! Ирина, через неделю вы будете женой человека, которого….

Тут уже Вера сама себя оборвала. Она вдруг споткнулась на мысли и поняла, что вмешивается не в своё дело. Она не подумала, что этим разговором может только навредить и так непростым отношениям Петра и его невесты.

— …которого презираете? — печально закончила Ирина. — Вы этого не договорили? Я не испытываю к Петру Сергеевичу теплых чувств, и, навряд ли, они когда-то вспыхнут в моей душе.

Вере стало страшно, она сжалась изнутри, сердце забилось чаще. Она и не подозревала, что Ирина в тот момент испытывала аналогичные чувства.

Почему ей все твердят, что Ракотин — хороший? Почему никому не придет в голову, что она сама способна разобраться что к чему!

— Ирина, простите меня, — Вера как-то сразу сникла, её голос потух, она стала говорить тише. — Я не имела права заводить подобный разговор. Просто…. Мой брак с Николаем второй, до этого я была замужем за человеком, которого выбрали мои родители. Я ничего плохого не могу сказать о первом муже, он был неплохим человеком, но, поверьте моему опыту, брак без любви ужасен!

У Ирины в горле образовался ком, она из последних сил держалась, чтобы не расплакаться прилюдно. Вере каким-то удивительным образом удалось пробиться через невидимую стену, которой окружила себя Ирина в защите от окружающего мира.

— Что вы от меня хотите? Чтобы я взяла вот так и полюбила Петра, только потому, что этого все хотят?

— Нет! — воскликнула Вера и по наитию взяла дрожащие руки девушки в свои. — Что вы… Конечно, нет! Человека нельзя полюбить потому что….

Потом Ирина ничем не сможет объяснить свой поступок, но в тот момент он показался ей таким естественным и простым. Она крепче сжала руки Веры и прошептала, резко, отрывисто, на одном дыхании:

— Я боюсь!

Вера замерла.

— Кого? Петра? — она тоже перешла на полушепот.

— Нет…. Я….

Где-то рядом вспорхнула притаившаяся птаха, и, наваждение, которое завладело Ириной прошло. Она выпрямилась и затравленно посмотрела на Веру, но решительно покачала головой и даже сделала шаг назад, разорвав теплоту и интимность рукопожатия.

— Вы боитесь самого брака? — догадалась Вера, но настаивать на ответе не стала, побоялась, что Ирина сейчас развернется и побежит к дому. — Не надо, ничего не говорите! Вы молоды и…, - она дружелюбно улыбнулась. — Вот видите, я тоже волнуюсь, и сбиваюсь с мысли. Совсем скоро мы станем одной семьей, и я бы очень хотела, Ирина, чтобы мы с вами подружились.

Сил, чтобы ответить, у Ирины не было, и она просто кивнула.

— А ещё я вас очень прошу, — прошу, как человека, как женщину, дайте Петру шанс! Присмотритесь к нему, не будьте столь суровы! И, возможно, — я искренне в это верю, и буду за это молиться, — в ваших отношениях что-то изменится!

Последовал ещё один слабый кивок.


Вскоре к ним присоединились мужчины. Вера быстренько сменила диспозиции и подхватила мужа под руку.

— Дорогой, я уже успела соскучиться, — сладко пропела она, заглядывая любимому человеку в глаза.

Ирина почувствовала, как по груди распространяется боль, точно её укусила ядовитая змея. Как естественно Вера улыбалась мужу, с какой нежностью смотрела на него, и он отвечал взаимностью! В их движениях не было пафосностни, они искренне делились друг с другом нежными чувствами.

Оставшись без Николая, Петру ничего не оставалось делать, как подойти к Ирине и предложить ей свою руку.

— Прошу, — коротко сказал он и внутренне приготовился к отпору.

Прошло мгновение, за ним другое…. Тонкая девичья рука нерешительно поднялась и опустилась на его крупное запястье. Если бы в тот момент под Петром развернулась черная бездна, он был бы удивлен меньше. Он, прищурившись, посмотрел на девушку, гадая о том, где скрывается подвох, и что за этим последует.

— Благодарю, — коротко ответила Ирина, опасаясь, что сейчас не выдержит напряжения и развернется в направлении дома.

С ней творилось что-то невообразимое! Куда подевалась её смелость? Почему она вдруг оробела и смотрит на будущего мужа затравленным взглядом?

Дать ему шанс…. Легко сказать! А что делать, когда в твоей душе зарождается мучительный, панический страх, стоит только подумать, что этот человек в скором времени будет иметь право на твоё тело?

Сначала Ирина думала, что если навсегда отвратит его от себя, то он оставит её в покое, и, возможно, позволит вести тихую жизнь в глуши деревни. Но потом она пришла к выводу, что нет, подобного он не допустит. Ракотину понадобится наследник. И она должна будет его ему родить!

Даже в лучах осеннего солнца по телу Ирины прошла дрожь, Петр почувствовал, как девушка вздрогнула, и с некоторой тревогой поинтересовался:

— Вам холодно, Ирина Васильевна? Может быть, вернемся в дом? Или позвольте предложить вам сюртук?

Ирина покачала головой.

— Не надо, все хорошо, — она говорила тихо. — Я часто мерзну даже в самую теплую погоду. Батюшка частенько надо мной подшучивает по этому поводу, — она нервно сглотнула и приказала себе успокоиться. Ничего Ракотин с ней не сделает, в конце концов, они находятся в саду и в обществе ещё одной пары. Да и привыкать ей надо к нему…

— Я тоже заметил, что вы постоянно кутаетесь в шаль, — Петр не мог поверить в то, что они спокойно беседуют, и внутренне готовился к тому, что Ирина снова его оттолкнет и унизит безразличием. — В детстве, наверное, часто болели?

— Напротив, я практически не страдала простудными заболеваниями, — она не стала говорить, что постоянно стала мерзнуть после смерти матушки, и решила сменить тему на более отстраненную. — Как поездка в Петербург? Вы уладили все дела?

— В основном, да. Сезон в Петербурге ещё не начался, многие нужные мне люди находятся в загородных поместьях или отдыхают на водах, но поездкой я доволен. А как вам Россия? Наверное, трудно было заново привыкать жить на Родине?

И тут произошло нечто из ряда вон выходящее — Ирина робко, смущенно улыбнулась. И Петру показалось, что его сердце куда-то рухнуло, провалилось, перестало биться.

— Как раз наоборот, — нерешительно призналась Ирина, — я была рада возвращению в Россию. Мне порядком надоели постоянные переезды и экспедиции батюшки. Сашенька с Зоечкой подрастают, негоже им воспитываться на чужбине. У них есть свой дом.