— Нет, — тихо ответила она. — Тут ты прав. Я могу всё объяснить….

— Так объясняй! — сказал, как отрезал, Петр.

Ирина опустила голову и некоторое время молчала. Петр терпеливо ждал, хотя его разбирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему хотелось подойти и хорошенько встряхнуть взбалмошную девчонку, а с другой стороны, она выглядела такой потерянной, что невольно хотелось прижать её к груди и нежно приласкать. Но оба варианта при данной ситуации были опрометчивы, и Петр остался стоять на месте.

Наконец, Ирина заговорила:

— Я не хотела выходить замуж, и сопротивлялась, как могла, — сделала она признание и подняла глаза на супруга. — Я не просто не хотела выходить замуж за тебя, я мечтала остаться старой девой. Неправда ли, неразумно для молодой девушки? По возвращению в Россию, и у нас с папенькой состоялся серьезный разговор. Конечно, батюшка сулил мне другое будущее, но так как постоянно был занят исследовательской работой, то не особо заострял на этом внимание. И я…. Я чувствовала себя вольготно. Занималась поместьем, девочками, и, надеялась, что так будет продолжаться вечно. А потом при роковых обстоятельствах мы повстречались с тобой, Петр. И…. Одним словом, я винила во всем тебя. Внушила себе, что ты разрушил мою жизнь, и пыталась всеми мыслимыми способами отвадить тебя от себя. Теперь я понимаю, что эта идея изначальна была безнадежна, но на тот момент я ничего с собой поделать не могла.

— Могу сказать в ответ, что я тоже не горел желанием жениться на тебе, — здесь Петр слукавил. Девушка поразила его в самое сердце своей красотой, а её тело не давало ему покоя. Но как только он столкнулся с её характером, самые благие намерения пресеклись на корню. О, да, он страстно хотел владеть Ириной, но не ждал, что на супружеском лоне его встретят с ножом! Была оскорблена его гордость, задето мужское самолюбие, а подобное забывается с трудом!

Ирина грустно улыбнулась.

— Тут мы с солидарны. И поэтому я прошу понять меня и простить, — девушка осмелела, поняв, что Петр не настроен ругаться и скандалить.

— Мы с тобой оба оказались в ловушке, и каждый из нас поступил так, как считал нужным, — как бы не желала того Ирина, что-то ему мешало смягчиться. — Ты сделала свой выбор, и мне остается о нем только сожалеть, но что-либо изменить не в моих силах. Поэтому я предлагаю следующее.

У девушки отчаянно заколотилось сердце, она замерла в ожидании его решения, но он, казалось, не спешил его озвучивать.

— Ты пришла поговорить о нашем отъезде в Петербург? Я правильно тебя понял?

— Да.

— Но ты бы желала остаться в деревне?

Ей и раньше доводилось сталкиваться с проницательностью супруга, но все равно Ирине с трудом удалось скрыть удивление.

— Если ты позволишь….

Петр едва не застонал вслух. Да что за дьявольщина с ним происходит! Он чувствовал себя глупым юнцом, которым манипулируют, с чьими чувствами жестко играют! Вот сейчас он смотрел на свою супругу, которая казалась ему обиженным ребенком, заглядывал в её глаза-озерца и понимал, что ради одного её ласкового взгляда он готов пойти на многое. Если бы она требовала оставить её в покое, кричала о своих правах и желаниях, Петр воспротивился бы и настоял на их совместном отъезде. А теперь он колебался.

— Почему ты хочешь остаться? Не любишь Петербург? Или боишься, что, проживая под одной крышей, я потребую от тебя исполнения супружеского долга?

По тому, как она побледнела, Петр понял, что попал в самую точку. Ему сразу же вспомнился их единственный поцелуй, и как она билась в его руках, пытаясь вырваться из его объятий.

Что-то было не так…. Неудовлетворенность от невозможности понять ситуацию снова вернулась к мужчине. Он мрачно улыбнулся и начал приближаться к Ирине.

Та, разгадав его намерения, медленно покачала головой, и, напротив, стала отступать, пока спиной не наткнулась на стену. Теперь они стояли рядом, Ирина чувствовала его легкое дыхание, видела, как ритмично опускается и поднимается широкая грудь, могла заглянуть ему в глаза.

Так они и стояли некоторое время, ни один из них больше не предпринимал ни каких попыток, пока Петр не поднял руку и пыльной стороной ладони не провел по нежной коже лица Ирины.

— Не надо….

Простая просьба едва слышно сорвалась с её губ.

— Ты меня боишься, — Петр не спрашивал, он утверждал. Он смотрел на девушку, которая теперь перед людьми и Богом была его нареченной супругой, и отчетливо читал в её глазах страх. В первое мгновение он не поверил увиденному, засомневался, но по тому, как задрожали губы Ирины, понял, что не ошибся. — В чем дело, Ирина? Я не причиню тебя вреда, а тем более, физической боли!

Сама мысль о насилии над столь нежным и прекрасным существом, как его жена, была глубоко противна Петру. Для него ласкать женщин было наивысшим наслаждением, он любил дарить им ласки, чувствовать, как они тают под его прикосновениями, выгибаются под ним в порыве страсти! И никогда он не причинял ни одной партнерши боли, не пытался надругаться над их телами!

А тут….

Ирина понимала, что если она сейчас не объяснит Ракотину свое поведение, то навсегда испортит их и без того хрупкие отношения. Нельзя больше делать ошибок! Нельзя больше ломать свою жизнь! О, Господи, она тоже хотела быть счастливой!!

— Я тебя не знаю… я боюсь тебе доверится…, - зашептала она быстро-быстро, опасаясь, что снова вернется страх, и она оттолкнет Петра. — Мне трудно это объяснить…. Я не могу всего объяснить!! Но то, что происходит между супругами, страшит меня! Повергает в панику… Я не могу…не могу!! Вы можете…ты можешь принудить меня, взять силой, это в твоей власти, но я…. Нет!…

Её глаза наполнились слезами, и Петр сделал единственно верное движение — прижал её к себе.

Время остановилось.

Ирина дрожала в его объятиях, а он одновременно крепко, но нежно обнимал её.

Она была такой маленькой, едва доставала ему до плеча, от того казалась ещё более хрупкой. Вот сожмешь её посильнее, она и надломится, как тростинка в поле. А Петр не хотел, чтобы она надломилась. Сейчас, когда она доверчиво прильнула к его груди, когда её ручки сжали лацканы сюртука, ему хотелось отгородить её от всего мира, защитить от ветряных мельниц и повергнуть всех драконов. Он осторожно прикоснулся губами к её волосам, вздохнул нежный аромат….

За дубовой дверью послышались голоса, и хрупкое единение было нарушено. Ирина отпрянула, уперлась руками в грудь Петра, и тому пришлось сделать шаг назад. Слуги прошли мимо, но нить откровения была прервана.

— Я не буду ни на чем настаивать, Ирина, — Петр говорил мягко, точно перед ним стояла не взрослая девушка, а маленькая девчушка с испуганными глазенками. — Не хочу сделать то, о чем потом буду жалеть. У тебя есть тайна, и я оставляю за тобой право её сохранить. Я так же хочу сказать, что не буду настаивать на твоем отъезде со мной! Если тебе по душе жизнь в деревне, оставайся, свыкайся с поместьем, привыкай к роли моей супруги.

Даже когда Ирина шла в гостиную, она не смела надеяться, что таким образом закончиться их беседа, что Петр пойдет ей на встречу, проявит понимание. Она растерялась и единственное, что сказала, было короткое: «Спасибо».

Петр кивнул и отошел от неё. Подальше, подальше от искушения сжать её в объятиях, и целовать до одурения, до полного изнеможения!

— Так будет лучше для нас обоих. Я думал, что моя поездка в столицу по осени даст нам возможность свыкнуться с мыслью о нашей семейной жизни, но теперь вижу, что ошибся, самомнение подвело, — Петр невесело рассмеялся. — Ничего с этим не поделаешь! Надеюсь, тебе будет здесь не скучно. К тому же, Вера тоже остается в деревне.

— Как? — Ирина искренне обрадовалась этой новости.

— Очень просто. В семье моего старше братца по весне будет прибавление, вот родственники и приняли решение, что свежий воздух деревни для будущей мамы будет полезен.

Петр мог поклясться, что Ирина, услышав сказанное, побледнела. Она открыла милый ротик, точно собиралась что-то сказать, но потом резко передумала. Мужчина, улыбаясь, наблюдал за ней. Наконец, она негромко произнесла:

— Я от всей души их поздравляю! Ребенок — это замечательно….

Но грусть, что притаилась в её глазах, заставила усомниться Петра в искренности её слов.

— Вера прекрасная женщина, и, надеюсь, вы подружитесь.

— Я тоже на это надеюсь.

В комнате повисла тишина. После робких признаний она показалось тягостной, и каждый из молодых людей постарался как можно быстрее её сгладить.

— Спасибо….

— Я должен….

Они заговорили одновременно, а когда поняли это, то засмеялись.

Чуть позже, когда Петр отправился искать Николая, он вновь и вновь вспоминал их беседу с Ириной. Теперь он точно знал, что у девушки была причина вести себя подобным образом. Но какая?

И тут память услужливо всколыхнула фразу:

«Я не просто не хотела выходить замуж за тебя…. По возвращению в Россию, у нас с папенькой состоялся серьезный разговор….»

От своей глупости Петр едва не застонал. Какой же он болван! Надо же было быть столь слепым и не понять элементарных вещей изначально! Ирина была обворожительной молодой особой, и, наверняка, в Париже имела оглушительный успех у местной публики. Не удивительно, если секретарю Василия Дмитриевича приходилось несколько раз на дню отправлять письма с отказом на предложение руки и сердца! И кто знает, не было ли у Ирины тайного воздыхателя, которому она отвечала взаимностью….

Подобная мысль разозлила Петра, он остановился, сжал руки в кулаки. Вот тебе и Матренин день! Оказывается, у его женушки есть по кому вздыхать темными ночами! Теперь становится понятным её нежелание выходить за него замуж и делить супружеское лоно. От мысли, что у Ирины может быть любовник, Петр готов был вернуться в гостиную и вытрясти из лживой душонки очаровательной ведьмы всю правду. Да до какой поры ей с завидной легкостью будет удаваться вводить его в заблуждение? Ведь он почти ей поверил!

Одно Петр знал точно — рогоносцем он не будет!

Николая он обнаружил во дворе, и тот, завидев мрачное лицо брата, иронично заметил:

— Да на тебе лица нет, дорогой мой! Супружеская жизнь не всласть? Могу поделиться счастливым опытом!

Петр бросил на брата яростный взгляд и в сердцах прошипел:

— Заткнись, а?

Мужчины собрались очень быстро, и к вечеру были готовы тронуться в путь. Вера недовольно ворчала, что они могли бы задержаться на ночку, ей хотелось ещё немного побыть с мужем. Куда они торопятся? Неужели не успеют попасть в Петербург?

Но братья решили выезжать сегодня. Поэтому Николай с Верой страстно попрощались, не скрывая своих чувств, а Петр коротко кивнул Ирине:

— Если у тебя возникнут какие-либо проблемы, смело обращайся к Ивану Петровичу Нелицкому, он толковый управляющий, и я дал ему все необходимые распоряжения. А теперь прощай!

Поклонившись, Петр легко сбежал со ступенек и, более не оборачиваясь, с легкостью, свойственной молодости, вскочил в карету.

Вера долго смотрела вслед удаляющемуся экипажу, а потом наигранно громко вздохнула:

— Эх, мужчины!… Вот так всегда, только к ним привыкнешь, а они скок в карету и поминай, как звали!

Ирина улыбнулась шутливому упреку Веры. Она искренне ей нравилась, и Ирина была рада, что Вера остается с ней в поместье, ей будет не так одиноко в чужом доме.

— Я сейчас распоряжусь подать нам чай. Ужасно хочу кушать, — Вера немного смущенно улыбнулась. — Даже не верится, что ужин был всего час назад.

Девушки решили попить чай на веранде. Погода стояла прохладная, и они захватили с собой теплые шали.

После того, как слуги принесли самовар с выпечкой, а молодые хозяйки удобно расположились в креслах, Вера спросила:

— Ирина, не сожалеете, что Петр вас так быстро покинул? Вы могли бы поехать с ним.

— Нет, — честно призналась девушка, — я хотела остаться в деревне.

Тень сожаления промелькнула на лице Веры. Ей безумно хотелось обо всем расспросить Ирину, но она не ась. Николай дал ей строгий наказ ни во что не вмешиваться. Молодые супруги сами во всем разберутся.

— Ой, а если бы не моё капризное самочувствие, я с таким удовольствием отправилась бы в Петербург! Не хочу с мужем расставаться даже на день! Я всю жизнь прожила в деревне, и теперь мне хочется побольше времени проводить в больших городах. Я так мечтаю о путешествиях! Ирина, вы мне обещали рассказать про Париж! А где вы ещё были?

Так, за разговорами вечер прошел быстро. Ирина несколько раз бросала короткие взгляды на талию Веры, выискивая признаки беременности, но талия золовки оставалась стройной. Чай давно остыл, и уже стемнело, когда Ирина нерешительно спросила: