Всю дорогу назад Ирина думала о последнем разговоре с отцом.

«…в скором времени у тебя появятся свои дети. Надеюсь, хоть в этом ты меня не разочаруешь!»

Эти слова преследовали Ирину. Не давали ей покоя ни днем, ни ночью. Да и вид счастливой Веры, у которой прямо-таки на глазах округлялся животик, вновь и вновь заставлял Ирину призадуматься. А если она заблуждается? Если её страхи напрасны? Тогда к чему её терзания? Пока она не переборет свой страх, спокойной жизни у неё не получится. Поэтому решение пришло само собой: она родит ребенка. А там что будет…. И если ей суждено умереть, давая жизнь другому человечку, на то воля Господа.


К предстоящим новогодним праздникам было много суеты. Вера ещё в начале декабря категоричным тоном заявила:

— Хватит нашим мужьям жить холостыми бобылями. Пора им возвращаться к любимым женам!

Ирина подняла голову от дамского журнала, которому было годков этак пять, и удивленно спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Как что? Скоро праздник, а, как известно, Новый год — праздник семейный! Поэтому я предлагаю завтра же написать нашим мужчинам, пусть они бросают все свои дела и на праздник приезжают сюда! Я безумно соскучилась по Николаю и просто вся извелась, как хочу его видеть!

Ирина улыбнулась. Не проходило дня, чтобы Вера не говорила о том, как она истосковалась по мужу, и эти речи начались на следующий же день после отъезда мужчин.

— Ты думаешь они приедут?

— Конечно, приедут! Пусть только попробуют проигнорировать наше пожелание! Мы им бойкот объявим! Не будем разговаривать или ещё что похлещи устроим, — и Вера демонстративно положила руку на живот.

Ирина так же написала письмо отцу с приглашением прибыть к ним на новогодние праздники. В глубине души она боялась, что батюшка откажет, сославшись на занятность, и когда получила письмо от родных, её руки подрагивали при вскрытии. Но она зря волновалась, папенька и сам собирался с девочками приехать на Новый год в имение.

Так что хлопот было предостаточно.

Декабрь близился к завершению, когда Ирина услышала в прихожей веселый гул детских голосов. Её сердечко учащенно забилось, и она вскочила с дивана, где читала книгу. Не сдерживая эмоции, Ирина стремительно направилась к входу в дом. Так и есть, рядом с гардеробной, отряхиваясь от крупных хлопьев снега, и громко смеясь, раздевались Зоя с Сашей и Василий Дмитриевич.

— Ириночка!!

— Зоя!! Саша!!! Милые вы мои…

Ирина присела, и сестренки с радостью повисли на её шее. Она хотела их, как раньше, поднять, но не смогла, пошатнулась и едва не рухнула на пол, чем вызвала новую порцию смеха.

— Ох, ну, и тяжелые вы стали!

— Мы растем!!

— Не по дням, а по часам! Так все говорят!

— Дайте, я на вас посмотрю! Ох, как же я по вам соскучилась!

— Мы тоже, сестрица!

Они снова дружно обнялись.

Граф Палагин смотрел на эту сцену, и чувствовал жгущее, ни чем не передаваемое раскаяние. Зачем он стремился разлучить девочек? Разве он не знает, как сильно его дети привязаны друг к другу? Ирина в сестрах души не чает, и те ей платят взаимностью!

Наконец, близнецы немного оторвались от сестрицы, и Ирина могла поздороваться с отцом.

— Здравствуй, батюшка. Я рада тебя видеть, — радостная улыбка не сходила с лица девушки.

— Я тоже, — отец первым подошёл к дочери и крепко её расцеловал.

— Ну, что же вы стоите в дверях! Прошу, проходите! Я сейчас распоряжусь, чтобы подавали обед и ставили самовар! Наверное, замерзли в дороге! Вон как метет!

Вера, услышав шум, тоже спустилась посмотреть, кто к ним пожаловал. В тайне она, конечно, надеялась, что это Николай с Петром, по сроку им тоже пора прибыть в имение.

— О, Василий Дмитриевич, здравствуйте, здравствуйте! Добро пожаловать к нам!

Девочки, увидев, Веру Львовну, сделали книксен.

— А это кто у нас тут? Неужели юные барышни пожаловали к нам в гости?

Девочки зарделись и дружно ответили:

— Да!

А Зоя тут же лукаво спросила:

— А вы разрешите нам пожить у вас?

Василий Дмитриевич тотчас строго воскликнул:

— Зоя!

Но девочка стрельнула на папеньку невинными глазенками и снова обратила всё внимание на Веру Львовну.

— Конечно! Будет даже лучше, если вы все поживете у нас, потому что на Новый год, мы устраиваем праздник, а вы самые главные и желанные гости!

Девочки от радости захлопали в ладоши и повернулись к отцу. Но тот сохранял строгое выражение лица:

— Это мы обсудим позже! До нашего имения рукой подать, а вы будете своими играми досаждать Вере Львовне!

— Ну, что вы! Разве дети могут быть в тягость? Напротив, и мне, и, тем более, Ирине будет очень приятно, если девочки немного поживут у нас! Вы же сами знаете, Василий Дмитриевич, что в деревне, порой, бывает ужасно скучно, а Зоя с Сашей нам точно скучать не дадут.

Граф не желал сразу сдавать свои позиции, но всем присутствующим было хорошо известно, что, по крайней мере, сегодня близнецы будут ночевать в имение Ракотиных.

После обеда девочки на перебой стали делиться впечатлениями о жизни в Петербурге. После первой поездки Северная Пальмира их больше не страшила, и они с энтузиазмом принялись её исследовать. Правда, как и в прошлый раз, ночные вылазки им были строго запрещены. Зато с гувернантками им было разрешено гулять по городу без ограничений. Чего греха таить, дети были неугомонны, и Василий Дмитриевич предпочитал отправить их гулять, чем слышать, как они играют и шумят в доме, тем самым, мешая ему работать. Да и внимания они стали требовать куда больше. Ох, не раз он вспоминал, как Ирина одним ласковым словом могла заставить девочек перестать шуметь и вовлечь в тихую, но интересную беседу. Теперь же, без надзора сестрицы девочки чувствовали себя вольготно, и вели себя, по части, как сорванцы. В глубине души, Василий Дмитриевич опасался, что пройдет ещё пара годков, и с ними не будет ни какого слада. И в кого они такие шубутные уродились?

Дочь с отцом за время беседы ни раз обменивались им одним только понятными взглядами. Она точно спрашивала: «Как ты, папенька? Как твое здоровье? Как продвигается работа над книгой?», а он ей отвечал: «Мне тебя так не хватает, дитя моё. Как тебе живется в чужом доме? Не обижает ли кто?» Вслух ничего подобного произнесено не было, но сегодня слов и не требовалось.

Женское большинство, молодые и что постарше, уговорили оставить Зою с Сашей у Ирины.

Граф рассмеялся и шутливо поднял руки, тем самым, сдаваясь на волю победителей:

— Вас вон сколько много! Мне одному с вами никак не справиться! Так что, Ирина Васильевна и вы, Вера Львовна, принимайте детей на воспитание!

— С радостью!

Ирина сделала робкую попытку уговорить и отца остаться:

— Папенька, куда вы поедете на ночь глядя? Смотрите, какая метель за окном разыгралась! Дороги совсем замело! Останьтесь хотя бы на ночь, а утром отправитесь в Отраду.

— Нет…. Надо, надо домой, Ирина. За меня не переживай, все будет хорошо.

Ему было приятно, что дочь снова выражает заботу и беспокойство о нем. Она сама подала ему меховую шубу и проводила с крыльца.

Метель немного поутихла, но дорогу занесло прилично.

— Ирина, не волнуйся, ты с Василием Дмитриевичем, точно с дитем малым, — заметила Вера, когда Ирина вернулась в дом.

— На душе не приятно, не нравится мне, что он поехал в такую непогодь домой.

В ту ночь Ирина долго не могла уснуть. Сначала она уложила спать девочек, правда, они активно сопротивлялись и все требовали внимания сестрицы, как в старые добрые времена, но она настояла на своем. Чуть позже, оказавшись у себя спальне, Ирина, кутаясь в шаль, всё всматривалась в ночную непроглядную темень. Она помолилась за отца, перекрестилась на образ и только потом забралась в холодную постель.

Утром её разбудили Зоя с Сашей. Они запрыгнули к ней в постель и весело прощебетали:

— Сестрица, солнышко уже светит! Пора вставать!

Ирина поморщилась и открыла один глаз. Спросонья она не могла понять, кто её будит. Два худеньких тельца нырнули к ней под одеяло и принялись щекотать. Тут уж, хочешь не хочешь, а просыпаться пришлось!

— Ах, вы хулиганки!

Ирина старалась не отставать от озорниц, но вскоре наигранно громко запричитала:

— Всё, сдаюсь-сдаюсь! Хватит! Я проснулась….

Две довольные мордашки с всклокоченными волосами показались из-под одеяла.

— С добрым утром!

— С добрым…, - Ирина села на кровати и обняла девочек. Те с нежностью прижались к ней. — Рано вы вскочили, чего не спится? Надеюсь, всех в доме не переполошили подобным образом?

— Нет, только тебя, — Зоя доверчиво положила головку на грудь сестрицы.

— Радует.

— А мы сегодня пойдем гулять?

— Обязательно.

— Куда?

— Посмотрим. А куда бы вам хотелось?

Незаметно для Ирины младшие сестры перемигнулись.

— Помнишь, как в Париже, у того толстого барона мы катались на коньках? Это было так здорово! Нам бы хотелось и тут покататься! К тому же, папенька обещал нам купить коньки, но всё время забывает!

О, Ирина прекрасно помнила то злополучное катание на коньках у барона де Вилля! Что близнецы вытворяли на катке! Они только-только научились стоять на коньках и, как обычно, поспорили — кто «как бы» случайно опрокинет на мягкую точку неповоротливого хозяина. Уж, кружили они вокруг него, кружили, и так и сяк к нему подступались, ну, в конечном итоге, барон всё-таки оказался на льду. Ирина, думала, сгорит со стыда, но ничего, пережила, даже про себя посмеялась. Отец, конечно, ругался, но она видела, что и у него в глазах пляшут чертики. Они оба завидовали веселой и беззаботной жизни близнецов.

— Я не думаю, что в имении найдутся подходящие для вас коньки.

— Но ведь ты не смотрела? — Саша постаралась заглянуть в глаза сестрице.

— Признаюсь, не смотрела.

— Я уверена, что Петр Сергеевич в детстве, наверняка, катался на коньках! — убежденно сказала Зоя. — Надо просто хорошенько посмотреть и поискать.

— Хорошо, давайте, мы этим займемся после обеда. Договорились?

— Да!!

После того, как девочки вернулись к себе в комнату, где их уже ждала растерянная гувернантка, — подопечные опять улизнули у неё из-под носа, — Ирина лениво выбралась с кровати. А вставать-то как не хотелось….

Субботний денек выдался погожим, ничем не напоминая вчерашний день с томительным завыванием ветра и крупными хлопьями снега. Ирина снова подумала об отце, веря всей душой, что он добрался да дома без происшествий. Сегодня мужики должны привести из леса большую елку, ещё накануне об этом им наказана Вера. Она заразила своим праздничным настроением всех. Ирина теперь тоже с энтузиазмом включилась в новогоднюю суету.

Прогулку по окрестностям можно будет отложить, если мужики ближе к обеду привезут елку. Вот девчонкам радости-то будет! В Париже они ставили ёлку, но всегда маленькую и искусственную. А тут живая, только что срубленная из леса, с неповторимым запахом шишек и еловых иголок. Ирина в начале неделе в одном из чуланов обнаружила большие коробки с игрушками и гирляндами. Её глаза радостно горели, когда она осторожно доставала стеклянные шары и вертела их в руках, рассматривая причудливые узоры. Видимо, Ракотины всегда с шумом отмечали Новый год. Ирина вздохнула. Да, ничегошеньки она не знала о той семье, чьим членом по праву теперь считалась.

По праву? Ей стало смешно. Никакая она не Ракотина, так… не пойми кто. Петр должен прибыть в имение ни сегодня, так завтра, и она волновалось не зря. Ей предстояло исправить все те ошибки, что она натворила по глупости.

Когда Ирина вышла из комнаты, то увидела, что Вера уже развела бурную деятельность. Почему-то вид Веры, громко раздававшей распоряжения не удивил Ирину. Обычная картина в последние дни. На сей раз, Вера стояла посреди зала, уткнув руки в бока, и в задумчивости смотрела на Степана, местного лесничего, здорового мужика с рыжей бородой.

Увидев Ирину, Вера радостно воскликнула:

— Ирина! Ты-то мне и нужна! Я ума не приложу, куда мы будем ставить елку.

Ирина улыбнулась:

— Мы же договорились, что здесь, в зале её и поставим.

— Да. Зал-то залом…. Но я думаю, где именно. Куда ставить крестовину — посредине или в правый угол?

— Конечно, посредине.

— А если она будет слишком громоздкой? Я имею в виду вширь, что тогда?

— Тогда мы велим, чтобы некоторые ветки срезали, и всё.

Вера задумчиво потопала ножкой.

— Да, наверное, ты права…. А я всё голову ломаю, что да как…. Ох, у меня такое чувство, что я по большей части зря переживаю по каждому пустяку! Всё мне кажется не так да не этак!