В глазах потемнело, дышать стало невозможно, Ирина стремительно погружалась под тяжелую толщу воды….

Какие-то непонятные звуки доносились сверху….

Кто-то стремительно схватил её за руку, и ей показалось, что она почувствовала теплоту человеческого прикосновения….

Иллюзия… Глупая надежда….

Единственное, что у неё осталось — это холод…. А в скором времени она перестанет чувствовать и его….

Но нет, что-то обжигающее она ощутила на своей щеке. И ей захотелось заплакать от боли! Так не справедливо! Мама, почему меня кто-то безнаказанно хлещет по щекам?…

Ирина тихо застонала.

— Держись, Ириночка, прошу, милая….

Голос звучал вдалеке.

И тут что-то тяжелое ворвалось в её грудь, и она закашляла, выплевывая воду.

Ирина с трудом разлепила глаза и увидела рядом лицо Петра. Она хотела что-то сказать, но вместо слов у неё получилось лишь мычание.

— Ирина, послушай меня! Послушай! Сейчас ты перекатишься через меня, и мы попытаемся встать на ноги! Ирина, ты меня слышишь?!

Ирина покачала головой. Что от нее хотят? Неужели так трудно оставить её в покое? О, нет, от Ракотина подобной милости не дождешься! Этот мучитель ни за что не успокоится….

— Мы должны встать и побежать к берегу! — Петр снова попытался объяснить Ирине, что надо делать, но так смотрела на него непонимающими глазами, а её лицо приобретало синеватый оттенок. Петр готов был кричать от отчаяния. Он понимал, что они рискуют каждую секунду. То, что ему удалось вытянуть Ирину из воды — уже было чудом. Но вода не желала отступать и стремительно подбиралась к ним. Они оба в любое мгновение рисковали провалиться под лед, и Петр не был уверен, что веревки не оборвутся, смогут выдержать их вес и вес намокшей одежды.

Поэтому действовать надо было быстро.

Выход напрашивался только один — встать и бежать! И бежать как можно быстрее, прежде чем лед начнет крушиться под их ногами.

— Графиня, черт побери, вставайте! — заорал Петр и потянул Ирину. Та закричала от боли, но он был готов на всё ради их спасения.

— Вставай, мать твою! — он больше не выбирал выражений и снова ударил Ирину по лицу. Её голова безжизненно мотнулась, но в глазах появилось какое-то осмысленное выражение.

— Не могу…, - ей с трудом удалось вытолкнуть слова из себя.

У Петра радостно ёкнуло в груди. Хоть что-то!

— Можешь, я говорю! Давай!

И он первым стал подниматься на ноги, одновременно, наматывая себе на руку веревку Ирины. Та снова громко застонала, но уже от бессилия.

— Если ты сейчас не будешь вставать, я прямо здесь поколочу тебя! — пригрозил Петр и потянул жену за руку. Та послушно поднялась.

Больше мужчина не медлил. Ждать, когда окончательно Ирина придет в себя — пустая трата времени! И он побежал, крепко держа Ирину за руку и едва не таща её за собой.

На берегу все застыли в испуге. Николай матерился, яростно сжимая кулаки. Его брат рискует жизнью, а он ничего не может поделать, стоит, как остолоп, на берегу, и наблюдает за ними в бессильной ярости! Когда Петр с Ириной начали подниматься на ноги, Николай невольно сделал шаг вперед. Ему бессознательно хотелось оказаться с ними, но единственное, что он мог — это крепче держать веревку, чтобы в случае беды у них оставался хоть какой-то шанс на спасение.

Стоящие на берегу люди видели, как за молодыми людьми трещит и кусками ломается лед, поднимая острые безжалостные концы к небу. Вера плакала, прижимая к себе напуганных Зою и Сашу. Их маленькие тела дрожали. Только в ту минуту, когда их сестрица почти полностью ушла под холодную воду, они поняли, что натворили! Их безрассудность может стоить жизни другим людям!

Но вот до берега остаются какие-то считанные метры, и Николай не выдерживает, бежит навстречу брату и его супруге. Он расчетливым движением хватает Ирину за руку, тем самым, помогая Петру. Вдвоем им удается быстрее преодолеть расстояние до берега, едва ли не волоча девушку на себе. Когда их ноги ступили на твердую почву, люди громко закричали, кто-то из баб упал на землю, и стал креститься, вознося хвалу Господу Богу за спасение молодой хозяйки.

Петр никак не мог отдышаться, а Ирина повисла на руках у Николая. Вера подбежала к ним.

— Ей необходимо в дом!…

— Какой дом?! — Петр хотел добавить крепкого словечка, но в последний момент сдержался. Он огляделся по сторонам. — Баню сегодня топили?!

— Да!! — глаза Веры радостно заблестели, и она размазала по щекам обжигающие слезы, которые оставляли за собой красный след.

Как она сама первая не подумала о бане? Конечно же, Ирину необходимо в тепло!

— Баня как раз готова!

Петр попытался взять Ирину с рук Николая, но тот криво усмехнулся:

— Я донесу её, ты сам с трудом держишься на ногах!

Петр согласно кивнул, и поднял с земли их пальто, одно накинул на Ирину, другое на плечи Николаю. К нему тотчас подбежал Григорий, один из его мужиков, и протянул волчью шубу.

— Спасибо, — Петр благодарно хлопнул того по плечу.

Девчонки были отправлены в дом, со строгим наказом находиться в спальне и ждать Веру. Та уже во всю кликала служанок, чтобы те отправлялись в баню с Ириной, но Петр, услышав, её остановил.

— Ни к чему.

Вера хотела возразить, но встретилась глазами с деверем, и её губы округлились в понимающее «о».

До бани они добрались быстро. Банщик был осведомлен о том, что произошло с хозяевами, и от души вторично заварил дубовые и березовые веники. Петру хватило одного недоброго взгляда, чтобы весь лишний люд испарился. Он осторожно перенял Ирину с рук Николая и поблагодарил брата:

— Спасибо. Ты нас здорово выручил.

Николай радушно усмехнулся.

— Всегда рад помочь младшему братику.

Губы Петра сначала дрогнули, а потом расплылись в улыбке. Лишь сейчас, когда он держал безвольное тело жены на руках, Петр почувствовал, как напряжение и страх отпускают его. А ухмылка Николая и вовсе заставила его расслабиться.

— Я в долгу не останусь.

— Не сомневаюсь.

Николай подмигнул Петру и плотно прикрыл за собой дверь предбанника. Да, веселенькое возвращение у них получилось, ничего не скажешь. Спешили на праздник, а едва не попали на похороны. От одной мысли, что кто-то из девчонок мог пострадать, Николаю становилось не по себе. Не смотря на поднятый переполох, он успел заметить, как округлился живот у его Веры. Скоро он сам станет отцом, и кто мог гарантировать, что его ребенок будет поседливым и послушным? Скорее уж наоборот, если вспомнить какими сорванцами росли они с братьями! Одни шутливые драки между собой чего стоили! Мысли о жене заставили его улыбнуться. Как же он соскучился по своей красавице! И Николай скорее поспешил в барский дом, чтобы наконец-то иметь возможность обнять Верочку.

А Петр тем временем бережно опустил Ирину на широкую скамью, покрытую толстыми половиками. Предбанник был утеплен, и Петр, опустившись на колени, принялся освобождать Ирину от мокрой заледеневшей одежды. Та негромко застонала. Её посиневшие губы отказывались слушаться, и она могла издавать только звуки. Веки дрогнули, и она открыла глаза. В первое мгновение она не могла понять, где находится. Бревенчатый потолок, развешанные веники, запах пален…. Последнее, что Ирина отчетливо помнила, это как Петр пытался поднять её на ноги и заставить бежать. Но она не могла, потому что тело не слушалось её и она не чувствовала ничего кроме усталости.

Петр….

Он вернулся….

— Ирина, — мужской голос осторожно позвал её.

Ирина, поморщившись, повернула голову и увидела склонившееся над ней лицо мужа. Встревоженные глаза с выжиданием смотрели на неё. У Ирины промелькнула глупая мысль, что сейчас, здесь, в полумраке, она не может рассмотреть, какого цвета у него глаза и очень об этом сожалеет.

— Мне… холодно, — ей удалось вытолкнуть из себя всего два слова.

Почему-то сейчас она перестала рассматривать Ракотина как потенциального врага, как человека, с которым необходимо вести непрерывную моральную войну, и, напротив, потянулась к нему. Ей показалось, что только он один в состоянии избавить её от холода, который заполнил её всю.

Петр дотронулся до её спутанных мокрых волос и негромко произнес:

— Скоро ты согреешься….

Он не понимал почему медлит, и продолжает её держать в предбаннике.

— Хорошо…., - покорно прошептала она в ответ и снова закрыла глаза.

Петр приглушенно выругался. Он ведет себя глупо, продолжает морозить девчонку дальше, и только! К тому же, Ирина того и гляди, потеряет сознание. Поэтому Петр решительно принялся избавлять её от одежды. Пришлось немного повозиться с корсетом и шнуровкой, но он успешно справился с ними. Далее последовали нижние юбки. Когда Ирина осталась в тонкой батистовой сорочке, мужчина сорвал одежду с себя. Он хотел избавиться от своего нижнего белья, но в последний момент передумал.

Все время, пока он её раздевал, Ирина никак не реагировала, послушно переворачивалась с бока на бок. Она не открыла глаза, когда её подняли на руки, и только когда обжигающий горячий воздух ворвался в легкие, она громко, с придыханием, закашляла.

Петр посадил её на скамью и облокотил о стену. Девушка откашлялась и посмотрела на него глазами, полными слез.

— Посиди смирно. Я сейчас в таз налью воды. Не упадешь?

— Нет….

Ирина дышала прерывисто, точно ей было больно. Её била дрожь, и она никак не могла согреться и расслабиться. Меньше всего в этот момент она думала о том, что оказалась в бане с мужчиной, что он практически обнажен, да и на ней из одежды только тонкая сорочка.

— Как девочки? — с трудом проговорила она. Горло нестерпимо жгло. Видимо, она успела нахвататься холодной воды.

— С ними всё в порядке, — Петр успешно наполнял глубокий таз теплой водой, — отделались пока испугом.

Ранее он не вмешивался в те порядки, что были заведены в доме Палагиных, и подозревал, что большинство проделок сходили с рук маленьким негодницам. Вспомнить хотя бы как они измывались над ним! Но то, что они отчудили сегодня, не должно для них пройти бесследно.

— Они в доме?

— Да. Не волнуйся, за ними присмотрит Вера.

Ирина согласно кивнула. Слава Богу, всё обошлось….Ни Зоя, ни Саша не пострадали, а она выкарабкается, никуда не денется…

Петр подошёл к ней и взял за руки.

— Стоять на ногах можешь?

Ирина кивнула.

— Думаю, да….

— Мне надо снять с тебя сорочку.

— Зачем? — у Ирины, скорее, сработал инстинкт самосохранения, чем этот вопрос был продиктован разумом.

— Я не могу тебя мыть и парить в одежде.

Ирина хотела возразить, но у неё не нашлось сил. Да и зачем? Сейчас, когда Петр опустился перед ней на одно колено, и его руки потянулись к краю сорочки, она подумала, что ничего плохого он ей не сделает. Да и как раньше она могла думать такое? Разве человек, чьи прикосновения так нежны и осторожны, может причинить ей боль?

Петр, опасаясь реакции Ирины, начал поднимать сорочку, стараясь не прикасаться к коже девушки. Он вспомнил, как неадекватно она реагировала на его редкие прикосновения, и хотя сейчас было не до щепетильности, он не хотел, чтобы Ирина испугалась и снова ушла в себя, скрылась за скорлупой тайны и недоверия.

— Ты позволишь мне снять сорочку? — отчего-то охрипшим голосом спросил мужчина.

Ирина слабо кивнула.

Она расслабилась. Господи, как же хорошо, когда холод отступает, и ты начинаешь чувствовать, как тепло медленно распространяется по телу, давая ему новую жизнь…. Ирина вздохнула полной жизнью, и снова прикрыла глаза. Она не видела, как на мгновение замер Петр, когда сорочка скользнула по её округлым бедрам, обнажая соблазнительный треугольник со светлыми пушистыми волосами.

С трудом сдерживая стон отчаяния, Петр выругался. Глупый юнец! Разве темными ночами, проведенными в Петербурге, он раз за разом не вспоминал это чарующее тело, а потом не проклинал себя за безрассудство и очевидную глупость? Разве раз за разом он не возвращался домой после очередного раунда, отказывая себе в удовольствие провести предстоящую ночь в объятиях старой подруги или новой знакомой, которая сулила ему наслаждение? Разве он не признался себе, что жаждет, несмотря ни на что, обладать нежным телом строптивой жены?

И вот сейчас он раздевал её….

Медленно.

Осторожно.

Как и представлял в своих мечтах.

Только девушка дрожала не от возбуждения, а от того, что до сих пор не могла согреться, а он, вместо того, чтобы отнести её на полог, думает о своих постыдных желаниях.

— Подними руки, — коротко приказал он.

Ирина подчинилась, и вскоре оказалась полностью обнаженной.