Близнецы два дня не разговаривали с сестрой, а на третий день Ирина обнаружила в постели маленького мышонка. Хорошо, что живого. Она решительно прошла в спальню сестер, подняла их с постели, и как те были в длинных сорочках, привела в свою спальню:

— Вы не уйдете отсюда, пока не поймаете мышонка.

Девочки отвернулись, игнорируя слова сестры.

Тогда Ирина как бы невзначай заметила:

— Завтра с утра я хотела осмотреть дальние пруды, но так как буду занята с двумя маленькими негодницами, поездка не состоится.

Через час мышонок был пойман и отпущен на волю. А Ирине оставалось только молиться, чтобы в доме не обнаружилась другая живность.

Василий Дмитриевич нахмурил брови. Почему когда они разговаривают с Ириной, он всегда чувствует вину? И не только за прошлое, но и за настоящее? Вот и сейчас, не ей следует вести неприятные разговоры с приказчиками, разбирать записи в окладах, оброчных и доимочных книгах, наводить порядок среди не в меру распоясавшейся дворни, а ему. А вместо этого граф дни напролет просиживает в кабинете, даже иногда не спускается к ужину. Да и засыпать ему здесь частенько доводилось. А когда наутро он просыпался, то обнаруживал себя укутанным в теплый плед.

— Что ты хочешь, Ирина? Чтобы я рассчитал Аркадия Павловича? — на данный момент, это единственное, что мог предложить граф.

Дочь покачала головой.

— Нет, папенька, не стоит пока. Дай мне во всем разобраться, я ещё не могу понять, что к чему, — она поплотнее закуталась в легкую шаль, хотя на улице от жары в теньке спешили укрыться и животные и люди. Но она испытывала холод, и этот промозглый холод шёл изнутри. — Ещё многое предстоит сделать. И… меня удивляет твоё решение отправится в Петербург. Ты и словом ранее не обмолвился, что хочешь покинуть усадьбу.

— Да, но мне кажется, что в городе вам будет лучше. Вы легче свыкнетесь, заведете знакомства, у тебя появятся подруги, поклонники. Да и мне надобно встретиться со старыми знакомыми.

— А как же дом? Что, снова оставим его без присмотра? Ты извини, но на Аркадия Павловича надежи мало. Я не хочу по возвращению начинать всё заново, — решительно произнесла Ирина, не повышая голоса. — Что до знакомств…. В уезде известно, что ты возвратился, только все и ждут, когда ты отправишься к ним с визитами или сам начнешь принимать.

Что-то в голосе дочери не понравилось графу. Он откинулся на высокую спинку кресла.

— Как погляжу, ты не в восторге от такой перспективы.

— Что именно? Петербург? Да, я не стану скрывать, у меня нет желания отправляться туда. А до соседей…, - она пожала плечами. — Ради Бога, я буду только рада, если ты возобновишь знакомства. Единственное, что мне не нравится, так это любопытные взгляды. Тебе известно, что я несколько раз замечала на наших владениях посторонних людей?

— Ирина, побойся Бога, ты говоришь, как заправская помещица.

Она негромко рассмеялась.

— А что, может, через несколько годков и стану таковой.

Тут уж у Василия Дмитриевича всё взбунтовалось, он вспомнил речи дочери, которые она вела уже не раз.

— Ты снова за старое, Ирина? Почему, скажи, ты вбила себе в голову, что непременно останешься девицей? Что не найдется достойный дворянин, за которого ты с радостью пойдешь замуж? Здесь, согласен, есть и моя вина. До сей поры в основном тебе приходилось общаться по части только с моими знакомыми, которые ни коим образом не могли затронуть твои чувства. Старики, нудные ученые, исследователи. Но, Ирина, поверь, мы в России, многое теперь изменится! Ах, блистательные офицеры, разноформенные сыны Марса! Они кому угодно способны вскружить голову! А молодые дворяне? Нет, Ирина, я уверен, ты изменишь мнение, как только познакомишься с молодыми людьми твоего возраста, ты расстанешься с глупыми убеждениями остаться незамужней девицей.

Ирина выслушала страстную речь отца, выпрямила спину. Она смолчала, но если бы отец знал, какую бурю эмоций поднял в её душе подобными речами! Как всколыхнулись старые надежды и мечты! Но она тотчас взяла себя в руки, не позволила чувствам завладеть разумом. Её матушка поддалась чувствам и жестоко поплатилась. С ней такого не произойдет.

— Возможно, твои хваленые офицеры мне понравятся куда больше занудных англичан и чванливых петухов-французов. Но это случится потом. Сейчас же, моё самое заветное желание, — привести имение в надлежащий вид. Папа, я не хотела бы покидать усадьбу, — она поднялась с кресла и прошла к отцу, встала рядом. — Но это не значит, что тебе следует откладывать поездку в Петербург. Нет, ни в коем случае, — Ирина вслух не призналась, что после отъезда отца ей будет куда проще. — К тому же, если девочки прознают, что по моей вине, они не увидят Петербург, о котором ты им столько рассказывал всего интересного, они ни за что мне этого не простят. Напротив, я буду только рада, если вы поедите в Петербург.

Граф с сомнением посмотрел на дочь. Уж больно быстро она сдалась, и новость восприняла спокойно, он ожидал более шумной реакции. А здесь ни споров, ни упреков.

— Мне и так стыдно, что тебе приходится одной заниматься домашними делами…, - он предпринял слабую попытку возразить.

— Батюшка, перестань. Ты знаешь, мне доставляет это удовольствие. А вы на самом деле, поезжайте. Покажи девочкам Неву, медного всадника, Зимний дворец, Адмиралтейство. Им будет интересно. А я тем временем займусь домом. Выпишу мебель, обустрою комнаты. Ты за меня не волнуйся.

— Тогда я сегодня же за ужином сообщу Зое с Сашей о замечательной новости, — у графа отлегло от сердца. Пожалуй, Ирина искренна, когда ей нравится в имении. А он-то боялся, что её начнут преследовать тяжкие воспоминания.

— Так будет правильнее, — согласилась Ирина.

— Но ты всё же не живи затворницей, познакомься с соседями, девочка. По мне, так с нами соседствуют Ракотины. Когда-то я знавал их деда, не знаю, жив ли сейчас Давыд Георгиевич, но могу сказать, что очень занятное семейство.

— Офицеры? — Ирина чуть заметно скривила губы, но отец не заметил усмешки.

— Нет, промышленники. Это я про деда. У него три внука, и чем они сейчас занимаются, мне неведомо. Но знакомство надо возобновить.

Как только Ирина вышла из кабинета, то бессильно прислонилась к стене, прикрыла глаза. Разговоры с отцом становились с каждым разом более тяжелыми. А дальше будет только хуже.

Но не могла же Ирина напрямую сказать отцу о страхах, не отпускающих её. О ночных кошмарах, мучащих её на протяжении девяти лет, когда она просыпалась вся в поту и с ужасом смотрела в темноту за окном. Как бы оба они не старались, им никогда не стать близкими людьми. Да, они живут под одной крышей, но дочь никогда не сможет открыться отцу, рассказать о причине, по которой она избегала любого мужского общества.

Ей под Новый год исполниться двадцать лет. И папенька всё чаще заводил разговоры о возможной скорой свадьбе.

Ирина вся сжалась. Нет, никогда! Что угодно, но только не под венец!

Глава 2

— Ты уверен, что не желаешь со мной покататься?

— Абсолютно!

— Ну, смотри.

Петр Ракотин понимающе улыбнулся Роману Устову. Вчера они побывали в местной таверне, и малость перебрали со спиртным. Понятное дело, легли спать далеко за полночь. И всё было бы ничего, если бы рано утром к ним не пожаловал сосед, назойливый и пренеприятнейший тип, Максим Корсаков, которому не терпелось поделиться последней сплетней.

А сплетня заключалось в том, что недавно вернувшийся из-за границы граф Палагин по-прежнему не желал никого принимать, и мало того, оставил управление имением на старшую дочь, Ирину Васильевну, а сам укатил в Петербург. Максим Анатольевич немного покривил душой, когда рассказывал о встрече с Ириной Васильевной. Мол, они столкнулись в уезде, у лавочника, и та своим поведением и откровенными взглядами дала понять, что не прочь с ним познакомиться поближе. Конечно, он, Максим Корсаков, такой возможности не упустит, и обязательно на днях заедет к молодой графине. Девица вернулась из Франции, проживала там много лет, а всем известно насколько в Париже модно легкомыслие в поведение.

Петр, не скрывая саркастическую усмешку, выслушал словоизлияния соседа, мечтая только об одном, чтобы тот поскорее убрался. Голова немного посвежела, но ещё доставляла неприятные ощущения хозяину. И поэтому Петру было абсолютно безразлично то, что рассказывал Корсаков. Последний относился к тому типу людей, с которыми Петр предпочитал не общаться. Но здесь, в деревне, особого выбора не было, и иногда приходилось терпеть несносных соседей.

Сегодня Роману удалось выпроводить его гораздо раньше обычного, за что Петр был ему глубоко признателен. Прошедшей весной старший брат Петра, Николай, и сестра Романа, Вера, поженились. И теперь они друг другу доводились шуринами, деверьями, свояками?… Сам черт не разберется в запутанной родословности. Петр находил Романа приятным молодым человеком, немного скромным, застенчивым, но душевным в общении.

— Тогда ступай отдыхать. У тебя вид малость помятый, — заметил Пет, лихо вскакивая в седло.

— Думаешь, у тебя лучше? — не остался в долгу Роман.

Петр приглушенно рассмеялся и пришпорил Казбека. Он собирался от души покататься, и, как говорится, выветрить дурь из головы.

Прошло около часа, когда Петр легко соскочил с Казбека и повёл дончака под узды. Тот, протестуя, зафыркал, но рука хозяина легла на круп коня, и он послушно успокоился, пошёл рядом. Солнце жарило нещадно, находилось в зените, и Петр предпочитал держаться в тени. Скоро будут подавать обед, они с Романом в гости ни к кому не собирались, но опаздывать к столу не хотелось. Сегодняшний вечер они проведут дома за беседой у камина и добрым стаканом шотландского виски. Давно не было известий от Николая, и Пётр начинал беспокоиться. Он написал письмо в Смоленскую губернию, где сейчас находились брат с женой, но ответа до сих пор не получил.

Он вышел на дорогу, и посмотрел на обширные угодья, простилающиеся по ту сторону. Когда-то они были засеяны зерновыми культурами, и за ними велся строгий надсмотр, но теперь поля пустовали, заросли сорняками, земля давно не обрабатывалась. Это было имение графа Палагина, о котором сегодня говорил Корсаков. Будучи юношей, Петр был представлен графу, последний частенько бывал в гостях у деда. Потом Палагины уехали жить за границу, кто-то говорил, что граф много путешествовал, занимался научной работой. Пётр покачал головой. Он никогда не уважал людей, так халатно обращающихся с землей. Не желаешь следить за имением, пустил в расход, так хотя бы умелого управляющего назначь да толковых приказчиков.

Граница между имениями Ракотина и Палагина была условной, они никогда четко её не делили, не было надобности, но Петр для себя отметил, что сегодня же вечером следует всё разузнать. Он остановился и посмотрел вдаль. А ведь земля-то хорошая, и участок выгодный. Если Корсаков не соврал, и граф вернулся из-за границы, то Петру непременно следует нанести ему визит. Он прищурил глаза. А что, неплохая идея. Земля бесхозная, и как он предполагал, никто ей заниматься впредь из Палагиных не собирается.

По левую кромку от дороги со стороны Палагиных простирался лес, который они с братьями в пору мальчишества облазили вдоль и поперек. Даже было пару инцидентов, когда егеря графа ловили мальчишек, но всё решалось миром. Губы Петра дрогнули. Давненько он не наведывался в соседский лес.

Легко вскочив на Казбека, он решил исправить это упущение. К тому же, у него будет возможность получше рассмотреть землю, вернее, то, во что она превратилась. И взгляд у Петра в тот момент был хозяйским.

Петр быстро преодолел расстояние до леса, придержал Казбека. Да, здесь придется хорошенько поработать, основательно повозиться. Но земля того стоила. Он в душе нелицеприятно помянул графа. Около леса находились несколько прудов, он их тоже хорошо помнил по детским забавам. Им с Николаем непременно нравилось ловить рыбу здесь, хотя в имении деда и рыба была больше и пруды ухоженнее.

Петр снова спешился. Ну, по поводу прудов можно не беспокоиться. Крестьяне, наверняка, их давно облюбовали, и не позволили погибнуть. Хотя бы один плюс. Их окружали высокие кустарники, кое-где возвышалась елха, две ветлы обвились вокруг небольшого тополька. Петр как раз подходил к первому пруду, когда услышал фырканье лошади, и это был не Казбек. Он остановился. Его предположения по поводу промыслов крестьян были верными. Он улыбнулся и решил проверить.

Его не смущала перспектива быть обнаруженным на чужих землях. Он всегда найдет веский довод в своё оправдание. Да и перед кем ему оправдываться, перед крестьянами? А граф не будет поднимать смуты из-за такого пустяка. Да и не враждуют они, чтобы быть столь категоричными.