Татьяна Ленина - Русалочка и принц ее мечты

— А когда мы стали старше, Дорис мечтала стать монахиней. Можешь себе представить?! Уйти в монастырь! Это же так скучно!!! Хотя, впрочем, возможно, это у них семейное, ведь ее дедушка, старый мистер Сноуфилд, тоже перед смертью уехал в монастырь! А Томми, глупый, так страдал из-за этого… Из-за Дорис, конечно, а не из-за ее дедушки! Томми всегда был влюблен в Дорис. Не понимаю даже, что он в ней нашел. Они в один год родились — как и мы с Арчибальдом, только Томми и Дорис на два года моложе нас — так вот, когда их впервые показали друг другу, они едва научились стоять, совсем были маленькие, толстые и смешные, и уже тогда они потянулись друг к другу, взялись за ручки… И ужасно ревели, когда няньки уносили их в разные стороны. Все детство дружили, отдавали друг другу игрушки. У Томми скопилась куча кукол, у Дорис — лошадки на колесиках и железная дорога. Нет, это им надо было бы пожениться! Они просто созданы друг для друга. Хотя я совершенно не понимаю, что Томми находит в Дорис, что вообще можно находить в этой мышке, но приходится признать: он любит ее безумно! А мы с Арчи ненавидим друг друга. Но дедушки решили, что пожениться должны старшие. Правда, глупо?!

Мириэль кивнула. Да, действительно, это было ОЧЕНЬ ГЛУПО!!! Ей было очень жалко Томми и Дорис. Немного совестно за то, что она так долго не желала верить в то, что Дорис способна на действительно великую любовь… И еще сильнее Мириэль жалела сейчас себя! Неужели никак нельзя помешать браку между Арчибальдом и Рэйчел?! Рэйчел явно не подходит ему. Она такая… Такая агрессивная! И совершенно его не ценит.

Розы, сложенные в корзинку, благоухали. Они, конечно, не были так красивы, как живые цветы морей — актинии, а толстые стебли их пребольно кололись, но зато розы пахли, они были принадлежностью земли, этого воздушного, пронизанного солнцем мира! Черно-желтая полосатая бабочка с остроугольными крылышками села на сиреневую розу. Мириэль протянула к ней руку — бабочка испуганно вспорхнула. Если бы это была пестрая рыбка, кружащаяся над актинией, она бы доверчиво скользнула в ладонь русалочке, дала бы себя погладить, рассмотреть. Почему-то живущие на земле птицы, звери и насекомые очень пугливы. Мириэль это огорчало. Но ради Арчи она готова прожить всю жизнь в этом недружелюбном мире… В этом таинственном, прекрасном, солнечном мире, полном звуков и запахов! Ради Арчи она готова на все. Только бы он успел оценить, полюбить и, главное, поцеловать ее до полнолуния! А не то — ей придется войти в море, и лунный свет оденет ее серебристой чешуей… Или — она умрет с первыми лучами солнца, превратится в морскую пену. Это было бы очень обидно… Ну, почему же Арчи не хочет полюбить ее? У них могла бы быть такая красивая свадьба!

— Как ты думаешь, уже хватит роз? — озабоченно спросила Рэйчел.

Мириэль кивнула, представляя себя в белоснежном, расшитом жемчугом платье (ради такого события Рилиан наверняка постарается собрать лучший жемчуг!), с венком из белых лилий на голове, с пышной фатой, струящейся от венка до самого пола, с букетом в руках… И рядом — Арчи! Великолепный Арчи в черном фраке, с белой розой в петлице! Мириэль выбрала из корзинки белую розу и поцеловала душистые лепестки…

— Надеюсь, меня не заставят составлять букеты? Ненавижу это скучное занятие! У Дорис это гораздо лучше получается. Все говорят, что у нее есть вкус… Вот пусть она со своим вкусом и расставляет цветочки в вазочки! — капризно заявила Рэйчел. — Все, пойдем домой. Матушка обещала мне какой-то сюрприз на балу. Интересно, что она придумала?

Мириэль ее слов не услышала. В ушах русалочки церковные колокола уже вызванивали свадебный марш… Ах, как это было бы красиво! Как чудесно! Русалочка — и принц! Снова, как несколько столетий назад, любовь победит все преграды! Это не может не сбыться… ТАКИЕ мечты всегда должны сбываться!

Вечером из магазина принесли коробочку, в которой лежали четыре восхитительные, огромные орхидеи — розовые, с лиловыми разводами и черной звездочкой в середине — Мириэль в первый момент приняла их за живые и попыталась понюхать. Но орхидеи были сделаны из аталаса и бархата, от них исходил какой-то слабый химический запах — клея или лака… Орхидеи предназначались для Дорис. Этим вечером она должна была надеть черное бархатное платье, расшитое стеклярусом. Одну орхидею следовало приколоть на лиф, другую — у пояса, и еще две — в волосах. Миссис Сноуфилд, заказавшая и платье, и орхидеи, считала, будто брюнетке Дорис очень идет черный цвет, будто он подчеркивает снежную белизну ее кожи и соболий блеск волос. Мириэль никак не могла согласиться с ней в этом вопросе. Черный цвет совершенно не шел Дорис. Если он что-то и подчеркивал, то только ее бледность! По мнению Мириэль, Дорис скорее подошло бы малиновое платье, или — цвета морской волны или такого вот сиреневато-розового цвета, как эти орхидеи… Но мнение Мириэль, разумеется, не могло быть учтено при выборе туалетов для Дорис. Ровно как не имело значения и мнение самой Дорис. В вопросах нарядов право голоса имела одна только миссис Сноуфилд. С ней никто не осмеливался спорить. Ведь миссис Сноуфилд обладала изумительным вкусом и никогда не ошибалась в выборе нарядов для себя! Этим вечером для себя миссис Сноуфилд выбрала шелк глубокого аметистового оттенка, с серебряным шитьем, а к нему — старинные украшения: аметисты в серебре.

Рэйчел собиралась быть на балу в платье цвета слоновой кости с огненными лентами и с цветами мака в волосах. Маки она заранее заказывала в той же мастерской, которая изготовила орхидеи для Дорис. Маки тоже казались совершенно живыми…

Уединившись в комнате, Дорис и Мириэль зашнуровали друг на друге корсеты: по случаю бала Мириэль решила надеть корсет со шнуровкой сзади — чтобы модное узкое платье сидело просто безупречно! Дорис уговорила мать выписать приглашение и для Мириэль.

Миссис Сноуфилд согласилось на это безо всякого удовольствия. Она одна изо всей семьи до сих пор относилась к Мириэль, как к прислуге. Остальные уже приняли Мириэль, как достойную компаньонку и даже подругу Дорис. Миссис Сноуфилд это несказанно огорчало. Племянница рыбака не могла быть подругой ее дочери! И уж подавно — племянница рыбака не имеет права быть такой хорошенькой и так изысканно одеваться!

А Мириэль очень хотелось побывать на настоящем балу. Хотя бы раз в жизни! Но, разумеется, она понимала, что не стоит лишний раз раздражать надменную миссис Сноуфилд, и постаралась подобрать себе как можно более скромный наряд: жемчужно-серое шелковое платье, серебристые кружева, дымчатый шарф на плечах… Правда, когда она вышла в зал, сопровождая Дорис, и встретилась взглядом с миссис Сноуфилд, она поняла, что все-таки допустила какую-то ошибку в выборе платья для сегодняшнего вечера.

Вся в сером, Мириэль казалась особенно хрупкой и воздушной, а главное — такой аристократичной среди остальных дам американского высшего света: пестрых и шумных, как попугаи, сверкающих стеклярусом и драгоценными камнями, увенчанных перьями и искусственными цветами, — что миссис Сноуфилд испытала нестерпимое желание отхлестать нахалку по щекам и выставить ее из зала. В который раз уже миссис Сноуфилд проклинала неосмотрительность Арчи, пригласившего эту девушку в их дом. В который раз, но сегодня — особенно. Ведь сегодня Сноуфилды принимали совершенно особого гостя! Настоящего аристократа и настоящего богача — в сравнении с его состоянием даже объединенные капиталы Сноуфилдов и Уорнеров казались чем-то жалким и не заслуживающим внимания — да что там объяснять, достаточно сказать, что сегодняшний почетный гость был русским князем! Настоящим князем древнего рода. А уж ни для кого не секрет, что все русские князья просто сказочно богаты! И при этом он все еще оставался холостым… И миссис Сноуфилд вынашивала весьма серьезные стратегические планы по завладению его состоянием — через брак, разумеется. А уж кого он выберет — Дорис или даже Рэйчел — не так уж важно! Главное, чтобы он породнился с кем-нибудь из них… Со Сноуфилдами или с Уорнерами. Если он выберет Рэйчел — Дорис выйдет замуж за Томаса Уорнера, и все равно получит доступ к сказочным богатствам этого русского. Лишь бы он не отвлекся на кого-нибудь постороннего! И Мириэль в этом случае являлась самой значительной угрозой. Всего лишь маленькая ирландка, племянница хромого рыбака — а говорит по-французски и по-итальянски, и смотрится, как графиня, и одевается соответственно… То есть — несоответственно положению ее американской родни. Ах, как же неблагоразумен был Арчи! Впрочем, чего от них ждать, от этих мужчин? Если бы Арчи только знал, чего стоило миссис Сноуфилд заполучить в гости этого человека! Какой сложный заговор они с миссис Уорнер выстроили, какую продумали «цепь случайностей», чтобы стеснительный князь Белозерцев уж никак не смог отказаться от визита!

Так думала миссис Сноуфилд.

Но Мириэль, хоть и чувствовала ее неудовольствие, но все-таки никак не могла прочесть ее мысли, и потому быстро о миссис Сноуфилд позабыла, развеселилась и сияющими глазами смотрела по сторонам.

Оркестр настраивал скрипки и виолончели. Сверкали наряды дам, черные фраки и белые манишки мужчин, мундиры военных… Вот появилась Рэйчел — как всегда, великолепная и ослепительная, она выделялась среди остальных барышень, как огненный мак среди полевых цветов. Недаром, видно, она выбрала в качестве украшения шелковые маки! Вокруг Рэйчел толпились молодые люди, Рэйчел сверкала улыбкой, трепетала ресницами, взмахивала веером… Пока не увидела Арчи, стройного и строгого, спускающегося по лестнице в зал. Арчи холодно кивнул своей невесте. Улыбка на губах Рэйчел погасла. Она с треском сложила веер.

— Это он! — вдруг воскликнула Дорис, схватив Мириэль за руку.

В зал вошел Томас, брат Рэйчел. Долговязый, неловкий, с морковно-рыжими волосами, всегда торчащими дыбом, не поддающимися ни гребню, ни даже блестящей пасте для укладки, — Томас вовсе не походил на свою красавицу-сестру, но Мириэль знала: для Дорис он прекраснее любого принца! Томас остановился, обвел взглядом зал… Увидел Дорис и решительно направился прямо к ней!

— Ах, Мириэль, что же мне делать? — простонала Дорис. — Мама мне велела весь вечер не отходить от нашего гостя и оказывать ему всевозможные знаки внимания… А мне так хочется потанцевать с Томми! Мы теперь так редко видимся! Ах, что же мне делать?!

— Я бы ради своего возлюбленного не только мамин приказ нарушила, но и дом родной покинула бы, всем бы пожертвовала, лишь бы быть рядом с ним, — шепнула Мириэль, не отрывая взгляда от Арчи: он шел по залу, приветствуя знакомых дам и пожимая руки мужчинам… Как же он был красив!

— Ты такая смелая, Мириэль, — всхлипнула Дорис. — Ну, будь что будет!

И она решительно шагнула навстречу Томасу Уорнеру. Томас сжал ее маленькие ручки, улыбнулся ласково, хотел что-то сказать… Но тут на весь зал прозвенел пронзительный голос миссис Сноуфилд, и все сразу умолкли, и даже музыканты перестали играть, а Дорис испуганно отпрянула от Томаса.

— Мон принс! Мон принс! Как я счастлива приветствовать вас! Вы все-таки снизошли до визита к нам, на скромный семейный праздник! — верещала миссис Сноуфилд, устремляясь навстречу вошедшему в зал молодому человеку.

Он был огромного роста, настоящий великан, и странно было видеть его широкие плечи и просторную выпуклую грудь борца обтянутыми фраком и щегольской манишкой! Странно вообще было видеть его в этом зале…

— Вот это — силища! — восхищенно прошептал Томас Уорнер. — Ему бы топор в руки… Целую бригаду лесорубов заменит! Секвойи будут падать от одного его вида!

Между тем, молодой великан выглядел весьма смущенным. Он густо покраснел, виновато огляделся по сторонам, и с преувеличенным почтением склонился к руке миссис Сноуфилд.

— Ах, мон принс! — заворковала миссис Сноуфилд, возведя глаза к потолку. — Леди и джентльмены, позвольте представить вам князя Белозерцева! Князь прибыл к нам из далекой холодной России… Князь — наследник древнего рода… Совершает кругосветное путешествие…

— И очень, очень богат, — произнес сквозь зубы Томас Уорнер.

— Ах, какой он огромный и страшный! — пискнула Дорис. — Я боюсь его, Томми! Я не хочу оказывать ему знаки внимания! А мама велела! Спаси меня, Томми!

— Не бойся, голубка моя, я никому не позволю тебя обидеть, — пылко пообещал Томас.

Миссис Сноуфилд вела князя Белозерцева через зал, представляя гостям.

— А почему миссис Сноуфилд называет его то «принц», то «князь»? — спросила Мириэль.

— Миссис Сноуфилд изображает знание французского языка, — усмехнулся Томас. — «Мон принс» — это по-французски «князь». Славянский «князь» — это все равно, что европейский принц, понимаешь?

— Принц! Так он — настоящий принц?! — изумилась Мириэль.