Алина Кускова - Russian леди лучше всех на свете

Но вопрос повис в воздухе.

Дома Пирогова приняла решение не возвращаться за «шестеркой», оставшейся у офиса Бессонова. Сама Оля ничего не починит, от ремонта сложных механизмов она далека, как Земля от Солнца. А вот поручить заботу о железном друге можно другу подруги. Он-то как раз разбирается в транспортных заболеваниях. Если не сможет вылечить, то пусть хоть отгонит в автосервис.

– Заглохла? Потом не завелась? – серьезно интересовался симптомами Паша Птицын. – Понятно, сейчас подойду под балкон, свистну, скинь мне ключи. Так где, ты говоришь, осталась стоять «шестерка»?

Паша всегда оказывался под рукой в нужный момент. Он был надежным и крепким, как скала, за ней можно было бы прятаться от жизненных бурь. Жаль, что Капитолина этого не ценила. Она, как мотылек, летела на яркий свет самца, который обжигал ей не только крылышки, но и мозги. И этими запекшимися мозгами она старалась не думать про Пашу Птицына. Он не считался приличным мужчиной, получал недостаточно, жил с мамой и, что ставилось ему в вину, со школьной скамьи любил Капитолину Семенову, основательно вскружившую ему голову.

– Как она?! – крикнул Паша, топчась под балконом.

– Плохо, клинит ее и клинит, – призналась Оля. – Того и гляди развалится от старости. Наверное, у нее уже начался климакс…

– В двадцать шесть лет-то?! – испугался под балконом Паша Птицын.

– Ты чего? – пожала плечами Оля. – Ей не больше десяти!

Тут до нее дошло, что Паша интересовался ее подругой, а не машиной.

– А с Капитолиной все в порядке! И климакса у нее еще нет!

На соседнем балконе пенсионер подавился сигаретой.

Оля постаралась прогнать пессимизм. Сегодня они добились многого! Познакомились ближе с Бессоновым, узнали про его сестру в Сургуте, взяли визитку, теперь ему можно позвонить. Вот только что она скажет? С ее скромностью она ему ничего не сможет сказать. Вот была бы Ольга падшей женщиной, она бы такого наговорила! Так прямо бы и начала: мол, дружок, а не встретиться ли нам? Как зачем? Нужно познакомиться ближе, гораздо ближе…

Она попыталась представить загорелое, мускулистое тело Бессонова, но смогла вообразить только его проницательный взгляд. Как великая скромница сможет сблизиться с мужчиной, пусть и немного знакомым? Как? До такой степени, чтобы он пригласил ее в гости и показал семейный альбом. Оля вздохнула, заранее зная ответ.

Может быть, фотография любимой златозубой сестры из Сургута висит у Бессонова в кабинете? Это должна быть очень большая фотография, такая же большая, как сестра. Значит, нужно прийти к нему в кабинет, посмотреть на фото и определить, сестра или не сестра. Она, Оля, соврет, что хочет устроиться в его бухгалтерию… Надеяться на то, что она соврет, совершенно бесперспективно. Пирогова знала себя: в самый последний момент она не выдержит и признается. Придется действительно устраиваться к нему на работу. Тогда и врать не придется, и она все узнает.

Теперь нужно позвонить Капе и оторвать ее от корзины с деньгами, а то она зачахнет там, как Кощей. Кстати, рассказать про Пашу Птицына, который согласился помочь Ольге пригнать обратно машину. Сразу согласился, из любви к ее подруге. Нет, про любовь Капитолине лучше ничего не говорить, она про нее не хочет слышать, да и про Пашу тоже. Но Оля чувствовала, что должна залезть в чужую жизнь и раскрыть глаза подруге.

Паша появился у Пироговой через два часа, когда уже основательно стемнело. Он подмигнул Оле и протянул ключи от машины, кивнув на окно, под которым стояла «шестерка».

– Ерунда там вышла из строя, – объяснил Птицын, – я новую купил, поменял…

– Сколько я тебе должна за ерунду? – серьезно поинтересовалась Оля, для которой любая деталь автомобиля была странным нечто – непознанным, загадочным и фантастически сложным.

– Сущие пустяки, – улыбнулся довольный произведенным эффектом Паша. – Сочтемся! Подвезешь меня как-нибудь.

– Обязательно подвезу, – пообещала Оля.

– Может быть, когда моя двоюродная сестра из Тамбова приедет? – предположил Птицын. – Возьмешь ее куда-нибудь с собой, а то она столицы никогда не видела. А мне с ней таскаться, сама понимаешь, удовольствия мало. Вы с ней почти ровесницы…

– Сестра, говоришь? – заинтересовалась Ольга.

Ради счастья двух близких людей она соврет, решила она. Надо же когда-нибудь начинать!

– Да, – подтвердил Паша, – двоюродная. У нее отпуск, хочет с нами пожить, развеяться.

– Я ей покажу Москву, – схитрила Оля. – Только с одним условием. Ты никому не говоришь, что это твоя сестра. Скажешь, знакомая приехала в гости.

– А какая разница? – не понял Птицын. – Знакомая или сестра?

– Большая, – убежденно ответила Пирогова. – Если хочешь помириться с Капитолиной, то очень большая.

– Пусть поревнует, да? – обрадовался Паша.

– Пусть поревнует, – подмигнула ему Оля. – А там посмотрим. Женщины по натуре собственницы, ну, если не все, то Капитолина точно. Она привыкла к твоему отношению – так пусть отвыкает. Появление соперницы подстегнет ее чувства к тебе выплеснуться наружу.

– Лялька, ты думаешь, они у нее есть, чувства ко мне? – замер Паша.

– Есть, – уверенно сказала Оля. – И они обязаны выплеснутся!

– Если они выплеснутся, Ляля, – заявил Птицын, – то я на ней сразу женюсь!

Оля проводила окрыленного Птицына до двери и вздохнула. С этими деньгами и она начинает меняться. Вот, например, только что подумала, как хорошо будет, если Капа с Пашей поженятся. Но не потому, что им от этого станет хорошо, а потому, что у Ольги появится муж лучшей подруги, классный автомеханик, который будет постоянно ремонтировать ее старую «шестерку»! Можно, конечно, задавить эту меркантильную радость на корню, купив себе новый автомобиль. И вновь она вернулась к найденным деньгам: ведь, кроме как из брачной корзины, взять их больше негде.

Не зря говорят, что деньги портят людей, ох не зря! Но Пирогова не даст себе испортиться и вернет находку ее владельцу.

Безусловно, некоторые недалекие особи, в том числе лучшая подруга, обвинят Ольгу в помешательстве. Действительно, мало кто возвращал потерянный миллион. Если уж быть до конца честной, то Оля не помнила ни одного случая, когда возвращали миллионы. Что ж, она станет первой. Стряхнет с корзины Капитолину, закинет пухлые пачки в пакет и отдаст его Бессонову. Нет, его сестре отдаст! А если все-таки она подвозила не его сестру, а любовницу? После такого предположения скидывать с корзины лучшую подругу резко расхотелось.

Верблюд метался по комнате из стороны в сторону, как лев в клетке. Многочасовые поиски тупой блондинки за рулем старого автомобиля так ничего и не дали. Впрочем, тупых блондинок попадалось множество (некоторые сидели за рулем автомобиля, другие пытались попасть под колеса), но ни одна из встреченных девушек не была похожа на ту, что сидела за рулем в тот роковой для банды день.

Не в силах терпеть многочасовое катание, шеф отправил на поиски помощников, а сам попытался разузнать, уехал ли из страны эксцентричный миллионер и забрал ли он с собой свои кейсы. Доступ к информации перекрывал немец Ханс, которого шеф нецензурно поминал вслух. На «мокрое дело» банда идти не собиралась, но именно Ханса шеф собственноручно задушил бы. Пока, правда, теоретически.

Измотанные поездкой по городу Слон с Бегемотом застряли в пробке у какой-то забегаловки. Дорогу им перекрыла старая «шестерка», брошенная посередине проезжей части. Бандиты тоже не собирались вершить «мокруху», но готовились четвертовать подлеца, перекрывшего им движение.

Слон вышел из машины и пошел к ближайшему офису разбираться. До Бегемота доносились лишь обрывки фраз. Слон собирался вбить в незадачливого охранника мысль, что если «шестерка» стоит перед его офисом, то ему, охраннику, ее и убирать. На помощь товарищу из машины выбрался тощий Бегемот. Его внешность произвела неизгладимое впечатление: охранник вздохнул и направился отталкивать ненавистный «жигуль» на обочину дороги.

– Стой! – закричал внезапно Слон. Охранник остановился. – Чья это тачка? – Охранник хмуро сдвинул брови и принялся толкать машину. – Блондинка? – Слон стал помогать, надеясь заслужить расположение. – За рулем этой машины сидела смазливая блондинка?

– Угу, – кивнул охранник, отряхнул руки и направился к месту работы.

– Бегемот! Это она!

Слон кинулся обнимать стоявшую на обочине «шестерку» и целовать ей бампер.

– Это точно она! Вот в этом месте я головой ударился и чуть не потерял парик! – Он показал другу на вмятину поверх задней двери. – А где девчонка-то?! Где водительша?! – крикнул он охраннику, но тот лишь пожал плечами и полез в карман фирменной куртки за сигаретами.

– Она ее бросила, – прищурился Бегемот. – От улик преступники обычно избавляются. Схватила наши денежки и бросила свою машину. Да на наши денежки она себе дюжину новых купит! Зачем ей эта?

– Зачем? – хмыкнул Слон. – Преступник обычно возвращается на место своего преступления.

– Слон, – восхищенно произнес его товарищ, – какой ты умный!

– А то! – загордился толстяк. – Мы сейчас сядем рядом с этим драндулетом и немного подождем.

Они тихо прошли к своему автомобилю, показали кулаки стоявшим за ними водителям и аккуратно вырулили на обочину рядом с брошенной «шестеркой». Выключили двигатель, фары и притихли.

– Слон, – не выдержал после часа отсидки Бегемот. – А если она не вернется?

– Куда денется, – буркнул Слон, – припрется. Современные девицы – жадные до одури, а в этом металлоломе столько запчастей!

– Может, она в запчастях не разбирается, – продолжал ныть Бегемот, которому надоело сидеть.

– Скажи еще, что она и в деньгах ничего не смыслит, валюту видела первый раз в жизни и деньги собирается отдать первому попавшемуся мужику! – хмыкнул Слон, совершенно не подозревая, как он прав.

– Идет, идет, идет! – заерзал Бегемот, тыкая длинным пальцем в стекло.

Действительно, к брошенному автомобилю направлялся человек, но даже издали было заметно, что это не смазливая блондинка. К «шестерке» подошел какой-то мужик, открыл ее ключом и принялся копаться во внутренностях автомобиля с хозяйской уверенностью.

– Облом, – вздохнул Бегемот. – Эта дура успела ее продать. Вот она, женская хватка! Вот она, человеческая жадность!

– Не может быть! – шептал Слон, глядя на мужика. – Вмятина как раз по моему лбу, колеса без колпаков, и за рулем сидела блондинка…

– Я тебе говорю, – не унимался Бегемот. – Она ее продала этому мужику. Пойдем, поговорим с ним!

Паша Птицын протирал свечи, когда к нему подошли два парня подозрительной наружности и принялись задавать вопросы. Его ли это машина, у какой блондинки он ее купил, когда они произвели куплю-продажу… Парни, представившиеся «судебными приставами», слишком много хотели знать, а Птицын не собирался платить штраф за Пирогову. Если на нее наехали судебные приставы за систематическую неуплату штрафов, то он здесь совершенно ни при чем. Конечно, девчонку жалко, она не миллионерша – штрафы платить.

– Никакой блондинки я не знаю, – заявил Паша. – Машина эта моего друга, сотрудника правоохранительных органов, с ним и разбирайтесь!

Приставы, как Павлу показалось, расстроились, но почесали затылки и ушли, переговариваясь, что вмятина может быть на любом автомобиле.

Сначала вечер не задался, но обещал завершиться вполне благополучно. Леонид Бессонов подъехал к подъезду, оттуда выпорхнула длинноногая рыжеволосая красавица. Она побежала к машине, он вышел, чтобы ее встретить и поцеловать в щеку. Пока в щеку. Возможно, сегодняшним вечером их отношения зайдут куда дальше, и он получит свою долю неземного блаженства.

Когда Бессонов говорил, что у него никого нет, он скрывал всю правду. У него была Оксана Приходько, девушка необыкновенной красоты и обыкновенных запросов. Леонид достал из салона автомобиля букет, с комплиментами вручил красавице цветы и поцеловал в пахнущую амброй и ванилью щечку. Да, у него была Оксана, хорошая знакомая, подруга, приятельница, что угодно, только не женщина его мечты. Бессонов не знал, какая она, женщина его мечты, но интуитивно понимал, что не такая, как Оксана.

Эта несправедливость возникала оттого, что все его приятели и друзья имели таких вот Оксан и считали дурным тоном появляться на светских мероприятиях без них. Оксаны выступали своего рода эскортом для обремененных бизнесом и деньгами мужчин, их полагалось целовать, баловать подарками и выводить в люди. Сегодня Бессонову нужно было присутствовать на встрече с иностранными клиентами в специально снятом охотничьем домике в Подмосковье.

– Забыл! – щелкнул пальцами Бессонов, когда девица уселась рядом с ним.

Он полез в карман пиджака и достал оттуда бархатную коробочку. Девушка обрадовалась, словно он дарил ей миллион. Леонид удивился такой искренней реакции на скромный золотой браслет, мелкую безделушку. И не ошибся. Обнаружив, что это не обручальное колечко, Оксана сникла.