Джеки Коллинз - Русские разборки

— Джет, ты меня слышишь? Отец хочет видеть тебя немедленно!

Джет Даймонд перевернулся на бок и едва не свалил телефон, в темноте нащупывая часы.

В Милане было четыре часа утра. Четыре утра! Холод и дождь. Было слышно, как ледяные колючие капли стучат по застекленной крыше ванной.

Лежащая рядом с ним красивая девушка шевельнулась.

— Что случилось, carino? — пробормотала она и уронила руку ему на грудь.

— Спи давай, — бросил недовольно он, сел в кровати и машинально потянулся за сигаретой.

Звонила леди Джейн Бэнтли, сожительница его отца, и, судя по тону, она не шутила.

— Вы знаете, который у нас час? — проворчал он, раскурил сигарету и глубоко затянулся.

— Знаю, Джет, — невозмутимо ответила леди Джейн. — И повторяю: твоему отцу ты нужен немедленно. В отеле «Времена года» на стойке тебя ждет билет до Нью-Йорка. В пятницу в девять утра изволь быть здесь, в нью-йоркском доме. — Последовала долгая, многозначительная пауза. — И постарайся, Джет, его не подвести. Это в твоих же интересах.

Не дав ему ответить, она повесила трубку.

Проклятье! Он ее всегда недолюбливал, эту леди Джейн, с ее противным британским акцентом и так называемыми безупречными манерами! Вот уже шесть лет, как она живет с его отцом. Скандальная сторона этой истории заключалась в том, что она бросила своего титулованного английского супруга, лорда Джеймса, ради необузданного, властного, влиятельного и четырежды разведенного медиамагната с миллиардным состоянием. В свое время это стало причиной не одной сенсационной публикации в прессе.

Ред Даймонд. Отец.

Черт! Какого лешего ему нужно?

Макс Даймонд, воротила рынка недвижимости, находился на званом ужине, когда в его кармане завибрировал телефон. Мобильник он никогда не выключал. Его верные компаньоны знали, что с ним можно связаться в любое время суток по любому вопросу: он сам завел этот порядок. А в данный момент он испытывал некоторые финансовые затруднения, и для преодоления кризиса ему тем более необходимо было оставаться на связи.

Макс украдкой взглянул на монитор телефона, чтобы определить, кто это звонит в одиннадцать вечера.

Леди Джейн Бэнтли, возлюбленная отца. Этой-то что понадобилось? Ни с ней, ни с отцом Макс не говорил уже несколько месяцев, хотя они и жили в одном городе. С родней он никогда не был близок.

Заинтригованный, Макс извинился и поспешил в библиотеку, откуда перезвонил Джейн.

Одним из достоинств леди Джейн было умение выражаться кратко и ясно.

— Отец хочет тебя видеть. В пятницу в девять утра приезжай, — сказала она. — Дело крайней важности, Макс.

— Что за дело? — Его охватило любопытство.

— Приезжай — и все узнаешь. Макс кивнул.

— Постараюсь выбраться, — ворчливо пообещал он.

— Твои братья тоже прилетят.

А вот это уже действительно серьезно. Может, старик помирать надумал?

«Ну что ж, — угрюмо подумал Макс, — давно пора».

Криса Даймонда звонок застал в домашнем тренажерном зале. Иметь дома спортивные тренажеры считалось в Лос-Анджелесе признаком определенного положения. Если у вас дома нет тренажерного зала с оборудованием от «Сайбекса», значит, вам приходится толкаться с потными простолюдинами в спорткомплексе типа «Коннекшен», а это означает, что вы ничего не добились в жизни. А Крису Даймонду нравилось думать о себе обратное, тем более что он был одним из самых востребованных адвокатов в Лос-Анджелесе. Отсюда и этот спортивный зал по последнему слову техники, с впечатляющей акустической системой, телеэкранами высокого разрешения по трем стенам и огромным окном во всю четвертую стену с видом на переливающийся огнями город.

Этот дом наверху каньона Коддуотер, на склоне величественной горы, он купил себе именно из-за фантастических видов. Затем последовали бесконечные переделки и перестройки, пока не был достигнут результат, которого он для себя хотел. Крис был большой педант: все должно быть четко и на своем месте. Это давало ему ощущение надежности, которого ему так недоставало в детстве.

— В пятницу в девять утра, — сказала леди Джейн.

— Не получится, — ответил он, спрыгнул с велотренажера, потянулся за белоснежным полотенцем и накинул его на шею.

— Почему?

— У меня назначена важная встреча в Вегасе. Отменить никак не могу.

— Настоятельно советую, — невозмутимо возразила леди Джейн. — Твои братья приедут, отец тебя тоже будет ждать. — Она помолчала. — Уверена, ты его не разочаруешь.

Крис переварил услышанное.

— Он что, болен? — наконец выдавил он.

— Приезжай. Это в твоих интересах, — загадочно ответила леди Джейн и положила трубку.

Ред Даймонд негнущимися пальцами достал коричневую сигарету и раскурил с помощью золотой зажигалки «Данхилл».

Он выглядел на все свои семьдесят девять. Его грубоватое лицо было испещрено морщинами и складками, а глубоко посаженные голубые глаза выцвели и терялись в темных кругах. Орлиный нос и мужественная линия подбородка лишь смутно напоминали о том, что когда-то он был весьма импозантным мужчиной.

— Приедут? — спросил он, обводя взором вошедшую в спальню леди Джейн Бэнтли — та, как всегда, выглядела безупречно.

Она кивнула и мысленно подивилась, что у него на сей раз на уме. Ред Даймонд никогда не делал ничего просто так.

— Это точно? — буркнул он, выпуская в ее сторону струю дыма.

— Абсолютно, — ответила она, поморщившись.

— Все трое? — прохрипел он.

— Да, — невозмутимо ответила она. — Как ты просил, я им позвонила, и все обещали быть.

— Отлично. — По обветренному лицу скользнула усмешка. — Итак, начинаем… — пробурчал он себе под нос.

Леди Джейн снова кивнула. Когда Реду Даймонду что-то втемяшится, никто не смеет спорить, даже она.

Но что он задумал? Вот в чем вопрос.

Ее разбирало любопытство, но хватало ума ни о чем не спрашивать — Ред никогда не раскрывал своих планов до времени.

Ей, как и всем остальным, придется ждать.

— Как тебя зовут, милашка? — спросил лысый. На голове у него было пусто, зато из ушей торчали густые пучки волос.

— Либерти, — ответила молоденькая официантка.

— Как-как? — переспросил он, беззастенчиво разглядывая ее.

— Либерти, — повторила девушка. «Идиот, все же написано у меня на форме. Ослеп, что ли?»

— Что это за имя такое…. — начал было он.

«О господи! Сколько раз можно всем объяснять? Назвали же Гвинет Пэлтроу и Крис Мартин свою дочку Эппл, то есть Яблочко. У Кортни Кокс и Дэвида Аркетта дочь зовут Коко. Чем тебе не нравится Либерти?»

Не удостоив назойливого клиента ответом, она подлила ему кофе и отошла. «Козел! — подумала она. — Кем он себя возомнил? Что ему до моего имени? Какое его собачье дело? Вот стану известной певицей, никогда не буду доставать людей с их именами. Буду вежливой и тактичной, никому в душу не полезу».

Она поспешила за стойку, внутренне продолжая кипеть.

— Достала меня эта работа, — пожаловалась она двоюродной сестре Синди, которая, собственно, и нашла ей это место в кофейне на Мэдйсон-авеню. Синди тоже мечтала стать певицей.

— Не забывай, за нее платят, — напомнила Синди, крепкая двадцатитрехлетняя девушка из Атланты, с блестящей черной кожей, широкими лодыжками, крепким задом, огромным бюстом и жизнерадостной улыбкой до ушей.

— Деньги надо зарабатывать пением, — назидательно проговорила Либерти. — Вот это будет настоящая работа.

— Сначала пробейся, потом уж про деньги говори, — напомнила Синди. — Мы с тобой пока еще в списке ожидающих.

— Знаю, знаю, — нахмурилась Либерти. — Надо чем-то зарабатывать. А то скоро за квартиру платить нечем будет.

Нахмуренный лобик нисколько не портил ее редкостной красоты. Смешанных кровей, плод любви чернокожей матери и отца, о происхождении которого она могла лишь догадываться (мать отказывалась о нем говорить и уж тем более — называть его имя), Либерти имела кожу цвета молочного шоколада, роскошные длинные черные волосы, миндалевидные зеленые глаза, густые брови, невообразимо длинные ресницы, точеные скулы, полные губки, острый подбородок и прямой носик. Синди то и дело охала и ахала, как она похожа на Холли Бери, что порядком раздражало Либерти, считавшую себя неповторимой и не желавшую, чтобы ее сравнивали с другими, пусть даже с красивыми и знаменитыми.

Ей было девятнадцать лет. Впереди еще куча времени.

Или нет?

Иногда она просыпалась посреди ночи в холодном поту, с гулко бьющимся сердцем. Что, если ее талант так и не откроют? Никто не станет слушать ее песни? И ее исполнение никого не тронет? И вдруг ее ждет тот же финал, что и маму — неудавшуюся певичку, целыми днями возящую чужую грязь?

Черт, ей уже почти двадцать, она четыре года как кончила школу, и за все это время с ней не произошло ничего значительного. Нет, конечно, она записала любительскую демонстрационную кассету, несколько раз участвовала в чужих концертах в качестве бэк-вокалистки, правда, гораздо реже, чем ей хотелось бы. И до сих пор ни один продюсер не подошел к ней и не сказал: «Дорогая, ты то, что мне нужно! Я подписываю с тобой контракт здесь и сейчас. Ты станешь новой Алисией Кейс или Норой Джонс, сама выбирай».

Где, черт возьми, Клайв Дэвис или П. Дидди? Где все эти знаменитые продюсеры с их хваленым чутьем? Они бы сейчас ей очень пригодились.

— Мисс! — взбешенный женский голос из зала вернул ее к реальности.

Либерти величаво подошла к клиентке. Чего ей не занимать, так это достоинства. Никому не удастся втоптать ее в грязь.

— Да? — спросила она.

— Вы хоть представляете себе, сколько времени я уже вас дожидаюсь? — визгливо проговорила женщина. — Где моя яичница? — Дама была с резкими чертами лица, одета в костюм-подделку от Армани, а на коленях держала такую же липовую сумочку «Вьюиттон» на коленях.

«Вот дешевка! — подумала Либерти. — Не можешь позволить себе настоящее — не покупай вообще».

Ее спутник молчал. По-видимому, для него яичница была не таким срочным делом.

— Прошу меня извинить, — произнесла Либерти независимым тоном. — Но ваш столик обслуживаю не я. — Она не стала говорить: «Я не ваша официантка», ее от этого слова коробило, тем более перед этой кралей.

— Так позовите того, кто обслуживает! — фыркнула дама. — Я здесь уже четверть часа сижу.

— Сию минуту, — протянула Либерти.

Их глаза на мгновение встретились. Женщина смотрела на нее с ненавистью, ведь девушка была так красива. Это случалось сплошь и рядом. Будь она Бейонс Ноулс или Джанет Джексон, на нее бы так не смотрели. Тогда бы все перед ней виляли хвостом, как всегда бывает со звездами.

Как-то раз к ним в кофейню забрела Мэрайя Керри со свитой и парой громил-телохранителей, не отходивших от нее ни на шаг. Народ просто визжал от восторга. Снаружи собралась куча фотографов, а через десять минут под окнами кафе уже была целая толпа — чуть витрину не разбили.

Хозяин кафе, Мэнни Голдберг, запаниковал и трясся до тех пор, пока его жена Голда не придумала в целях предосторожности проводить звезду на кухню, где та грациозно выпила чашку зеленого чая, дала несколько автографов и дружелюбно поболтала с двумя поварами-латиносами.

Либерти думала было обратиться к ней, но в последний момент струсила. А вот Синди не струсила. Она заполучила автограф дивы на салфетке, которую потом засунула подальше в ящик комода, где та теперь и хранится вместе с бесчисленными пачками презервативов всех мыслимых цветов и размеров. Синди любила быть во всеоружии.

— Грубиянка! Маленькая стерва! — прошипела дама в спину Либерти, обращаясь к своему кавалеру. — Много о себе понимает!

Либерти даже бровью не повела, ей и не такое доводилось слышать.

Либерти уже собралась удалиться на кухню, когда заметила, что в кафе входит Мистер Хип-Хоп собственной персоной. Так звали певца, чье имя было у всех на слуху.

У нее перехватило дыхание. За эту неделю он приходит уже в третий раз. Всегда садится за один из ее столиков и оставляет внушительные чаевые, хотя говорит только по делу.

Сегодня с ним был еще один мужчина, белый, с деловитым выражением лица. Они оживленно что-то обсуждали, бурно жестикулируя.

Либерти его узнала. Это Деймон П.Доннел, воротила хип-хопа, владелец студии «Доннел Рекорде». Новое здание студии находится меньше чем в квартале от кофейни, и, судя по всему, он облюбовал их заведение для завтраков.

Это было не единственное, что она о нем знала. Ему тридцать шесть лет, смуглолицый и всегда с короткой стрижкой. Улыбка неотразимая. Как правило, он был в фирменных темных очках, с бриллиантовой серьгой в ухе, в кроссовках «Найк» и дорогом костюме поверх шелковой футболки. Доннел был известен благосклонным отношением к начинающим артистам, правда, его фирма преимущественно записывала и продвигала исполнителей-мужчин, работающих в стиле рэп. Сам он раньше тоже выступал, но потом бросил — делал исключение только для благотворительных мероприятий. Он был женат. Жаль. Значит, женскими чарами его не взять, тем более что у Либерти был принцип не иметь дела с женатиками. Его женой была индийская принцесса из Бомбея, известная всему городу модница. Они жили вдвоем в пентхаусе на шестьдесят шестом этаже в Вестсайде, откуда виден весь город, и, если верить бульварной прессе, индийская принцесса переоборудовала аж три гостевые спальни под свою персональную гардеробную. Они женаты уже два года, но детей пока не завели.