— Не бойся меня, ладно?

Я едва уловил кивок её головы.

***

Макс… Теперь она знала его имя. Почему-то Еве казалось, что с этого момента она стала ему больше доверять. Как будто со своим именем он открыл ей маленькую часть своей души.

И вроде бы он совсем не злой. Очень усталый, хмурый, настороженный, но не злой. Во всяком случае, ей хотелось верить в это.

Ева чувствовала себя ещё достаточно слабой, разбитой морально и физически. После того, как она пришла в себя после болезни, ещё пару дней она почти целыми сутками спала. Поздними вечерами она чувствовала, как он тихонько опускался рядом на матрас. Стараясь не задеть её, он ложился на самый край спиной к ней, долго не спал, осторожно ворочаясь и вздыхая. Он почти всегда молчал, лишь изредка кидая на неё осторожные взгляды, будто изучая её.

Вот и сегодня он так же молча подошёл к ней, протянув миску еды. Ева оглядела её содержимое. То, из каких компонентов состояло «меню», было ещё полбеды. Чтобы не умереть, можно и закрыть глаза на свою брезгливость. Но еды было катастрофически мало. Если раньше он получал эту порцию раз в день только для себя, то теперь её приходилось делить на двоих. Но, не смотря на это, он делился с ней, при этом предлагая есть первой.

—Спасибо, я не голодная… - она протянула ему еду обратно.

Макс устало опустился рядом. Он не ел, просто держал миску на коленях.

— Я и вправду не хочу есть,- попыталась оправдаться Ева,- Я здесь не так давно… Наверное, сейчас еда вам нужнее.

—Твоё якобы благородство не уместно. Ты считаешь, что я смогу спокойно сидеть и наблюдать, как ты будешь с голоду умирать? Я не буду тебе врать, говоря, что не хочу есть. Хочу! И, поверь мне, через несколько дней ты тоже захочешь… очень. Сейчас тебе силы нужны не меньше, чем мне, так что ешь,– он снова протянул ей еду.

Ева взяла руками кусок хлеба из мутной жижи и быстро проглотила его, с трудом подавив рвотный позыв. Содрогнувшись от омерзения, протянула миску обратно.

— Противно, знаю… Но ты должна есть, - Макс грустно вздохнул.

Он быстро опустошил миску, швырнул её к решётке и сел к стене, опустив лицо на ладони. Сбоку от него Ева заметила нацарапанные на стене неровные палочки. Они были разделены на три одинаковых столбика, а четвёртый столбик был только начат.

—Это календарь? – догадавшись, спросила она.

Макс резко поднял голову и обернулся на место, указанное ею.

—Угу, - промычал он,- я сначала в уме запоминал количество дней, проведённых здесь и то, какое сегодня число, а потом, когда стал сбиваться, то решил отмечать. Не знаю, зачем мне это,- он пожал плечами, словно пытался оправдываться, - просто, когда целый день нечем заняться, приходится придумывать себе хоть какое–то дело.

Они снова замолчали. Ева просто не знала о чём говорить с человеком, которого почти не знает, в условиях, которые приводят её в ужас. Шли часы, а они всё сидели на своём матрасе в напряженной тишине. Макс иногда закрывал глаза, и казалось, что он спит. Но малейшее её движение вызывало его настороженный взгляд в её сторону.

К вечеру стало темнеть, и тишина стала настолько гнетущей, что каждый шорох в здании или за окном заставлял Еву вздрагивать.

— Я, наверное, задам глупый вопрос, но вы не пытались выбраться от сюда?

— Почему же глупый? Это был первый вопрос, который у меня возник, когда я попал сюда, - Макс тяжело вздохнул,- Но я не хочу, чтобы ты питала лишних иллюзий по этому поводу. Выбраться от сюда нельзя. Замок на решётке всегда заперт. Дверь сверху закрыта снаружи. Когда они приходят, у них с собой оружие. Пытаться открыто им сопротивляться – это заведомо погибнуть. А ещё тут камеры наблюдения,- Макс показал рукой на потолок, - вон одна у входа, а одна прямо перед нами, видишь? Они пишут и видео и звук… Так что, нас видят и слышат. За эти месяцы я смог определить, что они просматривают запись с них не каждый день, но всё же. Так что, мы в западне…

— Ну а эти женщины за стеной?

— Это их женщины, Ева. Они подвластны им не менее нас, и никогда не будут помогать нам.

— А может быть какое-то послание в окно выбросить? Вдруг кто-нибудь найдёт его.

Макс усмехнулся.

— А я смотрю, ты часто книжки приключенческие читаешь, - он посмотрел на неё с улыбкой,- только, к сожалению, в жизни не всегда, как в книжках.

Макс посидел так ещё с полчаса, а потом сходил за перегородку, вернулся с кружкой и стал её краем царапать что-то на стене. Увидев это, Ева поняла, почему один край кружки был обточенным и острым.

Пылинки от штукатурки облачком опускались на матрас, Макс наклонился и сдунул их. На стене появилась новая палочка в неполном четвёртом столбике.

—Ещё один день, - прошептал тихо Макс скорее для себя, чем для неё.

Он отнёс на место кружку и опустился на матрас.

— Ладно, давай спать…Чем больше времени проводишь во сне, тем быстрее тянутся здесь дни…А тянутся они здесь очень медленно, уж поверь мне.

*** Макс

Ну вот и начался очередной день. Глядя на свой календарь, я осознал, как незаметно пролетели две недели… Ещё никогда за время моего здесь пребывания время не летело настолько быстро. Я продолжал делить со своей вынужденной соседкой всё: еду, постель, горе, стыд, время…делить свою жизнь.

Ева всё ещё держалась от меня на некотором расстоянии. Она почти не ела, оставляя мне больше еды, по ночам вжималась в стену, стараясь занимать как можно меньше места. Её существование было мало заметным физически. Но морально я всё больше стал ощущать её частью себя. Я уже с трудом вспоминал жизнь, когда был одинок. Мне нравилось её тихое присутствие, нравилась забота о ней, даже то немногое, что мог я предложить ей в данной ситуации. Это позволяло мне ощущать себя нужным и значимым.

Мои дни остались такими же размеренными и подвластными своеобразному графику, принятому мной. Утро, холодная вода на голову, физические нагрузки, скудная еда, снова физические нагрузки, тихий вечер, бессонная ночь…Только теперь я был под взором бесконечно синих глаз, слышал ночью тревожное дыхание и иногда был удостоен тихого голоса. И моя жизнь уже не казалась такой пустой.

Я встряхнул головой, вернувшись в реальность. Почему сегодня за стеной так тихо? Время обеда уже давно прошло. Но не через час, не через два еду нам так и дали. Я был очень обескуражен этим фактом. Что ещё придумал Хасан своим мозгом маньяка? Не может же он нас просто убить здесь голодной смертью. В этом нет смысла. Во всех действиях Хасана должен быть смысл. Я нашёл его даже в появлении Евы. Не сразу, но нашёл. Хасан ждал, что я растерзаю её, я понял это. Именно поэтому она была раздета. Чтобы подтолкнуть меня к насилию. Вызвать во мне животные инстинкты. Я понял это по тому, как дёргалась от меня Ева. Она боялась именно этого. И тем самым открыла мне глаза. Но Хасан не угадал. У меня даже мысли не было причинять боль ей.

Меня отвлёк от раздумий скрежет ключа в двери подвала. Дверь с грохотом распахнулась, и по лестнице медленно спустился Хасан. Он пришёл один, без охраны. Взгляд его был хитрым и подлым, не сулящим ничего хорошего. Ева сзади меня моментально вжалась в стену. Она не видела его с того дня, как попала сюда, но, думаю, что помнила его прекрасно. Тот взгляд, которым он оценивал её в тот вечер, не возможно было забыть.

Хасан не смотрел на меня. Он встал напротив Евы и, молча, стал осматривать её. Я услышал с её стороны испуганный шёпот и причитания, а обернувшись, увидел её глаза, наполненные слезами. Ей было страшно, крайне страшно.

И тогда я встал между Хасаном и Евой, загородив её спиной. Мне хотелось спрятать её от его жестокости, хотелось, чтобы сейчас она была не здесь, а где-то далеко в безопасности. Я понимал, что ничем хорошим это не кончится, что это очень разозлит Хасана. Но видеть её страх было невыносимо.

Несколько секунд Хасан поражённо смотрел на меня, не ожидая, что я могу оказать хоть какое-то, но всё же сопротивление ему. Потом он зло усмехнулся.

— Она нравится тебе, Макс? Зачем ты её защищаешь? Героем хочешь выглядеть? Она - баба, она не оценит, - Хасан произносил свой монолог неспешно, упиваясь своим превосходством.- Тебя никто не ищет, Макс. Никто не вспомнил о тебе за это время. Ты никому не нужен. Ты будешь отдавать ей свою еду, а сам умирать с голоду? Нужна ли она тебе? Сейчас она не просто баба, она – конкурент. Слабый конкурент. Покажи свою силу! Ты же хочешь жить? Подумай об этом, Макс…

— Что ты хочешь от меня, Хасан? Тебе надо, чтобы я работал на тебя? Тебе нужны деньги? Что-то ещё? Тебе ведь я нужен, не она. Отпусти девушку. Со мной ты можешь делать всё, что хочешь. Но не трогай её.

Хасан долго не отвечал мне, пристально смотря в тишине, а на его лице отражалось глубокое раздумье. И в какой-то момент тень надежды промелькнула в моём сознании, вдруг он наконец-то выскажет все свои условия, вдруг освободит Еву. Я затаил дыхание от напряжения. Вокруг было так тихо, что почти неслышимый звук воды казался мне в тот момент шумом водопада.

— Хочешь сделку, Макс? Избавься от неё… и я отпущу тебя, - он развернулся и пошёл к выходу.

По моей спине прошёл леденящий холод. Я стоял словно парализованный, глядя в спину уходящего Хасана. Ярость от бессилия, копившаяся во мне на протяжении стольких дней, вскипала с каждым его шагом. Мне хотелось броситься и разорвать его с той же жестокостью, с какой он предлагал мне сделать это с ней. Неужели он не остановится в своей злобе? Неужели будет доводить свой план до конца?

— Что тебе надо, Хасан? Что я тебе сделал? – мой крик заставил остановиться его на последней ступени. Хасан обернулся через плечо, демонстрируя мне свой волчий оскал.

— В тебе слишком много человека, Макс. Ничего личного!

Я кричал так громко, что не слышал грохота закрывающейся двери. Я бил кулаками прутья решётки с такой яростью, с таким отчаяньем, что в какой-то момент мне показалось, что я способен сломать их. Я был в таком состоянии в первый раз в жизни. И мне действительно было страшно от того, что может отчаянье сделать с человеком.

Я остановился лишь тогда, когда стал задыхаться, из моей груди раздавались хрипы, руки были разбиты в кровь. В бессилии я сел на пол, закрыв лицо руками. Сердце колотилось с бешеной скоростью, в голове звучал монотонный шум, разрывавший мозг напополам.

Я не знаю, сколько бы я пробыл в этом состоянии, если бы звуки рыданий Евы не вернули меня к реальности. Я открыл глаза, посмотрев перед собой – Евы на матрасе не было. Я перевел взгляд на угол и нашёл её там в привычной позе. Чёрт… Чёрт…Чёрт… Опять?

Плечи её сотрясались от плача и страха. Руки вцепились в волосы. Глаза были безумными от горя и ужаса.

Я рванул к ней через камеру. Моё приближение вызвало панику ещё большую, чем в первый день. Ева отчаянно кричала и вырывалась, когда я попытался поднять её. Мне стоило больших усилий удерживать её, прижатой к моему телу.

— Всё, Ева… Успокойся! Не надо, пожалуйста…- шептал я ей в волосы.

— Я не хочу умирать! – она лишь выкрикивала сквозь рыдания одну единственную фразу колотила меня кулаками со всей силы.

— Ты не умрёшь! Я не дам тебе умереть! Пожалуйста, не плачь, не надо!

Я взял её на руки, словно рёбенка, и понёс на матрас. Сел вместе с ней, прижав к своей груди так крепко, насколько смог. Она уже не вырывалась, лишь плакала бессильно. Я держал её долго, прижимая к себе, пока Ева не успокоилась. Она перестала рыдать, лишь только дрожь тела выдавала её напряжение.

Эту ночь я спал, прижимая к своей груди хрупкое тело Евы, то проваливаясь в небытие, то просыпаясь от её вздрагиваний. Это была чертовски странная ночь, одновременно наполненная теплом и страхом!

***

Ева лежала и думала лишь о том, что её сосед по клетке в итоге оказался прав – есть хотелось жутко. Когда она болела, голод не ощущался так интенсивно, но сейчас, выздоравливающий организм начал брать своё. В животе требовательно урчало, и Ева замирала каждый раз при этом звуке, мысленно молясь, чтобы Макс его не услышал.

Макс тоже был голоден, и Ева отчётливо осознавала это по тому, как вёл себя её сосед. Время «обеда» приближалось, и он нервно ходил по клетке, нетерпеливо поглядывая в ту сторону, откуда приходила женщина с едой.

Ева пыталась понять, что за мысли сейчас роятся в его голове. Наверняка, он очень зол из-за того, что его положение ухудшилось в связи с её появлением. Она стала слабым звеном для него, стала орудием манипулирования в руках Хасана. Оставалось лишь ждать, что же возьмёт верх – человечность её сокамерника или его инстинкты.

Наконец, сбоку промелькнула тень, и Макс резко подошёл к прутьям клетки. Он присел перед миской и тихо выругался, ударив по решётке. Когда он протянул миску Еве, она сразу поняла, чем была вызвана его агрессия – миска была наполнена лишь на треть.

Макс был хмурым и настороженным. Он тихо присел рядом, запустив руки в волосы, и напряженно растирая виски.