– Никто никогда до сих пор не производил здесь обыск! – рявкнул командор. Кот, потревоженный его тоном, спрыгнул у него с колен – шерсть его встала дыбом. – Мы – монахи, господин наместник! И это святая земля!

– Конечно, вы правы, – кивнув, миролюбиво согласился фитц Гэмлин, однако не смог сдержать улыбки. – И король наш Уильям, сэр, сделает все возможное, чтобы Вы не пострадали. Что же касается ваших религиозных взглядов, то я прослежу, чтобы и им было оказано уважение. Вместе со строителями и землекопами королевская гвардия доставит сюда и епископа Эдинбургского.


Идэйн из окна видела, как командор и богато разодетый господин, по виду королевский чиновник, прошли через двор и исчезли за дверью трапезной. Минутой позже кто-то тихонько постучал в ее дверь.

Дверь была заперта, и она не могла ее отпереть, но из-за двери услышала тихий голос Асгарда де ля Герша:

– Здесь королевский наместник, он же – верховный судья. Думаю, ты видела его из своего окна, да? Тамплиеры обеспокоены тем, что король Уильям пришлет кого-нибудь искать тебя здесь.

Идэйн подбежала к дубовой двери и, прижавшись к ней вплотную, шепотом спросила:

– Почему ты здесь?

Когда сводчатый потолок в подземелье начал рушиться, тамплиер вынес ее оттуда, но тем не менее привел в ее же комнату и запер.

– Ты один из них, – с горечью сказала Идэйн. – Скажи своим братьям-тамплиерам» чтобы они отпустили меня! Почему меня здесь держат?

По другую сторону двери – молчание. Потом Идэйн услышала сдавленный голос:

– Клянусь честью, я не позволю нанести тебе вреда, благородная девица. Страсти господни, ты не представляешь, что здесь сейчас происходит – это чистое безумие! Они напуганы, но и возбуждены твоим предсказанием, хоть ты и посулила нам, тамплиерам, гибель. Но, главное, они желают знать, если твое пророчество верно, умрет ли Уильям Лев. Они знают, что это ты заставила подземные своды обрушиться. Они убедились в твоей силе.

Идэйн прижалась лбом к толстым дубовым доскам двери.

– Я не сказала, что он умрет. – Голос ее от отчаяния звучал глухо. – Это был раненый лев, и именно он предстал мне в моем видении, понимаешь? И он упал к моим ногам. – Идэйн глубоко вздохнула. – Боже мой, почему вы считаете, что именно я заставила потолки обвалиться? Кто-нибудь пострадал?

– Благородная дева, – вздохнул рыцарь, – теперь это не имеет значения. Прошлой ночью все члены ордена, что живут здесь, заседали, и решение их таково: хотя пророчества твои мрачные, но ты тот самый оракул, которого они искали. Поэтому они решили удержать тебя – если не здесь, то где-нибудь в другом месте. Кое-кто считает даже, что тебя следует отправить в Париж к Великому магистру.

Идэйн застонала.

– Да, это представляет собой очень большую опасность, – согласился де ля Герш. – Понимаешь, я был обязан привезти тебя сюда. Я поклялся Великому магистру на своем мече и не мог преступить эту клятву и привезти тебя сначала королю Уильяму. Каюсь, это мой великий грех, и я буду расплачиваться за него целую вечность. Ты не представляешь, как я страдаю! Увы, я не могу рассказать тебе всего, что случилось с этими девушками-оракулами, которых они пытались использовать и держали в заточении.

– Тогда ты должен помочь мне выбраться отсюда.

Он был прав: вина за то, что он доставил ее сюда, а не к королю, лежит только на нем, и она не сможет так легко простить его.

– Я боюсь тамплиеров. Не понимаю, чего они хотят от меня. Все, что я делала и говорила в подземелье, – ложь. Меня заставили выпить опиум! Ты же слышал, они сами говорили об этом.

Де ля Герш долго молчал. Она слышала его дыхание по другую сторону тяжелой дубовой двери и могла даже представить, как он стоит там в своем белом, обычном для тамплиера плаще, высокий и красивый, с поникшей белокурой головой.

Наконец она услышала его шепот:

– Благородная девица, клянусь Иисусом Христом и Пресвятой Девой, я не позволю им увезти тебя отсюда.

– Отсюда?!

Идэйн прижала ладони к дубовой двери – внезапно ее охватило тяжкое предчувствие. Пресвятая Матерь Божия! Из того, что и как он говорил, она поняла, что самой ее жизни угрожает опасность.

– Скажи мне, Асгард де ля Герш, что мне грозит, или да падет на тебя гнев божий! – почти выкрикнула она. – Что ты хотел этим сказать? Что означают твои слова, будто ты не дашь им увезти меня отсюда?

Но он ушел.


Позже, когда наступил вечер и стало темно, дверь отперли, и Идэйн увидела командора эдинбургских тамплиеров, а также приора и других рыцарей, незнакомых ей. На всех них были доспехи, а также плащи с крестами и капюшоны из металлических колец. Вперед выступил монах Калди.

Она отшатнулась, и в ее комнату стремительно вошел приор и набросил ей на плечи плащ на меховой подкладке.

– Нет! – закричала она. – Не делайте этого! Но кричать было бесполезно – кто-то из них быстро заткнул ей рот кляпом.

Идэйн пыталась сопротивляться, но двое тамплиеров завернули ее в плащ и связали шнурами. А потом, спеленутую, как тюк, подняли ее и понесли к лестнице, ведущей наружу. Во дворе толпились рыцари и слуги с факелами. Вперед вышел де ля Герш и сел на своего гнедого жеребца.

– Девица, – обратился к Идэйн командор, склоняясь над ней, в то время как Идэйн извивалась в отчаянных попытках освободиться. – Ради собственной и нашей безопасности ты должна делать то, что тебе велят. Дело становится очень и очень деликатным. Мы надеемся, что рыцарь Ас гард де ля Герш сможет убедить тебя, что судьба твоя сложится гораздо благополучнее, если ты останешься с рыцарями Святого Храма, под нашим покровительством, чем с королем Уильямом Шотландским.

Ей хотелось закричать, умолять их сказать, куда ее везут, не тамплиеры удалились, чтобы открыть большие деревянные ворота.

Магнус!

Идэйн сделала новую отчаянную попытку крикнуть, но крик ее не прозвучал вслух, это от него зазвенело у нее в ушах, крик этот будто бился у нее в голове. Она беспомощно сражалась с веревками, которыми ее связали поверх плаща, зная, что Магнус попытается ответить ей, если, конечно, с ним не случилось ничего ужасного.

При этой мысли Идэйн охватила глубокая скорбь. Во время их последней встречи в лесу он, пеший сод-дат, никак не походил на ее странствующего рыцаря. Боже милостивый, да и как он мог бы помочь ей теперь?!

Когда тамплиеры тащили ее к воротам, Идэйн не уловила ни знака, ни шепота, никаких предвестников его появления – ничего!

И в этот момент открылись внешние ворота, и она увидела, что уже ночь и что утопающая в тени дорога ведет к лесу. Она видела темные очертания деревьев. На краю леса Идэйн различила несколько повозок, а вокруг них суетились люди, стояли лошади.

Де ля Герш, фигуру которого она различила по белому плащу и поблескивающим серебром латам, пришпорил своего коня. Гнедой поскакал к дороге, командор и приор отставали на несколько шагов. Командор тамплиеров спросил монаха Кадди:

– Брат Брикриу, смогут эти люди провезти девицу по городу?

– Да, – кивнул ирландец, – они утверждают, что всю свою жизнь только и делают, что скрываются от королевской стражи.

Из группы людей, толпившихся вокруг повозок, вперед выступила какая-то фигура. Но прежде чем человек заговорил, темноту и тишину ночи пронзил отчаянный вопль, от которого кровь застыла в жилах. Тамплиеры, тащившие Идэйн, вздрогнули и чуть не уронили девушку. Позади, у ворот, кто-то зажег факел, но тотчас же, подчиняясь окрикам, погасил его.

Из темноты с диким ревом что-то ринулось на тамплиеров – это оказался одинокий всадник, летевший на полном скаку. Он несся по грязной и мокрой дороге, размахивая огромным сверкающим мечом. В лунном свете казалось, что от меча летят искры.

Всадник набросился на тамплиеров, толпившихся у ворот, и раскидал их во все стороны. В суматохе приор не удержался на ногах и упал на землю, а несколько рыцарей попадали на него. Асгард де ля Герш, еще остававшийся в седле, повернул своего гнедого жеребца, чтобы встретить издающее боевые крики привидение, бросившееся на него.

Всадники сошлись. Послышался звон мечей.

– Давай, давай, храмовник! – послышался хриплый крик.

– Иисусе! – закричал командор эдинбургских тамплиеров, хватаясь за меч, которого при нем не было. – Неужели это призыв к честному поединку? Или это засада? Кто это?

За их спинами тамплиеры, в основном безоружные, выбегали из ворот на дорогу. Двое, тащившие Идэйн, уронили ее и ринулись на помощь своим сотоварищам.

Время от времени в полосу света попадали кони и яростно нападавшие друг на друга всадники. Одна из лошадей заржала и встала на дыбы – ее ранили.

Идэйн лежала на земле, а вокруг нее топали ноги не менее чем сотни тамплиеров. Сердце ее бешено стучало.

А голос все кричал, подзадоривая: «Давай, давай!»

Идэйн узнала его – голос принадлежал Магнусу. Ей и не надо было видеть рыцаря, чтобы узнать.

– В сторонку, в сторонку!

Приор и монах Кадди пытались убедить тамплиеров не лезть под копыта коней двух участников поединка. На молодом рыжеволосом рыцаре не было ни брони, ни шлема, и вооружен он был только огромным блестящим в свете луны мечом, свистевшим в воздухе при каждом взмахе. Лошади, пританцовывая, пятились, потом, пришпоренные всадниками, снова бросались друг на друга. Один из участников поединка громко вскрикнул от боли.

– Де ля Герш ранен! – крикнул кто-то из тамплиеров.

Нападение из темноты было столь внезапным, что многие храмовники, не успевшие оправиться от изумления, все еще стояли на дороге, не способные ни к чему, кроме созерцания. Услышав, что тамплиер ранен, они ринулись вперед, пытаясь стащить нападавшего с коня. Множество рук ухватили рыжеволосого рыцаря за плащ.

– Сражайтесь по правилам! – крикнул кто-то из задних рядов.

– Нет, это какой-то изгой, мы его не знаем! – отозвался другой голос.

В воротах появилась фигура, натягивавшая на бегу плащ.

– Клянусь Святым Крестом! Я знаю манеру это го одержимого. Это щенок Найэла фитц Джулиана!

Повозки под деревьями разворачивались, при этом лошадей нахлестывали нещадно: возницы торопились убраться отсюда подальше. К ним направился командор.

– Это не щенок! – крикнул он через плечо. – Это взрослый боец, к тому же очень опасный. Стащите его с коня! – Он махнул рукой. – Уберите с дороги эти телеги! Боже милосердный! Вам остается только затрубить в фанфары, чтобы все узнали, что мы здесь делаем!

Из бока де ля Герша текла кровь, которая в лунном свете казалась черной. Парируя удар, Магнус чуть подался в седле назад, при этом сапог из овечьей кожи выскользнул из стремени – кто-то за него уцепился. Напрасно он лягался, пытаясь высвободить ногу, как в это время раненый тамплиер пришпорил своего коня, заставив его рвануться вперед, и сильным ударом вышиб Магнуса из седла.

Обезумевший от страха конь поднялся на дыбы, и Магнус оказался на дороге. Нога его застряла в стремени, и он не мог ее освободить. Конь переступал с ноги на ногу, волоча его за собой, а Асгард де ли Герш тем временем зажимал кровоточащую рану в боку. Но, видимо, силы его иссякли, потому что он свалился на землю, меч выпал из его руки в металлической перчатке.

Толпа тамплиеров рванулась вперед, но в этот момент ночь огласилась новыми звуками: трубили рога, послышался топот несущихся галопом коней. В темноте уже можно было различить приближающихся всадников.

– Назад! Назад! – закричал приор. Несколько рыцарей повернули и побежали к воротам. В темноте кто-то наклонился над Идэйн и перевернул ее на спину.

– Сядь, девушка.

Монах Калди придал ей сидячее положение к стал рывками развязывать стягивающие ее веревки.

– Король Уильям послал за тобой свою гвардию! – прокричал монах ей в лицо. – Лев все еще ищет тебя.

Просунув руки ей под мышки, он заставил Идэйн подняться.

Она не могла стоять и прислонилась к монаху. Суматошная толпа тамплиеров, кажется, позабыла и об Асгарде и о Магнусе, стараясь укрыться в своем замке. Но наступающие рыцари короля загораживали им путь, оттесняя их на дорогу.

Монах Калди потянул Идэйн к деревьям и уже тронувшимся повозкам.

Добравшись до них, он вскарабкался в ближайшую и втянул за собой Идэйн, рухнувшую на дно повозки, как куль с мукой. Идэйн больно ударилась о деревянный борт, а потом почувствовала рядом с собой живое существо. Как оказалось, на дне повозки сидела на корточках женщина с ребенком.

Какие-то всадники кружили вокруг повозок, переговариваясь на неизвестном Идэйн языке. За их спинами рыцари короля Уильяма рвались в ворота твердыни тамплиеров и трубили в рога, подавая сигнал друг другу. Повозки одна за другой ныряли в лесную чащу прямо с дороги и исчезали среди темных деревьев.

Постепенно шум битвы, крики и звуки труб отдалялись и теперь были едва слышны. Повозки поехали медленнее и не так сильно кренились то на один, то на другой бок. Идэйн села, ощупывая голову и лицо. Когда монах Калди втащил ее в повозку, Идэйн ушиблась о ее бортик. Теперь ее пальцы нащупали болезненную шишку на лбу, а во рту она ощутила вкус крови.