Донна Валентино - Рыцарь прерий

Джеффри внимательно смотрел на ее губы, чуть склонив голову набок.

– Ой, вы не играете! Вы действительно ударились головой и теперь не можете как следует говорить! Вы не поняли ни единого моего слова, да? – спросила она в отчаянии.

Он медленно кивнул.

– Понимать. И аз… глаголать ваш английский… скоро. – Он успокаивающе похлопал Ариона по спине, а потом направился к Джульетте и дотронулся до ее груди с самым серьезным выражением лица. – Помогать мне… Джульетта?

Она намеревалась ответить ему, что уже и так достаточно много ему помогала, и чтобы поправить неловкую фразу Джеффри – сказать ему, что предпочитает обращение «мисс Джей». Но Джеффри остановился всего в одном шаге от нее, и все внимание Джульетты сосредоточилось на его широкой груди, вытеснившей у нее из головы все остальные мысли. Его руки начали медленно опускаться и выгибаться. Солнечные лучи упали на металлические звенья, и казалось, что раскрываются крылья ангела-хранителя, чтобы окружить ее бережным объятием. Ее рыцарь явился, чтобы защищать Джульетту от всякого зла.

– Помогать мне, Джульетта, – снова прошептал он, и ее душа затрепетала, откликнувшись на его мольбу.

И тут она поняла, что Джеффри всего-навсего неловко поворачивает руку для того, чтобы оттянуть край туники, который зацепился за ослабевшие звенья кольчужного капюшона.

Джульетта на мгновение окаменела от досады. Она тут трепещет перед ним, словно героиня Шекспира, загипнотизированная его голосом, и воображает себе крылья ангела – Господи! – а ему всего только и нужна ее помощь, чтобы высвободить ткань. Да уж, он настоящий актер – умеет заворожить своих слушателей. Как бы хохотал весь Брод Уолберна, если бы его обитатели узнали, что она наслаждалась тем, как красиво в его устах звучит ее нелепое имя!

Разозлившись на себя, Джульетта сильно потянула мягкую голубую ткань, не обращая внимания на то, что она разорвалась по шву. Так ей и надо – теперь придется еще и зашивать! Джульетта ненавидела шитье, так что самым подходящим наказанием для нее будет орудовать иголкой и размышлять о том, почему ей приходится это делать.

Джеффри отступил от женщины на шаг, предоставив ей складывать его тунику, словно сам понятия не имел, как следить за собственной одеждой. Согнувшись в талии, он несколько раз дернул плечами – и кольчужная рубаха упала к его ногам серебристой горкой. Джеффри немного пошатнулся, избавившись от ее веса, но сразу же пригнулся и начал копаться в кольчуге, пока не извлек оттуда кожаную полоску, на которой болтался оловянный кулон. Тут он выпрямился, облегченно вздохнув, и прижал подвеску к сердцу. Через секунду он завязал кожаный ремешок и выпрямился – и тут Джульетта обнаружила, что снова сходит с ума.

На мужчине оказалась необычная рубашка из тонкой и мягкой кожи, без рукавов и с глубоким клинообразным воротом. На его обнаженных руках вздувались мускулы, подобных которым ей в жизни видеть не приходилось: казалось, его руки от запястья до плеча закованы в мышцы. Подвеска утопала в густых темно-каштановых завитках, покрывавших его грудь в вырезе рубашки. Пряди длинных волос упали ему на плечи – тоже каштановые, но чуть позолоченные солнцем.

Грудь Джеффри бурно вздымалась, словно на то, чтобы снять свою металлическую одежду, он затратил массу сил. При каждом вдохе кожаная рубашка натяги валась, плотно облегая мощные формы, говорившие о недюжинной силе. Без кольчуги он показался ей более молодым и даже более сильным: каждый дюйм его подвижного натренированного тела свидетельствовал о том, что его обладатель – мужчина, наслаждающийся каждой минутой расцвета своих сил.

И все его пропорционально сложенное сильное тело было обезображено серебристо-белыми шрамами. Тонкие полосы, треугольные ямки и длинные извивающиеся следы – словно сквозь защиту его кольчуги много раз пробивались острия кинжалов и клинки мечей. Она никогда не подумала бы, что столько шрамов может быть у солдата, не говоря уже о человеке, выбравшем в качестве профессии актерскую игру.

Джеффри заметил, куда устремился взгляд Джульетты: вытянув руки перед собой, он повернул их, демонстрируя, что отметины есть со всех сторон.

– Рыцарь, – повторил он, и это загадочное слово было его единственным объяснением.

Хотя гладкий лоб Джульетты прорезала крошечная морщинка, когда Джеффри обнажил перед ней знаки своего сословия, рыцарь не почувствовал в ней тошнотворного отвращения, которое порой заставляло женщин отшатываться от него, прижимая ладони ко рту. Но в ней не было заметно и жадного наслаждения, с которым женщины другого сорта водили пальцами по его шрамам: словно им доставляли удовольствие мысли о боли, которую он испытывал, получая их.

Встревоженные глаза Джульетты встретились с его взглядом. В их лазурных глубинах он, кажется, прочел сочувствие к себе – к человеку по имени Джеффри д'Арбанвиль. Не к рыцарю, который получал немалую награду за пролитую кровь, а просто к человеку, в тело которого так часто впивался острый металл. К тому, кто знает цену страданиям.

Казалось, от нее исходит исцеляющий свет, обещавший беспокойной душе мирную гавань. Джеффри неожиданно понял, почему аристократы готовы были навлечь на себя королевский гнев, вступая в союз с такими женщинами, почему безземельные скитальцы вроде него осмеливались мечтать об отказе от рыцарства, чтобы променять свои серебряные шпоры на простые радости: жену, деревенский дом, десяток акров пахоты…

Может быть, исполнив королевское поручение и свою клятву о мщении, освободив землю от мерзкого присутствия Дрого Фицболдрика, Джеффри тоже захочет осуществить подобную мечту. Но сейчас не время для таких грёз. Кельтский талисман тяжело давил ему на грудь, напоминая о данной клятве, об обязательствах, о долге, о людях, чьи жизни зависят от его возвращения.

Сегодня ночью, когда его старые друзья – звезды начнут свой путь по небесам, Джеффри покинет это странное место. Не важно, где именно он оказался после прыжка в Первозданную Пропасть. Такой человек, как он, чей меч служил повсюду, начиная с Италии и кончая Святой Землей и Англией, без труда найдет дорогу обратно по тем же самым звездам, пусть даже он попал в какое-то англоговорящее поселение Востока.

Чтобы перенестись сюда, Джеффри прыгнул в пропасть – похоже, что для возвращения ему придется карабкаться вверх. Так что он станет разыскивать горы.

Внимание рыцаря привлекло какое-то шарканье у двери в конюшню. Там оказался мужчина-поселянин: судя по ссутулившимся плечам и седине в шевелюре и бороде, почти старик. Джеффри подумал, что когда-то этот человек был высок и крепок, но сейчас, похоже, попал в когти чахотки.

Кровь Господня, но до чего же странные одежды облачали тела этих людей! На старике была туника, заправленная в свободные штаны; оба предмета одежды украшал спереди один ряд идущих сверху вниз кружочков цвета обглоданной говяжьей кости. Талию старика опоясывала прочная с виду полоса кожи, на которой болтался кожаный футляр. Из футляра торчала рукоятка – тоже цвета кости. Поселянин схватился за рукоятку и быстрым движением вытащил ее. Судя по тому, как ловко он это сделал, движение было отработанным. На кости оказалось длинное круглое рыло из какого-то темного металла. Он угрожающе направил странный предмет на Джеффри – как направляют нож на противника.

Однако это был не нож. За все свои скитания Джеффри ни разу не доводилось встречать подобного оружия. И все же по виду поселянина не казалось, будто он предлагает какой-то дар.

– Только посмей сделать к ней хоть шаг – и я уложу тебя на месте! – объявил поселянин. – Стыдись! Нельзя обижать вдову.

– Джульетта? Вдова?

Эта новость крайне заинтересовала Джеффри. Но Джульетта не проявила желания объяснить свое семейное положение.

– Капитан Чейни! Нет! Уберите револьвер!

С этими словами она бросилась между Джеффри и воинственным поселянином.

Джульетта подняла руки, словно хотела отвести удар – но ведь поселянин стоял в добрых десяти шагах от них! Невозможно было стерпеть то, что какая-то женщина настолько усомнилась в его способности отреагировать на угрозу – пусть даже она застала его в тот момент, когда он сидел на траве, слабый, как изголодавшийся ягненок. Оставалось только обхватить Джульетту за тонкую стройную талию, приподнять – так же легко, как седло для Ариона, – и спрятать ее у себя за спиной.

Поселянин издал какое-то рычание, поднял странный предмет из металла и кости и прищурил один глаз. Джеффри нагнул голову и тоже прищурился, не понимая толком намерений поселянина. Джульетта тревожно вскрикнула и попыталась его обойти. Джеффри чувствовал тепло ее тела, запах позолоченных солнцем волос, колебания воздуха от каждого ее движения. Ему не представляло труда ей помешать: достаточно сдвинуться в сторону или преградить ей путь вытянутой рукой. Джульетте никак не удавалось обогнуть его.

– Капитан Чейни, не стреляйте! – крикнула она.

– Не могу я стрелять, пока вы прыгаете тут, как кролик! Отбегите подальше, мисс Джей, и не мешайте мне. Если он попытается броситься за вами, я всажу в него пулю.

– Да не станет он за мной бросаться. А вы не всадите в него пулю.

Джеффри ощутил прикосновение теплых пальцев к своей руке – сначала неуверенное, потом смелое. Джульетта отталкивала его руку вниз, чтобы видеть разгневанного поселянина. Джеффри спрятал ухмылку: несмотря на его усталость, ей не удалось справиться с одной его рукой! Джульетта вздохнула, видимо, признавая это, но тут же хитрым маневром поднырнула под руку Джеффри. Кинув на него торжествующий взгляд, она повернулась к капитану Чейни. Джеффри стиснул зубы, уверенный в том, что эта неприятная сцена привела только к одному хорошему последствию – помогла ему еще немного освоиться со странным языком. Своими знаниями он собирался воспользоваться для того, чтобы отругать свою непрошеную защитницу.

Джульетта кинула на него еще один взгляд – почти смущенный.

– Мы нашли его в прерии в совершенно невменяемом состоянии. У него разбит лоб. Алма решила, что он актер.

И она постучала пальцем по виску.

– А я считаю, что он может оказаться приграничным разбойником, мисс Джей!

– Но нельзя же так просто войти и пристрелить его, не выяснив это наверняка, капитан Чейни!

– И что может мне помешать?

– Цивилизованность. Это же теперь не Дикий Запад! – укоризненно напомнила она. – Сейчас тысяча восемьсот пятьдесят девятый год от Рождества Христова!

Джеффри показалось, что бессмысленные слова Джульетты эхом разнеслись по сараю. Он проклял свою неуместную гордость, заставившую его решить, что он уже овладел ее языком – ведь он определенно неправильно понял ее последнюю фразу!

– Сейчас тысяча двести восемьдесят третий год от Рождества Христова!

Эти слова, хриплые и неуверенные, вырвались из горла Джеффри вопреки его воле. Сердце его отчаянно забилось при виде того, как уставились на него Джульетта и старый поселянин: она – с грустным сочувствием, он – разинув рот.

Прошло несколько мучительно долгих секунд, а потом Джульетта спросила его:

– Вы и правда не знаете, где вы, да, Джеффри? Рыцарю претила тревога, отразившаяся в ее глазах, ее успокаивающий, но робкий тон, словно эта женщина решила, будто имеет дело с безумцем… Или, может быть, она испугалась, что несмотря на все ее попытки не дать ему встретиться с важными персонами, он все-таки определил, где находится. Гордо выпрямившись, он проговорил как можно увереннее:

– Китай. Тысяча двести восемьдесят третий год от Рождества Христова.

На лице поселянина отразилась жалость, и он опустил вниз странный предмет с костяной рукоятью.

– Теперь я понял, что вы имели в виду, мисс Джей.

– Ох, Джеффри! – прошептала Джульетта.

Прижимая к груди одежду, одолженную капитаном Чейни, Джульетта наблюдала за тем, как Джеффри бродит по ее гостиной, словно кот, которого перенесли в ящике в незнакомое помещение.

От внимания гостя не укрывалась ни одна мелочь, начиная с рамы кровати и кончая стеганым покрывалом. Высокомерно приподнимая бровь, он безмолвно требовал, чтобы она сообщала ему название каждой вещи. Стекло – которое, надо признаться, в глуши Канзаса было редкостью – совершенно зачаровало Джеффри. Он провел мозолистыми пальцами по окну, засалив блеск, который Джульетта навела с помощью слабого раствора уксуса, и восхищенно хмыкнул, когда она показала, как можно поднять оконную раму, чтобы впустить в дом вечерний ветерок. Он отсоединил ламповое стекло и стал смотреть через него, словно это была подзорная труба. Джульетта не на шутку испугалась за свое драгоценное зеркало, когда гость краем глаза увидел там свое отражение и мгновенно приготовился защищаться, стремительно протянув руку туда, где должен был находиться его меч. Хорошо, что она уговорила его оставить оружие в сарае.