Маргарет Мэллори - Рыцарь страсти

— Мой труп, который клюют птицы, — это, по-твоему, смешно, да? — Оуэн наклонился вбок, чтобы ущипнуть Джейми за руку. — Я не такой дурак, чтобы рисковать навлечь на себя гнев Уильяма Фицалана.

— Моей матери тебе стоит бояться не меньше. Предупреждаю тебя, она держит свой кинжал заточенным и не боится пустить его в ход.

— Значит, мне повезло, что меня не интересуют девственницы. — Оуэн с широкой улыбкой подмигнул Джейми. — Мне нравятся женщины, которые знают, чего хотят, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Джейми понимал, еще как понимал. Замечание Оуэна о сестрах отвлекло его от того, что он собирался сказать.

— Женщина, против которой я должен предостеречь тебя, — королева Екатерина.

— Неужели она как-то дала понять, что недовольна моей работой? — спросил Оуэн, прикинувшись дурачком.

— Скорее уж она кажется чересчур довольной.

Ладонь Оуэна легла на рукоятку меча.

— В чем ты меня обвиняешь, Рейберн?

— Ни в чем я тебя не обвиняю! — отрезал Джейми, не обратив внимания на этот угрожающий жест. — Но там, где дело касается королевы, достаточно малейшего подозрения, чтобы тебя повесили.

— Мало того, что я позволил тебе вытащить меня на охоту в такую мокротень, — проворчал Оуэн, стряхивая ходу со шляпы, — так должен еще и лекцию выслушивать?

— Говорю тебе, Оуэн, королеву они могут наказать, упрятав в монастырь, но что касается тебя… — Джейми повернулся и ткнул пальцем в своего товарища. — Глостер с Бофором будут спорить, у кого из них больше прав наколоть твою голову на пику и выставить на Лондонском мосту.

— Давай возвращаться, — сказал Оуэн, поворачивая своего коня. — Есть предел оскорблениям, которые мужчина может превращать в шутку.

— Отлично.

Джейми направил своего коня вокруг пня, чтобы выехать на более высокое место.

— Да ладно тебе, Джейми, ну кто вообще поверит, что у королевы может со мной что-то быть? Я же скромный смотритель ее гардероба, да к тому же валлиец.

— Линнет говорит, любой, кто увидит, как королева смотрит на тебя, заподозрит, что ты с ней спишь.

— Линнет говорит то, Линнет говорит это, — передразнил Оуэн, снова развеселившись. — Скажи мне, почему ты не нашел другую женщину, которая заставила бы тебя забыть об этой?

— Ни слова больше о Линнет.

— Я говорил о других женщинах, — напомнил Оуэн. — Знаешь, есть ведь и другие. Дюжины других, прямо здесь, в Виндзоре.

Почему он не нашел другую женщину? Разумеется, он думал это сделать. Его дружок был так часто вздыблен, что он не мог не думать о лучшем способе облегчения, чем рукой.

И говоря по правде, найти себе подружку на ночь не составило бы никакого труда. Сколько красивых женщин давали понять о своем интересе! Но ему не хотелось смотреть ни на одну из них, когда здесь была Линнет. Они все меркли в ее сиянии.

Нелегко было лошадям пробираться по мокрому подлеску, но к их возвращению дождь уменьшился. Когда они подъехали к замковым воротам, солнце прорвалось сквозь тучи.

— Полагаю, я вижу ту самую леди, о которой ты не желаешь говорить.

Джейми почти не слышал Оуэна. Его внимание было сосредоточено на Линнет, которая стояла перед воротами, наблюдая за их приближением, и ветер трепал ее накидку.

— Что случилось? — спросил Джейми, как только соскочил с лошади. — Что-то неладно?

— В замке все хорошо, — ответила Линнет. — Мне не терпелось увидеть вас.

Сердце Джейми совершило скачок в груди. Линнет не терпелось увидеть его. Более того, она признается в этом. Но не успел он придумать, что сказать ей, как она повернулась к Оуэну, который тоже спешился.

— Оуэн, я пришла спросить тебя, не возьмешь ли ты меня с собой в Лондон, — сказала она, растоптав каблуком взрыв радости Джейми. — Полагаю, тебе надо сделать покупки для королевского гардероба.

Оуэн нахмурил брови:

— Я этого не планировал, но, кажется, ты права.

— Нам надо поскорее ехать. — Линнет взяла Оуэна под руку и повела его через открытые ворота. — Королева захочет много новых платьев для рождественских празднеств. Ты представления не имеешь, сколько всего потребуется, и…

Джейми шел следом, ведя обоих коней, как какой-нибудь грум, дьявол всех побери. Что этот Оуэн себе думает, шагая так близко к Линнет и так наклоняясь к ней? Она не из тех женщин, которые разговаривают призрачным шепотом. Оуэн может прекрасно ее слышать и без того, чтобы так низко наклоняться.

— Так уж случилось, — крикнул им Джейми, — что у меня тоже есть одно дело в Лондоне!

И этот чертов Оуэн рассмеялся.

— Думаешь, ничего, что мы оставили королеву и Оуэна одних? — спросила Линнет уже не в первый раз.

— Ничего, — ответил Джейми, потому что не было никакого смысла беспокоиться об этом сейчас, когда они в Лондоне.

Линнет подбоченилась и окинула людный зал Вестминстерского дворца убийственным взглядом.

— Мне следовало найти Оуэна и придушить его, когда он не встретил нас на пристани, — сказала Линнет.

Джейми обменялся взглядом с ее братом Франсуа.

— Повезло Оуэну, что он в целом дне пути отсюда, — тихонько пробормотал Франсуа.

— Справедливости ради надо сказать, — рискнул заметить Джейми, — что это королева прислала слугу передать нам, что она не сможет обойтись без Оуэна.

— Вместе со списком покупок Оуэна, — фыркнула Линнет, — как будто у меня есть время выполнять поручения Оуэна.

— Но ты же любишь покупать и продавать первосортные ткани, — напомнил ей Франсуа, — а именно это и надо сделать.

Линнет пожала плечами, явно ничуть не смягчившись.

У нее и в самом деле безошибочно хороший вкус. Сегодня она выглядела особенно прелестно в розовом платье, сшитом из богатой ткани, которая мерцала на свету, когда она проходила мимо окна или лампы. Пока ее внимание было сосредоточено на толпе, которая собралась в Вестминстере, Джейми воспользовался случаем, чтобы вдоволь налюбоваться всеми восхитительными изгибами и изящными линиями ее фигуры.

Линнет резко повернулась и застигла его за этим разглядыванием.

— Красивое платье, — сказал он, вскидывая руки. — Отец небесный, в том, чтобы смотреть, ведь нет никакого вреда, верно?

— Я собираюсь поговорить с госпожой Леггет, — сказала Линнет Франсуа, — поскольку не могу поговорить с ее покойным муженьком.

Говоря это, Линнет искоса взглянула на Джейми, отчего его пронзила очередная стрела вожделения.

— Но я же нашел для тебя Леггета, — напомнил Франсуа, даже не пытаясь скрыть своего веселья. — Он на том же самом кладбище, что и Хайгем.

— Жаль, что у Хайгема нет вдовы.

С этим она повернулась и исчезла среди пестрых шелков и бархата богатых купцов и вельмож.

Франсуа всегда нравился Джейми, и он был рад возможности поговорить с ним наедине.

— Значит, твоя сестра стала торговкой, да? Быть титулованной и богатой вдовой оказалось для нее недостаточно?

— Она сожалеет о титуле, поскольку он идет от нашего отца, — заметил Франсуа.

Джейми прекрасно знал, на какие крайности готова пойти Линнет, чтобы заставить этого человека страдать. И хотя ее отец заслуживает ее презрения, Джейми не мог не испытывать некоторого сочувствия к человеку, которого Линнет намерена наказывать до его гробовой доски.

— Странно, однако, что именно Линнет спасет поместья нашего родителя, — сказал Франсуа. — От мужа она получила лишь скромное наследство, но с тех пор увеличила его в несколько раз.

— Если она так мало получила от дяди Помроя, — выразил удивление Джейми, — то какого лешего она вышла за старика?

— Полагаю, — осторожно ответил Франсуа, — он ей нравился.

Значит, его бросили ради старика и небольшого наследства. Это оскорбительно.

— У ее мужа также были полезные связи во Фландрии, — добавил Франсуа.

Что значит его предложение вечной любви в сравнении с этим? Боже милостивый, сколько еще ему торчать в этом душном зале?

— Где Глостер? — спросил он у Франсуа. — Мне надо засвидетельствовать свое почтение, прежде чем я отправлюсь с визитом к епископу.

Не то чтобы он испытывал особое желание видеть и епископа. Из огня да в полымя, вот как это называется.

— Глостер? Полагаю, задирает юбки очередной дамочке за какой-нибудь из дверей.

Франсуа завертел головой по сторонам, словно ожидал увидеть голый зад Глостера прямо здесь, в зале.

— Но разве вон там не его любовница? — спросил Джейми, мотнув головой в сторону Элинор Кобем.

— Элинор слишком умна, чтобы пытаться удержать Глостера под пятой. — Франсуа наклонился ближе. — Но да поможет Бог той леди, если Элинор узнает, кто она. Ходят слухи, что это она отравила последнюю женщину, с которой он развлекался.

Джейми легко мог в это поверить.

— Но я ничего не слышал об убийстве.

— И не услышишь, — тихо пробормотал Франсуа. — Женщина месяц провела в постели — достаточно долго, чтобы охладить интерес Глостера. Говорят, она до сих пор не ест ничего, кроме овсянки.

— Господи помилуй.

— Разумеется, — добавил Франсуа, — нет никаких доказательств, что это дело рук Элинор.

Некоторое время они молча стояли рядом, оглядывая толпу. Джейми выискивал Помроя — этот наглец до сих пор не ответил на его вызов встретиться в поединке один на один. И хотя у Джейми руки чесались как следует проучить негодяя, он был рад, что не видит здесь Помроя. Ему не хотелось, чтобы Помрой приближался к Линнет даже на пушечный выстрел.

Джейми заметил, что Элинор скользнула в темный угол, где заговорила о чем-то с четырьмя мужчинами в одежде священнослужителей.

— Элинор теперь что, сговаривается с церковниками? — спросил он у Франсуа.

— Вид у них и в самом деле такой, будто задумали что-то нехорошее, — со смехом согласился брат Линнет. — У Глостера и его любовницы весьма интересные знакомцы.

— Кто они?

— Вон тот, с высоким лбом и чересчур длинным носом, — знаменитый алхимик из Оксфорда, — пояснил Франсуа. — Глостер — известный покровитель философов, как и людей искусства.

— А разве алхимия не искусство? — спросил Джейми. — Искусство обмана?

— Ага, они превращают твое серебро в свое золото, — отозвался Франсуа, и оба рассмеялись. — Мужчина с заостренной бородкой, который стоит рядом с Элинор, Роджер Болингброк, оксфордский ученый-астролог, — продолжил Франсуа. — Тот, что с ним рядом, Томас Саутвелл, целитель и каноник часовни Святого Стефана здесь, в Вестминстерском дворце. И последний, похожий на хорька, Джон Хьюм, секретарь из окружения Глостера.

Джейми не удивило, что Франсуа всех знает. Если высадить Франсуа на берег в чужой стране, то уже через неделю он будет знать половину всех преступников и будет приглашен на ужин к королевскому столу.

— Глостер и его любовница увлекаются всякими древними мистическими искусствами, — добавил Франсуа, наклонившись поближе. — Я слышал, они даже знаются с некромантами.

— Это те, кто вызывает души мертвых? Ты шутишь?

Франсуа слишком знакомым жестом вскинул бровь и пожал плечом.

— У вас с сестрой очень много схожих манер, — проворчал Джейми. — Это даже раздражает.

— Уж пусть лучше раздражает, чем вызывает у тебя желание поцеловать меня, — сказал Франсуа и выпятил губы.

— Черт возьми, Франсуа!

Джейми двинул его в плечо. Краем глаза Джейми увидел, как Элинор быстро покинула зал, украдкой бросив взгляд через плечо, словно надеялась, что никто не заметит ее ухода. Один из духовников, с которыми она беседовала, по всей видимости, поймал чей-то взгляд на противоположном конце зала. Потом быстро, один за другим, все четверо покинули зал.

Франсуа чертыхнулся себе под нос. Джейми забыл про церковников, когда проследил за взглядом Франсуа. Линнет стояла в окружении мужчин, богатых купцов, судя по виду. Пока он наблюдал, она схватила за руку какого-то упитанного коротышку, затянутого в такую яркую оранжево-фиолетовую парчу, что глазам Джейми стало больно.

— Только не олдермен, — пробормотал Франсуа. — Клянусь, она меня в гроб вгонит, добралась до главы гильдии…

Джейми знал, что не должен спрашивать, но ничего не мог с собой поделать.

— Что тебя беспокоит на этот раз?

— Она вбила себе в голову, что должна найти человека, который разорил нашего деда.

— И что она сделает, когда найдет его?

— Поверь мне, ты не захочешь знать, — бросил Франсуа и стал пробираться сквозь толпу людей, чтобы перехватить свою сестру.

Обычно для Линнет не составляло труда выудить нужные ей сведения у мужчин. Однако все купцы, к которым она сегодня подходила, уклонялись от ее вопросов. Их прямо-таки осязаемое беспокойство вселило в нее уверенность, что она на правильном пути и что уже подобралась достаточно близко. Кто бы ни стоял за дедушкиным разорением, он из тех, кого другие не желают сердить.