— И теперь я хочу знать, что, во имя всех святых, ты делала с Эдмундом Бофором? — Его голос неуклонно повышался. — Скажи мне, ты послала за ним, чтобы он занял мое место, не успел еще простыть мой след?

Глаза его метали молнии. Когда он сделал шаг к ней, Линнет пришлось побороть порыв отступить назад.

— Неужели ты не можешь прожить и дня без мужчины в своей постели?

Должно быть, так он выглядит, когда атакует врага на поле боя. Но сейчас она была зла ничуть не меньше его. Ярость поднималась в груди и стучала в ушах.

— По какому праву, — проговорила она тихим голосом, которым можно было бы резать сталь, — ты считаешь, что можешь меня допрашивать?

— Этого сладкоголосого Эдмунда Бофора с тебя было достаточно, или ты раздаривала свою благосклонность и другим? — Он сделал к ней еще шаг, и на этот раз она отступила. — Ты сама говорила, что одного мужчины может быть мало, чтобы удовлетворить твои потребности.

Она не могла поверить в то, что слышит.

— Да как ты смеешь?! — Она прижала ладонь к груди. — Это я здесь обиженная!

— Ты — обиженная? — взревел он. — Ты — невинная?

— Это ж надо было набраться такой наглости и задавать мне оскорбительные вопросы о других мужчинах, когда ты сам за моей спиной обручился!

Судя по тому, как разинул рот Джейми, он не ожидал, что ей уже известно о помолвке. Он что, считает ее полной дурой?

— Ты думал, что я ничего не услышу? — спросила она голосом, который становился опасно высоким и звонким. — Ты не мог вначале сказать мне об этом? Ты должен был привезти ее сюда, в Виндзор, чтобы ошеломить меня этой новостью?

Весь гнев, казалось, ушел из него. Наверное, из-за чувства вины. Он потянулся к ней, но она вскинула руки и отступила назад.

— Как ты мог, Джейми? — выдавила она, чувствуя, как слезы жгут глаза.

Она ненавидит плакать. Ненавидит, ненавидит, ненавидит. Она стиснула руки в кулаки и отвернулась от него.

— Я всегда знала, что ты бросишь меня, — проговорила она, безуспешно пытаясь сдержать дрожь в голосе. — Но я думала, что хотя бы в этот раз ты сделаешь это мягче. У нас ведь договор, помнишь? Когда захочешь закончить нашу связь, то должен сказать мне первой.

Он подошел сзади и положил ладони ей на плечи. Как только он дотронулся до нее, тело ее начало сотрясаться в безмолвных всхлипах.

— Уходи! — сдавленно прошептала она.

Как же невыносимо, что он видит ее такой, слабой и хныкающей.

— Я не обручен, — проговорил он ей в волосы. — Я бы тебя известил.

— Эдмунд сказал, что все договорено.

— Это правда, что епископ с Бедфордом предложили этот союз, — подтвердил он, — но и только.

Она вытерла нос рукавом, хотя это было не слишком хорошо для бархата.

— Что ты будешь делать? — спросила она почти ровным голосом.

— Я из тех мужчин, которым нужен дом, семья, жена.

Ей не должно быть так больно слышать это от него. Но сердцем она понимала, что это правда. Она знала это с того самого дня, как он оставил ее тогда, в Париже. Слезы потекли с такой силой, что она уже даже не пыталась вытирать их рукавом.

— Жена мне нужна больше, чем любовница, — продолжал он. — Мне нужна женщина, которая будет строить со мной жизнь и будет матерью моих детей.

Он бросает ее.

Ей пришлось задержать дыхание, чтобы не разрыдаться, как пятилетняя девчонка. Сердце сжималось от боли, она чувствовала слабость и тошноту.

— Я люблю тебя, Линнет, но со мной либо все, либо ничего. Тебе придется дать мне обещание, или я найду другую.

Джейми любит ее.

Когда она повернулась к нему лицом, его руки обняли ее. Она положила голову ему на грудь. Как же давно, невозможно давно он не говорил ей, что любит ее.

— Не покидай меня, — прошептала она. — Никогда не покидай меня.

— Мне нужны от тебя обещания, — напомнил он.

— Только не уходи, — взмолилась она, закрыв глаза и крепко обнимая его. — Не бросай меня снова.

Ей было все равно, какие обещания она должна дать. Все, чего она хочет, — это быть с ним, в его объятиях.

— Мне нужно твое слово…

— Мы поговорим об этом позже, ладно? — Она опустила руки на его ягодицы. — Я так ужасно скучала по тебе.

Его суровое лицо смягчилось.

— Правда?

— Каждое мгновение, — поклялась она охрипшим голосом.

Он привлек ее ближе и, прижавшись щекой к ее щеке, прошептал на ухо:

— Я тоже скучал по тебе.

Она отклонилась назад, чтобы увидеть желание в его глазах.

— Я хочу, чтобы ты снова сказал, что любишь меня, когда будешь во мне.

Ее слова возымели именно такой эффект, на который она надеялась.

Джейми стиснул ее в объятиях и поцеловал с таким неистовством, что под кожей у нее вспыхнул огонь. Не прерывая поцелуя, он подталкивал ее спиной вперед, пока она не уперлась в кровать. Обхватив ее голову ладонями, распластав пальцы в волосах, он поцеловал ее таким страстным, таким ненасытным поцелуем, что она не была уверена, осталось ли от нее что-то — и ей было все равно.

Наконец он оторвался от ее губ, она стала хватать ртом воздух — и снова резко втянула его. Он стиснул ее грудь. Его стон острого желания эхом отозвался в ней. Он спрятал лицо у нее на шее. Она запустила пальцы в его волосы, когда он стал осыпать горячими влажными поцелуями нежную кожу шеи и ключиц.

Он повернул ее и начал расстегивать платье. Пока пальцы трудились над пуговицами, прерывистое дыхание врывалось ей в ухо, а твердая плоть вжималась в ягодицы. Потом его губы ласкали ее обнаженное плечо. Став нежнее, он стаскивал вниз платье вместе с рубашкой, целуя освобождающуюся кожу. Волна желания накрыла ее с головой, когда он схватил ее за бедра и стал покусывать мягкую кожу ягодиц.

Трепет удовольствия пронзил ее чресла. Он пробежал языком вверх по спине. Едва она повернулась в его руках, Джейми заключил ее в объятия, которые согрели и успокоили ее, а сердце неистово стучало от предвкушения. Он поднял ее на кровать и оторвался лишь для того, чтобы сбросить с себя одежду.

Она раскрыла объятия, и он забрался к ней на кровать. Его рот отыскал ее губы, и в этот раз это был медленный, тягучий, завораживающий поцелуй. Они таяли в объятиях друг друга, сплетая языки в чувственном ритме, который был прелюдией к тому, что последует дальше.

Слава Богу, Джейми вернулся к ней. Это все, что ей нужно. Он все, что ей нужно.

Его ладонь заскользила вверх по бедру, и ей стало нечем дышать. Она выгнулась ему навстречу, ожидая его прикосновения, желая почувствовать его внутри себя.

Наконец он коснулся ее сердцевины, она была влажной от желания. Она ощущала тепло его дыхания возле уха, пока пальцы творили свое волшебство.

— Джейми… — попыталась она заговорить, но не смогла.

Она просто потянула его за плечо, он понял и лег на нее.

Наконец она почувствовала кончик его плоти, упирающийся в ее женственность. Линнет приподняла бедра и ахнула от потока ощущений, когда он погрузился в нее. Глубоко внутри он задержался, и они прижались друг к другу. Потом он приподнялся на локтях и заглянул ей в глаза. Тепло, идущее откуда-то изнутри, окутывало ее, сердце распирало от радости.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Никогда не переставал любить.

Тело ее сжалось вокруг его плоти.

— Я тоже люблю тебя, — выдохнула она.

Он начал двигаться внутри ее, вначале с мучительной медлительностью, а потом с нетерпением, которое ничем не уступало ее собственному. Они были едины в их страсти, в их желании, в их любви.

— Я люблю тебя, — хрипло выдохнул он ей в ухо, и они слились воедино в ослепительном освобождении, которое ошеломило ее своей неистовой силой.

Потом она лежала, вялая, расслабленная, в кольце его сильных рук. Когда наконец она приподняла голову, чтобы посмотреть на него, он широко улыбнулся:

— Ты и вправду тосковала по мне, да?

— Ммм. — Она улыбнулась и закрыла глаза. — Пожалуй, тебе лучше закрыть дверь на засов. В замке так много гостей, что кто-то может забрести сюда в поисках свободной комнаты.

— Тебе меня не провести. Ты просто хочешь полюбоваться моим голым задом.

О да, она и в самом деле наслаждалась видом, когда он пошел задвинуть засов. А когда обернулся, то был похож на греческого бога в золотистом свете жаровни, блестевшем на твердых рельефных мускулах его груди и рук. Какая жалость, что мужчине, который так поразительно выглядит, приходится ходить в рубашке…

Она удовлетворенно вздохнула, когда он лег рядом с ней и снова заключил ее в объятия.

— Как хорошо, что ты вернулся в Виндзор, Джейми Рейберн.

— Так, значит, ты не убивала время с Эдмундом? — спросил он, и Линнет поняла, что он лишь наполовину шутит.

— Ты единственный мужчина, которого я хочу, — отозвалась она, прижимаясь лицом к его шее. — Так было с тех самых пор, как ты приехал в Париж вместе с королем.

— Когда мы встретились в Кане, я тебе не особенно понравился, — заметил он с улыбкой в голосе.

— Мне было тринадцать!

— Я помню тебя в тринадцать, — сказал он, гладя ее щеку, — ты была полна огня и уже такая хорошенькая, что, я уверен, привлекала всякого рода неподходящее внимание.

Она ненавидела то, как мужчины похотливо пялились на нее.

Джейми отвел волосы с ее лица и поцеловал в лоб.

— Я не хотел, чтобы ты хмурилась.

Когда она улыбнулась ему, он наклонил к ней голову. Линнет вздохнула от удовольствия, почувствовав его губы на своих губах, твердый торс, прижимающийся к ее груди. Пока они целовались, она пробежала ладонями по всей длине его спины до ягодиц и обратно.

Его тело было ей знакомо лучше, чем ее собственное. Пальцы отыскали шрам, оставшийся от ножевой раны в боку. Каждый из его боевых шрамов давал ей понять, что Джейми умеет смотреть в лицо опасностям, бросаемым ему судьбой, и преодолевать их. Он лучший из воинов.

После еще одного акта любви она лежала без сна, ожидая возобновления его требований обетов и обещаний. Она согласится на то, на что должна.

От чего она может отказаться ради него? Как далеко придется ей пойти, чтобы удержать его?

Джейми говорил себе, что должен продвигаться шаг за шагом. Линнет сказала, что не хочет, чтобы он оставлял ее, никогда. Пока этого должно бы быть достаточно — но не было. Хватит с него притворства. Для него уже мало того, что он может от нее получить.

Надо было воспользоваться случаем и настоять на ответе до того, как они отправились в постель. Но при виде такой ее уязвимости решимость его ослабла. Стоило ей сказать, что тосковала по нему, и он готов был простить ей все. А когда он услышал, как она говорит, что хочет почувствовать его внутри себя, кровь его взыграла от вожделения. Ничто не имело значения, кроме сплетения их обнаженных тел. Мысли его тонули в ощущениях; заняться с ней любовью — все, чего он хотел, все, что он знал.

Но после бесконечных поцелуев, после слияния тел, которое больше походило на слияние душ, его вопросы вернулись. Он должен получить от нее ответ, обещание. Он не хочет ее в качестве любовницы, хотя, совершенно определенно, хочет ее в своей постели. Когда мужчина уезжает сражаться, ему нужен дом, куда вернуться. Он хочет, чтобы его дом был с ней.

— Линнет, пора все решить между нами.

Она повернулась на бок и провела пальчиком по его груди.

— Ты уже говорил об обещаниях, — сказала она, обращая на него взгляд этих обманчиво невинных бледно-голубых глаз. — О чем ты меня просишь?

Вот одно из качеств, которое восхищает его в ней: каким бы трудным ни был вопрос, она смотрит тебе прямо в глаза.

— Я хочу, чтобы мы поженились.

Сердце его гулко стучало в груди, пока он ждал ее ответа.

— Ты уверен, что хочешь меня в качестве жены?

— Я прошу уже не в первый раз, если ты помнишь.

— Это серьезный вопрос. Из тех, какие следует обсуждать одетыми, я думаю.

Сказав это, она встала с кровати и надела рубашку. Что у нее на уме?

— Вопрос простой, — возразил он, лежа в кровати, — и требует простого ответа: да или нет.

Он отвлекся на мгновение, когда она вытаскивала длинные шелковистые пряди волос из-под рубашки.

— Когда ты хочешь, чтобы мы поженились? — спросила она, скрестив руки.

Она спрашивает — когда; он воспринял это как добрый знак.

— Как только это можно будет устроить.

— Это обязательно должно быть скоро?

— Да, обязательно.

Она кивнула, но закусила губу. Не совсем та радостная невеста, как он надеялся.

Он встал с кровати и пошел к ней.

— Что такое? Расскажи мне, что тебя беспокоит.

Она окинула его долгим, оценивающим взглядом, прежде чем заговорить.