Маргарет Мэллори - Рыцарь страсти

Мичелл не знал, кто вогнал его в долги, до вчерашнего дня, когда они встретились, чтобы подписать бумаги. Линнет сглотнула подступившую к горлу желчь, вспоминая встречу с этой мерзкой крысой с сальными волосами.

— Если вы только дадите мне немного времени, — бормотал он, весь взмокший от пота, — я смогу заплатить.

— Время тебе не поможет. — Она наклонилась над столом и стукнула по нему кулаком. — Разве ты не знаешь, кто я?

Испуганный такой вспышкой, Мичелл откинулся на спинку стула и уставился на нее. Она ясно увидела момент, когда он узнал ее, ибо глаза его расширились от удивления, но в них не было ни следа стыда.

— Мне оставить тебе столько же, сколько ты оставил двум сиротам? — спросила она его.

— Я не виноват, что ваш дед умер в бедности, — запротестовал он.

Но она-то знает. У нее способности к арифметике. Ей понадобились годы, чтобы сложить все кусочки вместе, но теперь она точно знает, сколько было украдено у ее семьи и как. Они начали с урезания платежей и утверждений, что товар не доставлен, и шли все дальше и дальше. Смертельный удар был нанесен, когда они перехватили огромный ежегодный платеж ткачам во Фландрии. Это разрушило отношения, которые дедушка выстраивал всю жизнь.

Даже будучи десятилетним ребенком, она поняла, что со счетами что-то не так. Когда же она поделилась своими подозрениями с дедушкой, он оказался слишком добр и доверчив, чтобы поверить, что друзья могут его обворовывать. Воровство становилось все более и более очевидным. Но к тому времени дедушка был уже слишком слаб умом, чтобы это понять.

— Не пытайся отрицать, — бросила она Мичеллу вчера. — Я слышала, как вы делили добычу. Вы не могли даже дождаться, когда мы покинем Лондон.

Линнет огляделась и вздрогнула, обнаружив, что стоит на маленькой площадке на верху лестницы. Как давно она тут? Она тряхнула головой, чтобы избавиться от неприятных воспоминаний.

По обе стороны от нее двери вели в две одинаковые комнаты, где спали они с Франсуа. Она толкнула ту, что справа, и пригнулась, чтобы не стукнуться головой о низкую притолоку. Это была ее старая спальня. Та же узкая кровать занимала большую часть тесного пространства под покатой крышей. Как часто она открывала этот ставень и любовалась на звезды, когда сочиняла всякие истории про рыцарей и принцесс? В то время она и мечтать не могла, чтобы встретить принцессу, тем паче подружиться с ней.

Она снова тряхнула головой. Что это с ней такое? Она пришла сюда не помечтать, а чтобы найти кое-что. В спешке покидая Лондон в ту ночь, она забыла одну вещицу, которая была ей очень дорога.

Маловероятно, что она все еще там, где Линнет спрятала ее, но надо посмотреть. Она опустилась на колени и сунула руку между матрацем и веревками. Ничего. От затхлого запаха соломы она чихнула и потянулась дальше, всунув руку до самого плеча. По-прежнему ничего.

Линнет встала на четвереньки и заглянула под кровать. Там было слишком темно, чтобы что-нибудь увидеть. Она села, кашляя, и чуть не поперхнулась, когда позади нее послышался какой-то звук.

Скри-и-и-п.

Тонкий кинжал, который она носила в рукаве, был уже у нее в руке, когда она резко оглянулась. Крышка старого сундука в изножье кровати медленно приподнялась, и показалась шапка рыжих кудряшек.

— Святители небесные! — воскликнула Линнет, прижав ладонь к груди. — Ты напугала меня до полусмерти.

Очевидно, Мичелл забыл кое-кого из своей семьи, когда выезжал сегодня утром. Девчушка, которой, по предположению Линнет, было лет семь или восемь, до конца открыла крышку и выбралась из сундука.

— Это вы забрали наш дом? — спросила девочка.

И что она должна на это сказать? Линнет села на пол и обняла руками колени.

— Когда-то это был мой дом.

— И эта спальня, значит, тоже была вашей?

Линнет кивнула.

Склонив голову набок, девочка спросила:

— А что вы ищете?

— Ручное зеркальце в стальной полированной оправе. — Помолчав, Линнет добавила: — Это единственная вещь, которая осталась у меня от мамы.

Странно, но она чувствовала потребность оправдаться перед этой маленькой девочкой.

Девочка прошла к другой стороне кровати.

— Я его перепрятала, — сказала она, и ее рыжая кудрявая макушка скрылась из виду.

Через пару секунд она снова вынырнула с давно забытым зеркальцем в руке.

— Спасибо, — прошептала Линнет, когда девочка протянула его ей.

Она провела пальцами по знакомому цветочному рисунку с обратной стороны, потускневшему от времени.

Линнет сделала глубокий вдох и взяла себя в руки. Попытавшись улыбнуться, она спросила:

— Как тебя зовут?

— Лили.

— Ты замечательная девочка, Лили.

— Моя сестра тоже так говорит. — Лучезарная улыбка девочки померкла, взгляд скользнул в сторону. — А братья обзывают меня всякими гадкими словами.

— А сколько у тебя братьев?

— Много.

Девчушка сделала такое кислое лицо, что Линнет поневоле заподозрила, что мальчики пошли в отца. Бедняжка.

Линнет сунула руку в карман платья, чтобы выудить монету из кошелька.

— Вижу, ты здорово умеешь прятать вещи, поэтому припрячь-ка это от своих братьев. — «И от своего грязного загребущего папаши». — Это тебе за возвращение зеркала.

Когда Линнет взяла руку Л или и вложила золотой флорин ей в ладонь, девочка открыла рот от изумления.

— А вот мое кольцо. — Линнет стащила его с мизинца и вложила в другую руку Л или. — Если когда-нибудь попадёшь в беду, покажи его мастеру Вудли. Он найдет моего брата или меня, и кто-то из нас поможет тебе.

Лили зажала кольцо в кулачке и кивнула. Ясно, что эта девочка привыкла ждать всяких бед. Линнет рассказала, как найти жилье ее секретаря, и заставила Лили повторить услышанное дважды.

— Твоя семья скоро вернется, — сказала Линнет, поднимаясь на ноги. — Подожди меня внизу, и мы вместе полакомимся мясным пирогом, пока будем ждать твоего отца.

Когда Линнет вошла в гостиную, глаза ее секретаря распахнулись, и он стал поспешно подниматься.

— Скажите Мичеллу, чтобы встретился со мной через час. У меня к нему предложение, — распорядилась она. — Если он даст мне то, что я хочу, я прощу ему долг и позволю оставить себе этот дом.

Секретарь приложил ладонь к груди, словно ее слова причинили ему боль.

— Но у него не осталось больше ничего ценного.

Линнет улыбнулась:

— Я же заполучила табуретку.

— Откуда мне было знать, что этот сучий потрох размножается как кролик? — пожаловалась она брату тем вечером. — Не могу же я выгнать его жену и детей на улицу.

Они с Франсуа сидели за бутылочкой ее лучшего вина в доме на Стрэнде, который она купила неделю назад.

— Месть оказалась значительно сложнее, чем ты предполагала. — Франсуа поднял свой бокал с лукавыми искорками в глазах. — Быть может, теперь у тебя хватит ума предоставить правосудие Богу.

Она улыбнулась ему поверх края своего бокала:

— Ты же прекрасно знаешь, что нет.

Он испустил многострадальный вздох.

— Ты хороший коммерсант, Линнет. Если бы ты не направляла всю свою деловую активность на месть, то могла бы нажить целое состояние.

— Я намереваюсь осуществить и то и другое, — сказала она. — Здесь, в Лондоне, это трудно, потому что купеческие гильдии подмяли под себя всю торговлю. Но теперь у меня есть план.

— Умоляю, только не рассказывай мне. — Франсуа вскинул руки. — Дай еще хоть с час понаслаждаться покоем.

Они улыбнулись друг другу, потом Линнет сжала его руку.

— Как мне повезло, что у меня такой брат.

Они сидели в уютном молчании, положив ноги на дедушкину табуретку, и наблюдали за горящими угольками в жаровне.

Через некоторое время Франсуа сказал:

— Я слышал, Джейми Рейберн в Лондоне.

— Да. — Линнет сделала неторопливый глоток вина. — Я его видела.

— И не раз, как я слышал.

Она закатила глаза:

— Что ты делаешь — подкупаешь слуг? Спишь с фрейлинами королевы?

Франсуа подмигнул и пожал плечом.

— Все, что требуется. — Он подлил вина в бокалы. — Какой он?

— Отвратительный.

Франсуа откинул голову и расхохотался:

— Как я понимаю, в этот раз он не упал к твоим ногам.

Линнет шлепнула брата по руке.

— Но он поиграл в лихого рыцаря, ринувшись в обезумевшую толпу лондонцев, чтобы увезти меня с моста, — заметила она, пряча улыбку. — Я прекрасно справилась бы и без его помощи, но он смотрелся просто великолепно.

Франсуа выпрямился.

— Ты была на Лондонском мосту в день беспорядков?

— Как видишь, ничего со мной не случилось, — отозвалась Линнет, нетерпеливо отмахнувшись. — Но надо было видеть Джейми… то есть сэра Джеймса. Он несся по мосту, как Святой Георгий навстречу дракону.

— Я бы не назвал это отвратительным, — поддел ее Франсуа.

— Он вел себя отвратительно после. И даже хуже, когда приехал в Элтем.

— Бедняга, — покачал головой Франсуа. — Приложив столько усилий, чтобы избегать тебя во Франции, он приезжает домой и находит тебя здесь.

Когда она не засмеялась, Франсуа повернул голову и устремил на нее пристальный взгляд. Это и хорошо, и плохо — иметь близнеца, который читает тебя как открытую книгу. Она отвернулась, чтобы ему было труднее это сделать.

— Сожалею, если он был недобр к тебе, — мягко проговорил Франсуа. — Вы двое так мучили друг друга. Хоть убей, не понимаю из-за чего.

— Ну, совершенно ясно, что он во всем винит меня, — сказала Линнет.

— Пять лет прошло, а он все еще зол на тебя?

— Да. Он будет ненавидеть меня до конца своих дней.

— Нет, он только хочет ненавидеть тебя, — поправил Франсуа, поднимая указательный палец и улыбаясь. — А это, моя дорогая сестра, совсем не одно и то же.

Благодарение Богу, королева согласилась уехать в Виндзор через два дня. Джейми предпочел бы сразиться с дюжиной врагов, чем оставаться в Вестминстерском дворце.

С утра до ночи он лавировал в опасной нейтральной зоне между Глостером и лондонскими купеческими гильдиями, с одной стороны, и епископом Бофором и королевским советом — с другой. Эти два лагеря сцепились в схватке за власть над королевством — и королем, которому еще нет и четырех лет.

Среди этой дворцовой схватки Джейми чувствовал себя не в своей стихии. Дай ему в руку меч — вот это для него. Но все равно он старался, как мог, не дать королеве оказаться затоптанной в этой свалке.

И как будто ему мало было хлопот с этим, еще и Линнет оказалась здесь. Она с легкостью перемещалась между лагерями, обхаживаемая мужчинами с обеих сторон конфликта.

Он повернулся и обнаружил двух французских фрейлин королевы, топтавшихся поблизости. Хотя обе были вполне миловидны, он не мог вспомнить, кто из них кто.

— Добрый день, дамы, — сказал он и поклонился. — Могу я проводить вас к столу?

Женщины, наверное, скорее умерли бы с голоду, чем позволили кому-то другому отвести их. И как может кто-то подозревать таких глупых созданий в шпионаже?

— Вы так любезны, сэр Джеймс, — прощебетали дамы и взяли его под руки.

Он занял место между ними для очередной невыносимо пышной трапезы. Вскинув глаза, он увидел, что полоса его невезения все еще продолжается. В этом сборище знати они с Линнет сидели «ниже соли» за столами, перпендикулярными высокому столу. Она сидела напротив него.

А Эдмунд Бофор, чей статус определенно обеспечивал ему место за высоким столом, сидел с ней рядом.

— Ты видишь это платье на Элинор Кобем? — прошептала одна из его сотрапезниц, наклонившись через него к своей подруге. — Стоит ей только чихнуть, и грудь вывалится.

— А этот головной убор[2]? — отозвалась вторая, понизив голос. — Сильный порыв ветра, и ее унесет в море!

Джейми потянул за горловину своей туники, ломая голову, как бы ему уйти, не оскорбив их. Чтобы не смотреть на Линнет, он перевел взгляд на высокий стол и увидел, что дамы не преувеличивают насчет платья Элинор. Но с другой стороны, Элинор никогда не отличалась вкусом.

Ее любовник Хамфри, герцог Глостер, сидел на почетном месте рядом с малолетним королем. Хотя еще не было и полудня, Глостер уже был навеселе. Он выиграл этот раунд против своего дяди и праздновал по такому случаю. Поскольку Глостер являлся Протектором и Защитником Англии, угроза епископа использовать силу, чтобы предотвратить его переход через реку, могла быть истолкована как предательство. В конце концов епископ вынужден был принести извинения за столкновение на мосту.

Но Джейми считал, что Глостер рано празднует победу. В Глостере полно напыщенности и бахвальства, но ему не хватает дядиного упорства. Пока он тут пьянствует и валяет дурака, епископ по ту сторону реки обдумывает свои действия на десяток шагов вперед.