А еще она заметила, как многие из прибывших с принцем воинов расхаживают по ее двору, выбивают двери в расположенных вдоль стен кладовых, как они направились в гронвудскую часовню. Они уже чувствовали себя тут хозяевами, хотя донжон был еще не в их власти, даже удары тарана как будто прекратились. Баронесса вслушалась в голос мужа. Он что-то говорил о Юстасе, который вторгся в замок своего сторонника и творит тут бесчинства, что вряд ли расположит к сыну Стефана лордов, особенно в нынешнее время, когда многие из них еще не определились, стоит ли поддерживать Юстаса как наследника Стефана, и подумывают о молодом Плантагенете. В ответ принц что-то кричал, говорил, что ему известно о том, что Эдгар сам переметнулся на сторону врагов короля, что он ведет переговоры с анжуйцами и принимает в Гронвуде посланцев от Матильды. Какая чушь!

Это же отвечал и Эдгар. Он сказал, что не запятнал своей чести, что если Юстас отзовет своих головорезов и оставит Гронвуд-Кастл, то он сам выйдет к нему и они все обсудят. На иное он не согласен. Особенно теперь, когда большинство его людей отправились сопровождать леди Милдрэд на праздник Лугнаса и в замке совсем мало охраны. Гита заметила, как при этом сообщении Юстас будто отступил, но Хорса что-то говорил ему, настаивал, а потом громко прокричал, чтобы воины продолжили таранить ворота, что они ворвутся в донжон и сами убедятся, где юная леди, а заодно и предатель Артур. Артур? Гита была удивлена, что они упомянули сына Гая. Но не успела обдумать эту мысль, увидев, что Хорса вдруг сильно махнул факелом и его конь, встав на дыбы, заржал, а затем рухнул на плиты двора, придавив собой всадника.

И тут же она заметила, что, пока велись переговоры, часть людей принца вскарабкалась на галерею, откуда барон разговаривал с Юстасом. В темноте этого никто не увидел, и теперь они появились на перилах, правда, тут же стали падать, сраженные меткими выстрелами. На галерею тоже полетели стрелы, послышались крики.

Гита в ужасе прижала ладони к щекам, глядя, как солдаты тащат к галерее лестницы, карабкаются, падают. Опять возобновились удары тарана и все пришло в движение.

Гита опустилась на колени и молитвенно сложила ладони:

— О, Пречистая Дева, заступись! Сохрани и помилуй мой дом, моих близких… мое дитя.

Затем она встала и решительно направилась к выходу.

Внизу Эдгар тащил с галереи раненого Риса. Парень едва не подстрелил Хорсу, но того прикрыла вздыбившаяся от взмаха факела лошадь. Потом Рису было не до Хорсы — он посылал стрелы, сбивая внезапно ворвавшихся на галерею людей принца. Правда, и валлийца задели, метнув копье, и теперь Рис слабо стонал, пока барон тащил его, прикрываясь большим турнирным щитом.

— Пенда, пошли стрелков на галерею! Там пытаются взобраться и…

— Я видел. Будем отбиваться, — спокойно ответил тот. И обратился к жене: — Шла бы ты отсюда, голубушка.

— Я останусь с тобой, — упрямо мотнула головой Клер. — Людей с вами мало, а я все-таки на что-то годна.

И с этими словами она приняла у барона раненого Риса и, почти взвалив парня на себя, потащила к столу на возвышении. Затем она уложила его и принялась осматривать торчавшее из бедра копье. Оно вонзилось возле паха, рана сильно кровоточила, однако, когда Клер хотела осмотреть саму рану и начала стаскивать с валлийца штаны, тот вдруг стал сопротивляться, отводил ее руки и умолял оставить его в покое. Но затем Клер решительно рванула копье, и Рис попросту потерял сознание. Вот тогда-то Клер и раздела его. Может, и удивилась, но не очень — не до того было. Приложив к ране валик из свернутого в рулон покрывала, Клер занялась перевязкой, лишь порой оглядывалась на происходящее сзади.

В зале царила суматоха. Те, кто не был воином — несколько слуг и женщины, — продолжали удерживать баррикаду у дверей. Все, кто мог пустить в ход оружие, поспешили на галерею, куда все еще пытались взобраться захватчики. Среди хозяйственных построек они обнаружили длинные лестницы и теперь приставляли их к галерее, карабкались по ним. Но и защитники донжона не сплоховали — они успевали обстреливать тех, кто находился внизу, и отбивались от лезущих наверх людей принца. Сенешалю Пенде, этому былому крестоносцу, еще не растратившему свои силы, удалось упереться в перекладину лестницы длинной рогатиной и повалить ее со всеми стоявшими на ней солдатами. В воодушевлении Пенда закричал, размахивая рогатиной. И тут же тихо осел, когда стрела вонзилась ему в ключицу у горла. Но он был еще жив, и молодой Торкель бережно усадил его под перила галереи.

Взволнованный Эдгар склонился над старым слугой, увидел, откуда торчит стрела, и понял: это конец. Барон тихо застонал от горя. Пенда был с ним с самого детства, всю его жизнь, он уже давно не считал его слугой, скорее другом.

Пенда тоже неотрывно смотрел на своего лорда. И Эдгар, сдерживая невольный всхлип, стал говорить, чтобы тот держался, что сейчас он отправит Торкеля за подмогой Гронвуду. Если парень сумеет выбраться и поспешит в любой из окрестных маноров… или даже к самой Белой Возвышенности…

— Да я смогу, я справлюсь! — рванулся Торкель, но Пенда, напрягшись из последних сил, удержал его. Прошептал, по-прежнему не сводя глаз с Эдгара:

— Не отправляй никого. У тебя тут каждый человек на счету, а в городке люди уже сообразили, что на замок напали. Там найдут, кого отправить.

Пенда уже захлебывался кровавой пеной, глаза его застилала пелена, и он не услышал, как Гай, находившийся рядом, произнес, что вряд кто-то поспешит за подмогой, не до того им. И указал рукой на зарево за стенами замка.

— Похоже, там все подожгли. И люди сначала будут спасать свое добро, своих близких.

Артур, отправив вниз очередную стрелу, в отчаянии опустил лук. Что ж, его последний выстрел был удачен — сразил одного из вояк принца, отходивших с тараном для разбега. А как бы хотелось подстрелить самого Юстаса! Но принц, когда все началось, успел укрыться в гронвудской часовне и оттуда, из укрытия, отдавал приказания. А вот Хорса, казалось, и самого черта не боялся, он успевал повсюду, хотя и заметно прихрамывал. Он то и дело выкрикивал приказы: заменить очередного павшего и продолжать таранить, вновь установить лестницы и карабкаться наверх, стрелять в защитников замка. Артур с ненавистью посмотрел на него и в досаде отбросил лук. Увы, стрел уже не осталось, а оружейная, где хранились боевые припасы и оружие, сейчас находилась во власти захватчиков.

— Отступаем в донжон, — приказал Эдгар.

Они успели укрыться за дверью, поспешили подпереть ее принесенной снизу из зала лавкой. В этот миг сверху стали сыпаться осколки большого витражного окна, послышался звон разбиваемых стекол. В образовавшиеся проемы наступавшие бросали зажженные факелы, и в зале сразу запахло дымом. И хотя каменный пол не пострадал, тростниковые циновки на полу загорелись. Люди, кашляя от дыма, спешно пытались затоптать их. А в дверь донжона продолжал неумолимо бить таран. Огромные створки ходили ходуном, так что сотрясалась вся наваленная у двери баррикада.

К Эдгару подскочила Клер.

— Где мой Пенда?

Она была всклокочена, ее темные, с проседью волосы, выбившиеся из узла, прядями свисали вдоль лица, щека была расцарапана осколком стекла.

Эдгар не стал отвечать, приказал женщинам перенести раненых из зала в верхние покои. Сам же не сводил взгляда с двери в донжон, видя, как тяжелое бревно уже разбивает доски, как гнутся крестовины металлических скоб, как под напором содрогающихся створок рушится баррикада. Сколько у них еще времени? Что можно сделать? Да и в верхнюю, выводящую из галереи дверь уже ломились. Но там хотя бы нет тарана. Эдгар, надеясь, что у них еще есть некоторое время, отдал приказ воинам укрыться за тяжелыми щитами и с оружием в руках постараться задержать тех, кто попытается прорваться в пролом главной двери. Ах, если бы знать, что весть о событиях в Гронвуде уже пошла по округе! Тогда есть надежда, что прибудет подмога. А еще Эдгар отчаянно надеялся, что если они сдержат первый натиск, то он все же попробует возобновить переговоры и выяснить, что можно предложить Юстасу в обмен на жизнь своих людей. Но только не Милдрэд! Только не дочь!

Эдгар огляделся. Рядом с ним стояли человек десять. У всех напряженные решительные лица, никто из них не отступит. И рядом Гай. Они быстро переглянулись, и Гай подмигнул ему, вытирая сжимавшим рукоять меча запястьем кровоточащую скулу. Подле него стоял Артур. Лицо суровое, глаза горят. Он тоже почувствовал взгляд барона, повернулся и вдруг подмигнул столь же лихо, как и Гай. Ну и похожи эти двое! Оба решительные и бесстрашные. Эдгар даже улыбнулся парню. Ну, этот никому не позволит отнять у него невесту!

Артур успел улыбнуться в ответ. Крикнул сквозь шум и грохот:

— Сейчас у нас начнется веселье! Клянусь спасением души, мы еще им покажем, на кого напали!

Да, он славный парнишка. Как бы у них все могло хорошо сложиться с Милдрэд…

И тут Эдгар едва не обезумел, заметив рядом Гиту.

— Я же велел тебе укрыться с дочерью!

— Она в укрытии. А я…

— Ко всем чертям! Убирайся!

Она опешила от подобной грубости, но Эдгару было не до того. Он видел, что баррикада вот-вот рухнет, толстый ствол уже пробил доски, снаружи слышался торжествующий вопль наседавших. И все же Эдгар в какой-то миг оглянулся, чтобы удостовериться, что жена послушалась его наказа. Увидел, как она, подхватив длинные юбки, взбегает по лестнице.

И тут случилось то, о чем он в этой суматохе забыл. У ведущей на галерею верхней двери упала подпиравшая ее скамья, покатилась с грохотом по ступеням, задев и повалив Гиту. Женщина пыталась встать, но створки двери на галерею распахнулись, в зал ворвались воины, и Гита оказалась прямо перед ними. Ее тут же схватили, она стала биться в их руках.

Эдгар бросился к ней.

— Нет! — вырвался из его груди дикий рык.

Он не заметил, как в одно мгновение пересек зал и схлестнулся со сбегавшими по лестнице врагами. Первого зарубил почти с лёта, с силой опустил меч на голову второго. Он прорывался сквозь них, как секач сквозь свору борзых, разбрызгивая кровь, расталкивая тела. Ему необходимо было спасти свою жену!

В пылу схватки Эдгар не обратил внимания на то, что двери зала разлетелись после очередного удара и в образовавшийся пролом прямо по обрушившейся баррикаде стали пробираться люди принца. Но тут же наткнулись на ряд щитов и яростный отпор охранявших вход защитников во главе с Гаем, которым даже удалось оттеснить ворвавшихся. Они разили любого и вскоре завалили трупами образовавшуюся брешь, по сути остановив натиск. Однако сзади на них теперь напали разбойники, пробравшиеся через галерею, и защитникам пришлось отступить. Сражались они отчаянно.

И тут Гай увидел, что леди Гиту оттащили к одному из каминов и окружили. Эдгар устремился к ней, но на него насели сразу несколько человек, и, несмотря на то что он отважно сражался и почти пробился к ней, они были окружены. Если им не помочь…

Гай крикнул сыну:

— Артур, веди людей наверх! Вы сможете сдержать их в узком проходе. А я к Эдгару и…

Он не договорил, почувствовав сильный удар в бок. Отброшенный к стене, Гай машинально провел рукой по телу и наткнулся на торчавший из-под ребер кованый наконечник болта. Ох, как некстати!..

И все же Гай заставил себя выпрямиться, рванулся к окруженному со всех сторон Эдгару, отбил чью-то атаку, столкнулся с кем-то щитами, подсек снизу. Он кричал и рычал от боли и ярости, он задыхался. Затем Гай увидел, как кто-то из воинов Юстаса кинул в Эдгара тяжелое кресло, и тот, потеряв равновесие, оступился. В тот же миг его меч был выбит сильным ударом длинной саксонской секиры. Гай даже понял, что на Эдгара вышел сам Хорса.

Что было дальше, ему некогда было смотреть. Он отбивался, с ужасом ощущая, как слабеет и вот-вот рухнет. Но не рухнул. Чье-то крепкое плечо не дало ему упасть, его тащили, толкали, принуждая подниматься по лестнице из зала. Артур! Как же он дрался, как разил их, давая Гаю уйти! Когда уже на самом верху лестницы Гай опустился на колени, Артур кинулся на напиравших противников и, прикрывшись большим щитом, толкнул их так, что воины стали падать и валить идущих вслед за ними. Они скатились по ступенькам, дав им некоторую передышку, и Артур успел взбежать наверх, подхватил осевшего Гая, почти вынес в проем. Люди Эдгара, прикрывая их отход, пятились, продолжали отбивать удары, падали…

Ступеньки лестницы стали скользкими от крови, наседавшие переступали через тела защитников, но те, даже раненые, продолжали хватать их за ноги, вгрызались, валили. В тесном проходе образовалась свалка, и это дало Артуру возможность уложить Гая в какой-то узкой нише в стене, а сам он кинулся на помощь своим. Гай стиснул зубы и старался не думать, что пробивший ему внутренности болт несет смерть. Он не мог пока умереть. Пока… Ибо знал, что Артур еще вернется. И тогда он скажет ему самое главное. Он запретил себе думать, что мальчишка не придет, не успеет прийти… Такой, как этот парень, и самого черта остановит! Он — его сын!