О многом говорилось за столом, вспомнили и последние годы правления короля Стефана. Артур уже знал, что после того как Стефан окончательно подтвердил права Генриха как своего наследника, они вместе совершили поездку по стране, и никогда еще к Стефану не относились с таким почтением, как в это время, ибо наконец-то прекратились войны, были снесены построенные в годы анархии разбойные замки и дороги Англии вновь стали безопасными. Стефан и Генрих ладили между собой, и юный Плантагенет относился к старому королю с полагающимся уважением. Теперь он уже не опасался оставлять Англию, когда вынужден был вернуться на континент, дабы уладить дела со своим братом Жоффруа, которого осадил в Нанте, пленил и, хотя опять во всеуслышание признал его права на графство Анжуйское, особой воли, однако, так и не дал.

Пока Генрих решал дела на континенте, Стефан продолжал править Англией. Правда, недолго. Короля все больше донимали боли в сердце, в итоге он тихо умер ночью два года назад и, как и указывалось в его завещании, был похоронен подле своей супруги и сына в аббатстве Фавершем. Вскоре после этого архиепископ Теобальд Кентерберийский короновал Генриха и Элеонору в Вестминстере.

Милдрэд и Артур об этом узнали не сразу. Тогда они все еще пребывали в Святой земле, но едва новость дошла до них, сразу же решили вернуться в Англию. К тому же именно тогда Милдрэд поняла, что беременна.

И вот они были тут, в окружении домашних, друзей, родственников и представителей знати и духовенства, спешивших выказать им свое расположение, ибо все уже поняли, что новый барон Малмсбери и Гронвуда пользуется особым расположением короля Генриха II.

Так, на пир прибыл граф Арундел со своим многочисленным потомством, но уже без супруги — мир ее праху. Присутствовал на пиру и Гуго Бигод, даже намекал Артуру, что было бы неплохо обручить его младшего сына, тоже Гуго, с одной из новорожденных близняшек. Но Бигод давно хотел породниться с гронвудскими лордами, однако Милдрэд попросила мужа, чтобы подобного сближения не произошло. Она ничего не имела против самого графа, но не забыла, что ее матушка недолюбливала этого человека.

Говорили за столом и о Генри Винчестерском. После кончины венценосного брата епископ удалился во Францию, в монастырь Клюни, где посвятил себя молитве и благотворительности. Правда, недавно епископ вернулся. Он постарел, стал прихварывать, вот и решил провести последние годы в своем городе Винчестере, возле так любимого им зверинца редких животных, о которых ныне пишет познавательный труд.

Еще обсуждался неожиданный брак вдовы принца Юстаса, Констанции Французской. Ее так долго считали помешанной и бесплодной, что были удивлены, когда стало известно, что Людовик выдал сестру за графа Тулузского. И, как поговаривают, Констанция уже ждет ребенка.

К удивлению Милдрэд, в свите короля оказался и новый граф Херефордский Вальтер Фиц Миль. Он старался держаться с особой учтивостью, но супругов больше волновала участь его старшего брата. Оказалось, что Роджер, едва окончились военные действия, неожиданно для всех пожелал постричься в монахи в Глочестерском аббатстве. Прожил он там недолго, к вящей скорби Вальтера, у которого едва ли не слезы навернулись на глаза, когда он поведал о безвременной кончине старшего брата.

Да, многие умерли после окончания войн за корону. Тот же Ранульф Честерский. Ходили слухи, что графа отравил один из его соперников, у которого северный Честер некогда отвоевал замки. Однако король Генрих не очень скорбел о смерти столь сильного и непокорного лорда, даже говорил, что у него было бы немало проблем, останься своевольный Ранульф в живых.

Но это были грустные темы, а на пиру надлежало веселиться. И вновь звучала музыка, выступали певцы, кружились в танце пары, а когда наступил вечер и зажгли больше огней, присутствующие с воодушевлением внимали дивным историям о легендарном короле Артуре. Гостям особенно нравилось, когда эти истории рассказывал барон Гронвуда, который аккомпанировал себе на лютне, к вящему удовольствию королевы Элеоноры. Ему весьма ловко подыгрывал рыжий менестрель-валлиец Рис, а также солидный местный аббат Метью, что очень подивило собравшихся.

Королевская чета гостила в Гронвуде почти десять дней. И все это время продолжались празднества, охоты, пикники и конные прогулки — благо, что октябрь в этом году выдался солнечный, а дичи в фенах было столько, что к столу каждый раз подавалось свежее мясо. А завершилось все великолепным турниром, о котором еще долго говорили в округе.

Потом гости шумной толпой оставили Гронвуд, и хозяева смогли наконец-то передохнуть. Когда отбывала аббатиса Отилия, она неожиданно попросила встречи с супругами и поведала, что среди заводей фенов поселился некий отшельник, который ведет скромную жизнь в трудах и молитвах. Но Отилии сообщили, что это не кто иной, как Хорса из Фелинга, бунтовщик и родич миледи Милдрэд.

— И как теперь с ним быть? — спросила Отилия у лорда и леди Гронвуда.

Милдрэд промолчала, предоставив мужу вынести решение.

— Пусть там и остается, — ответил после краткого раздумья Артур.

Мать Отилия только улыбнулась и согласно кивнула.

В последующие годы Милдрэд и Артур оставались одной из самых блестящих и почитаемых пар в Англии. И хотя Артуру приходилось часто уезжать — то он воевал с Генрихом в Уэльсе, то отстраивал и расширял свои владения в Малмсбери, то его вызывала к себе в Нормандию императрица Матильда, сама так более никогда и не навестившая страну, за которую ранее столько боролась, — он всегда как на крыльях спешил в Гронвуд, который давно считал своим домом и в котором его ждала красавица жена.

Генрих Плантагенет правил вместе с Элеонорой много счастливых и полных свершений лет. Вместе они скакали из одного владения в другое, торопясь то на битву, то на празднество, вместе вершили суд и создавали законы, подтверждали права Церкви и городов, и трон королевы Элеоноры всегда стоял подле трона Генриха. Англия стала при них сильной страной, ужасы многолетней анархии забылись, в графствах появились королевские судьи, стали собирать налоги, а на неспокойной границе с Шотландией вновь возвели укрепленные башни.

Так что Генрих остался в истории Англии под новым прозвищем — Генрих Законодатель, и, по словам хрониста, «весь народ полюбил короля, ибо он творил справедливость и установил мир». Но именно королева Элеонора сделала его двор одним из самых великолепных в Европе. При этом она успевала рожать ему детей — и не только мальчиков. Так что Генрих стал отцом и будущей Матильды Баварской, и Элеоноры Кастильской, и Джоаны Сицилийской. Были у них еще и сыновья, появившиеся после тех, что умерли в младенчестве. И самыми известными из них со временем стали прославленный Ричард Львиное Сердце и Иоанн Безземельный. Генрих и Элеонора выгодно устраивали браки своих детей и благодаря своим войнам и умелой политике создали целую империю, которая осталась в истории под названием Анжуйской.

И все же мир в правление Генриха был весьма непостоянным. Увеличивая свои и без того огромные владения, Генрих жил, балансируя на грани войны с Людовиком Французским и другими соседними правителями. Немало хлопот доставляли ему и братья. Императрица Матильда всячески старалась примирять сыновей, улаживая споры между ними. Но вскоре оба брата Генриха умерли: Жоффруа — из-за полученной в одном из сражений раны, а Гийом… из-за несчастной любви. Этот мечтательный юноша вдруг воспылал страстью к вдове Вильяма Душки. Младший сын Стефана умер молодым, а его вдова Изабелла, красивая и богатая, настолько пришлась по сердцу Гийому, что он попросил ее руки. Но этому воспротивился влиятельный архиепископ Англии Томас Беккет, сочтя, что Гийом и Изабелла имеют близкое родство и брак между ними невозможен. В итоге на впечатлительного юношу это оказало столь сильное влияние, что он стал тихо угасать, пока однажды не умер… совсем молодым. И это послужило началом разрыва отношений между Томасом Беккетом и королем, окончившимся трагедией и убийством прелата. Но это уже другая история.

Пока же Генрих шел наперекор всему и считал, что нет в мире ничего такого, что бы ему не подчинилось. Он взялся даже завоевывать Ирландию, положив начало британскому влиянию на этом острове. Воевал он и с Уэльсом, но это была долгая, затяжная война, в которой Генрих то выигрывал, то вынужден был отступать, даже однажды чуть не попал в плен. Валлийцы с их методами лесной войны никак не хотели подчиняться своенравному английскому королю, и в итоге перемирия сменялись новыми военными действиями, и так продолжалось много лет.

Но именно в Уэльсе Генрих встретил прекрасную Розамунд, влюбился в нее, потерял от нее голову, поселил в замке Вудсток, где тайно навещал, стараясь, чтобы об этом не узнала его королева. Ведь Элеонора старела… А Розамунд была так хороша! Она рожала Генриху сыновей, а он никогда не оставлял своих детей без присмотра и заботы — будь то дети от Ависы или от Розамунд. Однако Элеонора обо всем узнала. Легенда гласит, что именно она отравила Розамунд, после чего началась ее многолетняя вражда с супругом. И уже никто не вспоминал, как эти двое любили друг друга, зато вся Европа обсуждала, как Элеонора настроила против Генриха его сыновей, как хотела отобрать у него свои владения, и Генрих был вынужден повести войска на некогда обожаемую супругу и собственных детей.

Но именно эта война подорвала силы неугомонного Генриха. И в результате он умер гораздо раньше Элеоноры. Она же и после его кончины продолжала влиять на европейскую политику, оставаясь до конца живой, умной и исполненной непередаваемого обаяния. Умерла Элеонора, когда ей было восемьдесят два года. И перед смертью попросила похоронить ее в аббатстве Фонтевро в Нормандии, рядом с человеком, которого некогда сильно любила и которому ничего не могла простить, — подле Генриха.

Но эти события не коснулись гронвудской пары, в любви и согласии живущей в своих имениях. У них было шестеро детей, и своего последнего ребенка Милдрэд родила, когда ей было уже под сорок — а это явный знак, что супруг любил ее с прежним пылом, несмотря на годы.

И как бы ни складывались отношения в семье Генриха и Элеоноры, Артур и Милдрэд всегда пользовались их милостью, и все больше людей говорили, что это потому, что они родня Плантагенетам. Правда, каково на самом деле это родство, никто никогда так и не узнал.