«Два часа на подготовку к свадьбе». Вода стекала по ногам Кэтрин, когда она вышла из ванны.

— Я разложила на кровати ваши лучшие платья, — сказала Мэри, выжимая волосы Кэтрин.

— Все же это самое красивое, — сказала Элис, любовно проводя рукой по вышивке бисером на платье, которое Кэтрин надевала на свою первую свадьбу.

— Нет времени подбирать что-то другое, — сказала Кэтрин. Она оставалась такой же худенькой, какой была в шестнадцать лет. — Синий цвет подойдет.

— Да, это платье очень вам идет, — сказала Мэри, откладывая платье и подходящий к нему головной убор из яркого синего шелка с золотой отделкой. — Ваши глаза в нем становятся яркими, как колокольчики.

Две женщины заторопились, укладывая и закалывая волосы, затягивая шнурки и подшивая. Закончив, они заохали от восторга. Платье облегало стройную фигурку Кэтрин от лифа до узорного пояса, спускавшегося на бедра, а ниже пояса спадало до пола мягкими складками.

Волосы Кэтрин все еще оставались мокрыми и зудели под тяжелым головным убором. Взглянув в зеркало из полированной стали, которое держала Мэри, Кэтрин порадовалась сапфировым сережкам и ожерелью. Это были любимые украшения ее матери.

Спускаясь по лестнице, она слышана, как навстречу ей поднялся гул мужских голосов. Кэтрин тронула ожерелье на шее. Она должна сделать это. Должна.

Когда она вступила в зал, все, как один, люди Фицалана повернулись к ней. В большом, похожем на пещеру зале стало тихо.

С другого конца зала на нее неотступно смотрели янтарные глаза Фицалана, пригвождая ее к полу. Когда он зашагал к ней с решительным и напряженным лицом, сердце ее оглушительно застучало. Ей стало жалко людей, которые оказывались лицом к лицу с ним на поле боя. Если бы она могла сдвинуться с места, она бы бросилась бежать от него вверх по лестнице.

Он отвесил поклон, взял ее за руку, и она попыталась успокоить дыхание.

Прежде чем она осознала, что происходит, они подписали брачный договор, произнесли обеты и вслед за епископом перешли по двору в церковь в восточной башне. Епископ, должно быть, благословил их и отслужил мессу, хотя она не слышала ни одного слова.

Она положила оцепеневшие пальцы на руку нового мужа и вышла из церкви. Неожиданный холод заставил ее задрожать — она подняла глаза и увидела, что солнце зашло за стены замка.

Вот и все. За один день она из жены стала вдовой и вновь женой. Сердце у нее сжалось, когда она подумала, что еще ничего не сказала сыну.

Она не знала, что ждет ее дальше. Украдкой она взглянула на Фицалана, но ничего не смогла прочитать на его суровом лице. Когда они вошли в зал, рядом оказалась Элис.

— К брачному пиру все готово. — И добавила: — Все, как положено.

— А Джейми? — прошептала Кэтрин, горло у нее перехватило.

— Не тревожьтесь о нем, миледи. Няня пораньше уложила его в кровать.

Слава Богу. Когда Рейберн отсутствовал, Джейми свободно бегал по всему замку. Нелегко будет держать его подальше от Фицалана.

Кэтрин вымученно улыбнулась Элис и позволила Фицалану вести себя к столу. Повар и занятые на кухне слуги совершили маленькое чудо, приготовив все для неожиданного брачного пира. Кэтрин знала, они старались для нее. Она была благодарна им, но есть совсем не могла.

Она взяла кусок хлеба и оглядела стол, лишенный обычных для свадебного пира украшений. Она не могла не вспомнить свадьбу в замке Монмут. Несмотря на усилия слуг, на этот раз не было ничего похожего.

В Монмуте провел детство ее друг Гарри, ставший теперь принцем Гарри, так что ей не раз приходилось бывать в нем перед свадьбой. Но никогда раньше она не видела в нем столько гостей, одетых в дорогие шелка и бархат. Месса длилась долго, стол ломился от яств, развлечения продолжались бесконечно.

Она так старалась достойно вести себя, что почти не думала о том, что ждет ее в спальне. Может быть, если бы у нее была мать, которая бы предупредила ее, все было бы по-другому.

Ей мимолетно вспомнилось, как в полночь перед свадьбой она тайком выбралась из замка, чтобы в последний раз промчаться верхом по окрестностям перед тем, как потерять свободу. Если бы она знала, какой будет жизнь с Рейберном, не умчалась бы она как можно дальше?

Вспомнился ей молодой рыцарь, который сопровождал ее той ночью. Жаль, что она не запомнила его лица. Когда он сшиб ее с ног, она так испугалась, что заметила только, какой он большой. Позднее она видела очертания его падающих до плеч волос, но лицо все время оказывалось в тени, запомнилась только борода.

Так что он представлялся ей состоящим из длинных волос и бороды.

Мысли ее тогда были в полном беспорядке, а потом последовала мучительная ночь с Рейберном. Удивительно, что она не забыла о том рыцаре, что память о нем не стерлась последующими ужасными событиями.

Но она запомнила его. Тепло его большой руки, в которой лежала ее рука, когда они сидели и смотрели на реку. То, как его борода щекотала ей кожу во время короткого поцелуя. Неожиданное ощущение уюта, когда его руки обхватили ее напоследок.

Больше всего она запомнила и сохранила в своем сердце его доброту и благородство. Когда ее жизнь стала невыносимой, память о них спасала ее.

Сидя за столом, Уильям украдкой бросал взгляды на новобрачную, и хотя она была прелестна, ему было больно на нее смотреть. Когда она появилась в зале, он думал, что у него остановится сердце. Платье плотно облегало ее фигуру и струилось, обрисовывая каждый прелестный изгиб. И разве глаза могут быть такими синими? Он не знал, сколько простоял без движения, прежде чем двинулся к ней.

Она сидела и крошила свой хлеб. Он видел, как несчастна и напряжена его жена, и гордость его была уязвлена. Ведь она не была девственницей, боящейся неизвестности. Она многие годы делила постель с мужчиной и родила ему ребенка. Конечно, он для нее чужой человек. Он мог бы ожидать, что ей неловко. Но ее поведение было ни на что не похоже, он не мог не почувствовать личной обиды.

Что эта женщина думала? Что он бросит ее на пол и возьмет силой в тот самый момент, когда за ними закроется дверь спальни?

Господи, он настолько желал ее, что мог бы взять ее таким образом. Он ни о чем не мог думать, кроме как о том, чтобы ощутить под собой ее обнаженное тело. Однако его смущало, что она явно боялась того, к чему он страстно стремился. Он был уверен: когда они останутся одни, он сможет это изменить. Если у мужчины нет ни богатства, ни положения, он знает, почему женщины приходят к нему в постель. И почему они возвращаются.

Плохо, когда мужчина так хочет свою жену. Наверняка это пройдет после того, как она несколько раз побывает в его постели. Может быть, после нескольких десятков раз. Его ладони становились потными, а дыхание учащалось при одной мысли об этом.

Глупо испытывать разочарование от того, что она не узнала его после стольких лет. С тел пор он заматерел и больше не носил бороды. Ему следует радоваться, что она не знала его в те времена, когда он был юнцом, который потерял рассудок и согласился на ее каприз.

Он снова взглянул на нее. Она смотрела куда-то в сторону, ее губы чуть-чуть улыбались. Желание снова охватило его. Помоги ему Господь, он надеялся, что придет время, когда она будет думать о нем и улыбаться такой же дивной улыбкой. Да, она уже приобрела над ним слишком много власти и без напоминания о той встрече.

Однако он сделает так, что она не забудет их брачной ночи.

Он притронулся к ее руке. Она выпрямилась и посмотрела на него широко открывшимися глазами.

— Все ждут, — тихо сказал он. — Нам пора удалиться в спальню.

На лице у нее отразился такой ужас, словно он сказал, что собирается взять ее прямо здесь, на столе, на глазах у всех. Он взял ее за руку и помог подняться. Когда они прошли через зал и стали подниматься по лестнице, все обитатели замка, мимо которых они шли, захлопали в ладоши и разразились возгласами одобрения.

Боже, да она дрожит! И это женщина, которая несколько часов назад храбро вышла на мост, чтобы его встретить?

Этой поспешной свадьбой они нарушили так много традиций, что, прежде чем они подошли к брачным покоям, он без угрызений совести завернул всю толпу обратно. Закрыв за собой дверь, он повернул голову к новобрачной.

С высоко поднятой головой и гордым профилем, она была похожа на богиню. Но ее глаза смотрели в сторону. Он бы все сделал, чтобы стереть страх с ее лица.

Он не знал, как к ней подступиться. Оглядевшись, он почувствовал облегчение, когда увидел, что кто-то позаботился о них, оставив им вино и хлеб с сыром. Хотя еда и питье предназначались для того, чтобы подкрепить силы, потраченные на брачном ложе, их можно было использовать, чтобы снять напряжение.

— Посидите со мной и выпейте вина, — сказал он, указывая на столик.

Плечи Кэтрин, казалось, немного расслабились.

— Благодарю, лорд Фицалан.

— Теперь, когда мы стали мужем и женой, вы должны называть меня Уильямом, — сказал он, наблюдая, как она грациозно опускается на стул. — А я буду называть вас Кэтрин.

Он остался стоять позади нее, снедаемый желанием положить руки ей на плечи и провести пальцами по изгибу ее шеи. Он хотел этого весь вечер. Она быстро взглянула на него из-за плеча; ей явно было не по себе от того, что она не может видеть его движений.

— Почему вы не пьете? — сказал он.

Она пригубила вино, потом сделала большой глоток.

— Позвольте мне помочь вам снять головной убор.

Он наклонился и зашептал:

— Я хочу видеть ваши волосы, Кэтрин.

— Моя служанка может это сделать. — Она быстро поднялась, будто не хотела, чтобы он до нее дотронулся. — Я позову ее.

— Не надо.

Она начала откреплять головной убор, но ее руки так сильно дрожали, что Уильям взял на себя эту задачу. Когда все шпильки были вынуты, он снял убор и положил его на второй стул. Он размотал толстую косу, оплетавшую ее голову, и распустил ее.

Ее волосы кое-где еще оставались влажными. Он запустил в них пальцы и встряхнул их — они пахли полевыми цветами. Закрыв глаза, он приник лицом к водопаду волос и вдыхал их запах, пока у него не закружилась голова.

Он отвел волосы, чтобы поцеловать нежный изгиб ее шеи. Наконец-то. Другая женщина издала бы вздох и прижалась к нему спиной или повернулась бы к нему и притянула его для крепкого поцелуя. Но его жена осталась неподвижной.

И это после того, как он для начала решил успокоить ее беседой. Он вздохнул, зная, что ему не следует так ронять себя. Опустившись на сиденье рядом с ней, он взял ее руку. Он был рад и такому соприкосновению, каким бы скудным оно ни было.

Кэтрин другой рукой прикрыла глаза. К его смятению, ее плечи тряслись. Она плакала! Через какое-то время, которое показалось ему вечностью, она, казалось, немного успокоилась.

— Простите меня, — сказала она дрожащим голосом. — Я не хотела вас сердить.

Что было с ней делать? Он похлопал по ее руке, которая казалась совсем маленькой, и ждал. Он чувствовал себя ужасно, не зная, как быть. Наконец ее дыхание успокоилось, и она отняла руку от лица. Она робко посмотрела на него покрасневшими глазами и попыталась улыбнуться.

Это дало ему надежду.

— Надеюсь, я вас не напугал, — сказал он.

— Я вас не виню. — Она говорила так тихо, что он наклонился, чтобы расслышать. — Мой муж… лорд Рейберн…

Она замолчала, а потом попыталась продолжить: — Он был жестоким человеком. У меня были причины страшиться его.

— Если вы так его боялись, как вы могли рисковать, выдавая его?

Он знал, что был груб, но ему было трудно ей поверить.

— Мне пришлось.

Она сжала губы, и он понял, что больше она ничего не скажет.

— Что значит — он был жесток с вами? — спросил Уильям.

— Мне тяжело об этом говорить.

Он не хотел тревожить ее только чтобы удовлетворить свое любопытство.

— Можете не говорить об этом. Но я хочу, чтобы вы знали, — вам не надо меня бояться.

Он снова похлопал ее по руке, потому что только так, как ему казалось, он мог ее успокоить.

Что дальше? Непохоже было, что брачная ночь пройдет успешно, если учесть, какой бледной и несчастной выглядела сидевшая рядом женщина. Он никогда не брал женщин силой. И он не собирался насиловать свою жену. В молодости ему приходилось видеть, как солдаты насиловали крестьянок. Как командир, он пресекал такое низкое поведение своих людей. Это не соответствовало его представлению о том, каким должен быть рыцарь.

Он провел руками по своему лицу и глубоко вздохнул.

— Вы, наверное, еще не совсем оправились от болезни, чтобы лечь на брачное ложе, — сказал он, убирая прядь волос ей за ухо.

Он помолчал, чтобы дать ей время возразить ему, прежде чем окончательно освободить ее от обязанности.