«Как в армии!» — смеялся, но очень тихо, товарищ боясь получить три наряда вне очереди от полковника мамы.

Как бы мы ни старались, а все равно не освоили сложнейшее мастерство заправления кровати. Фима быстро сбежал, сказал, что у него еще мастер-класс по мытью посуды, и он очень на него торопится. Оставшись с домашним тираном наедине, я избрала тактику «Дай маме выговориться». Но проблема в том, что она говорила и как.

— Мало я тебя в детстве лупила! Гордая она, видите ли! Ни хрена не умеет! Вот свалюсь с ног, в больницу попаду, и никто тебе институт оплачивать не будет! — говорила она.

— Начнем с того, что институт оплачиваю я сама. — Не выдержала я. — Во-вторых, у меня сегодня выходной! Я также устаю, как и ты. И вообще, Мам! Если на работе у тебя проблемы, домой то ты чего их несешь и на мне срываешься? — чудом не наговорив глупостей, собралась быстро и ушла к Васе, пока мама не придумала, чем ответить. Но и там мне пришлось заниматься уборкой.

— Почему я должна и здесь в Золушку играть? — задавалась чисто риторическим вопросом я, натирая пол до блеска. Я уже разложила вещи, вытерла пыль, поставила стирку.

— Потому что ты проиграла мне в карты одно желание. Теперь его исполняешь! — ответил мне Вася. Он сидел на диване и читал газету. — Вот ты знала, что доллар снова упал.

— Пусть, кто уронил, тот и поднимает! — ворчала я, выкручивая тряпку. Потом упала на диван рядом с парнем и закинула ноги поверх его газеты. — Все! Я устала.

— Может чай? — спросил Вася. Я кивнула, а он уточнил. — Я говорю, может, сходишь, чайник поставишь?

— Эксплуататор! — обиделась я.

Раздался звонок в двери. Я сразу предупредила, что швейцаром подрабатывать не собираюсь! Моему рабовладельцу пришлось поднимать священный зад и шаркать тапками по полу до входной двери. Как выяснилось, к нам пожаловали другие братцы — Йорик, Лысый, Лева. А вместе с ними — самое большое разочарование — Малый! То есть сводный младший брат Ярослава, по кличке Малый. Я его терпеть не могла! Парни слишком его любили, баловали, а обо мне забывали.

Чи не золотой ребенок! Севе было 9-ть. Его период созревания начался очень рано и парни ему во всем потакали: они могли часами отпускать сальные шуточки, таращась на актрис в фильмах, полдня качали мышцы на спор и учили Малого поднимать гири (но у него получалось только перетягивать их из одного угла в другой).

Ладно бы только пониженное внимание со стороны парней. Так это мелкое чудище постоянно подставляло меня, даже в мелочах, стараясь занять мое место, в прямом смысле слова. Мы пили чай. Я сидела между Яром и Васей. Только поднялась за куском торта, как сесть уже было некуда — Сева переполз со своего стула на мой. Лысый, видя, как злобно надуваются мои губы, усадил меня рядом с собой и лично стал кормить меня с ложки. Но Сева, сидя за столом, умудрялся все равно доставать меня — болтал ногами и бил меня по коленке.

— Скажи, милое, чудовище, — обратилась к нему я, уворачиваясь от ложки с тортом. — И на сколько ты к нам пожаловал?

— Не боись, — выдал Сева. — Я быстро не уеду. Меня к вам на неделю отправили!

— Класс! — непонятно чему обрадовались Лысый и Лева. — Может в тир сгоняем?

— На неделю? — спросила я, представляя Малого вместо цели.

Пока честная компания строила планы, я придумывала, где бы провести эту неделю, чтобы не сталкиваться с мелким. За ответом полезла в Интернет и нашла себе легкий экстрим.


— Мама! — примчалась я через день, после встречи с руководителями скромного проекта. — Я еду в лес с толкинистами!

Реакция родительницы: мама схватилась за сердце. Боевые действия и наряды вне очереди временно прекратились. Она на ногах стоять не могла и присела, уточнив…

— С-сатанисты? — проронила она, бледнея.

— Толкинисты. Повтори! — успокаивала ее я, объясняя. — Это производное от фамилии автора — Толкин. Ребята собираются, едут за город, наряжаются хоббитами, орками, бегают с мечами…

— А ты кем будешь? Золотым кольцом? — спросила мама, придя в себя и вспомнив произведение вышеуказанного писателя.

— Кольцом было бы классно! — подумала я. — Все за тебя дерутся, на руках носят, прелестью называют. Но не каждый шестьдесят кг пару километров пронесет. Да и играем мы в этот раз в «Маску и зеркало». А мне выпала честь быть компаньонкой дочери венецианского князя. По совместительству, бывшей куртизанкой.

У мамы рот непроизвольно открылся. Пока она не успела ничего мне запретить, побежала в зал, к отцу, и ошарашила второго родителя:

— Выпили мне кинжал! — подсунула ему брусок, отобранный у соседа, строившего сарай во дворе. Надеюсь, без этого крошечного кусочка у него ничего там не развалится…

Пульт выпал из рук. Папа уставился на меня, на брусок посмотрел. Оторопел слегка.


Папа справлялся со своим заданием мастерски. Правда пыль и деревянная крошка летели в разные стороны. Самое интересное, что мама пока не кричала.

Я перекапывала мамин гардероб. Точно помнила, что было у нее великолепное, и главное, подходящее, для меня платье. Только вот розового цвета. А я этот гламурный оттенок терпеть не могла. Но пришлось терпеть.

Так как мы собирались разыгрывать Средневековье, то мне понадобился соответствующий наряд. Пошить новый было не по карману, зато немного преобразить старое платье никто не запрещал. Мама даже согласилась помочь и в раскопках также принимала участие. Час спустя мы нашли розовое платье с длинными рукавами и вырезанными на них капельками. Сделали ему белый подъюбник, к рукавам добавили рюшей. Я долго раздумывала на счет обуви… Посчитала кроссовки плохим вариантом, а тапочки — отличным. О комарах и клопах, я не подумала (зато они обо мне, похоже, никогда не забывали и молились на мой приезд). Им моя обувь очень понравилась. Это можно было судить по распухшим и искусанным лодыжкам уже в первый день игры. Но об этом потом…

— Чувствую себя папой Карло, — приговаривал мой папа, шлифуя кинжал. — Ты хоть не убей им никого.

— Папа, не волнуйся! — Отвечала я. — Мы в лесу будем… Если и убью, то труп хорошо спрячу!


Честно сказать, не понимаю, как они вообще отпустили меня. Лес и с полсотни совершенно незнакомых людей. Хотя с пятнадцатью я успела познакомиться в ночь отъезда. Мы собирались в квартире одной девчонки. Я видела как она сама готовила свой маскарадный костюм, как раскрашивал уже сделанную маску. И восхищалась ее умениями.

Ребята везли с собой палатки, гитары, еду, костюмы и оружие (мечи, щиты, ножи, луки, стрелы, копья). Последнее они все делали самостоятельно. Я собиралась делить свою палатку с Птичкой — такое прозвище было у моей внезапной напарницы. Она, собственно, и играла дочь князя.

Коллектив подобрался развеселый. Мы до четырех часов утра пели песни и выпили две упаковки чая, а потом быстро мобилизировали силы, и отправились на вокзал. В электричке с нами ехали цивильные нормальные люди — бабушки. А ненормальные мы обсуждали игру, что стало почвой для недопонимания.

— Как только приедем, нужно убить как минимум пятерых днепропетровцев. — Шептались парни позади, выстраивая стратегию по уничтожению неприятеля. — У них клан сильный с ними сразу разобраться надо, и вытеснить. Пусть потом у кураторов жизнь выменивают на банку сгущенки.

Бабушки перестали дремать и навострили уши. Им показалось, что они ослышались, но…

— Ты что взял? Двуручник? — поинтересовался Игорь у Лёни, вынимая из сумки огромный нож. — А я вот… Сам сделал. Баллов на десять потянет.

— Таким не убьешь! — покачал головой Леня и достал собственную гордость — здоровенный меч. И не деревянный, а стальной.

Я, слушая их, думала, зачем им сдалось столько оружия, если у нас по плану вполне спокойный маскарад???

Старушки думали совершенно о другом — о маньяках, у которых слет в лесу. Чуть в обморок не упали. Но предпочли пересесть на другую сторону, где занимали места семейные люди (от 30 и старше с детьми). Бабушки и не подозревали, что те, с виду приличные, парочки тоже из нашей компании.

— Что будем варить? — услышали бабушки вроде бы простой вопрос.

— Зелье? — последовал совершенно неожиданный ответ.

— Если вампиров из Кривого Рога не будет, то варим зелье. Приворотное. А если приедут, придется запасаться колами и чесноком! Только чеснока есть слишком много не надо… А то и сами окочуримся.

Наверное, когда мы вышли из вагона, цивильные граждане (а осталось их человек десять) с облегчением выдохнули и перекрестились.


За марш-брассок, который нам устроили кураторы от остановки до полигона, я сбросила, наверное, килограмм пять. Это напоминало бег с препятствиями и дополнительной нагрузкой. На одном плече у меня висела палатка в 15 кг, на другом — сумка с продуктами и еще была корзинка с костюмом и одеждой. Со всем этим багажом я прыгала через горки и овраги, взбиралась на пригорки и балансировала на небольших обрывчиках, параллельно умудряясь любоваться и восхищаться окружающей природой.

Стоило ноге толкиниста ступить на территорию природной полосы, как нашу компанию вышли встречать. Комары. Целая стая. Они, словно стена, летели на нас.

— Это и есть криворожские вампиры? — уточнила я у Лени.

— Не. Это местные! — махнул рукой он.

— Ой! Я, пожалуй, домой поеду! — сразу спасовали перед атакой кровососов ребята позади.

— Прорвемся! — пообещал ведущий нас по петляющим тропам куратор.

Так как у меня очень плохо с ориентирами по лесу, то я даже не старалась запомнить дорогу. Комары усиленно пили мою кровь средь бела дня, но я уверенно волокла свою ношу.


В чем заключался смысл поездки? Согласно расписанному заранее плану, мы попадали в Венецию. В первый же день мы должны были посетить самое важное мероприятие — простится в церкви с погибшими от любви Ромео и Джульеттой. Церковь наскоро сколотили из бревен. Дали ей имя: «Аббатство Святого Петра в кущах». А вот главные действующие трупы упокаиваться отказались. Лично видела (когда готовилась к маскараду и переодевалась), как Ромео и Джульетта изрядно перебравшие вина, шли через площадь порицания. Девушка присела на землю и честно призналась возлюбленному: «Не хочу я умирать. Не сегодня! Что-то у меня голова болит…». И уползла спать в свою палатку. Похороны из сценария пришлось временно вычеркнуть.

Маскарад начался на закате. Ряженные выбрались на площадь. Плясали под песни менестрелей, пили и смеялись. Подлые кураторы, обрядившись в костюмы ангелов и демонов, отбирали игровые души. Потерявшие их мигом бежали за сгущенкой и колбасой, чтобы выкупить душу (роль) обратно. Кураторы за ночь обогатились сладостями и чипсами на месяц вперед.

Наша княжеская семья после всего этого переоделась… в черные балахоны… и побрела в темноте к озеру. По дороге мы еще и вспоминали песню «Утекай, в подворотне вас ждет маньяк…» В полной тишине нашим дурным голосам внимали цивильные люди, которые приехали с семьями на шашлыки в лес. Наверное, те, кто любопытно выглядывал из палаток, поседели при виде шести представителей смерти. Хотя косы у нас не было. Только свечи в руках.

Уезжая в лес не пугайтесь, видя нечисть среди ночи — скорее всего это реставраторы или толкинисты.

После того, как мы наплескались, пошли обратно. Из осветительных приборов у нас была только свеча. И этот слабый носитель света не помог нам с первого раза найти собственные палатки. Мы даже случайно едва не ворвались в чужие «дома». К себе попали с третей попытки и сразу почувствовали себя гостями, ведь нас радушно встречали комары… Надо было палатку закрывать днем!


На третий день у костра мы ели макароны по-флотски и размышляли чем бы заняться. Супруга князя, Маринка, повернулась к Птичке и предложила такую увеселительную программу:

— Скажи мне, дочь моя, может выдадим тебя замуж?

Птичка подавилась макаронами.

— Я тебе что-то плохое сделала?

— Давай! Мы тебе такую партию с отцом нашли! — уговаривала Маринка. — Петруччио из Капулетти!

— Соглашайся! — подбивала на брак Птичку я. — Сходим в обед к Монтекки, выпьем чаю. Потом пойдем к Капулетти и там понахлебничаем. А они в честь помолвки должны пир закатить ого-го какой!

Птичке уже надоели макароны с тушенкой на завтрак, обед и ужин, и она согласилась на выгодный брак с Капулетти, так как у жениха были залежи самого вкусного печенья.


Свадьба Птички и Петруччио совпала с венчанием Марианны Курилио и Артуро Сивильского из клана днепропетровцев. Правда у них там какие-то проблемы завязались, и свадьба плавно, я бы сказала, незаметно, переквалифицировалась в похороны. Мы стояли в самом конце во время отпевания, повторяли «Амен» за монахами и ржали с того, как трупы прибивали на себе комаров.