Ольга Егер - Рыцари ее мурлычества (СИ)

Первое, что пришло в голову — позвонить Оле и сказать: «Ты не поверишь!..» Но мы ведь не разговаривали! Тогда я позвонила Эдику. Но он был слишком занят, чтобы уделить мне время, и пообещал набрать меня позже.

— Алло? Глебушка, а приедь ко мне! — в итоге я позвонила Лысому.

Он сразу напрягся, услышав только мое молебное «Глебушка!». Через двадцать минут мы с Жорой встречали его с полным ведром воды (уже пятым, принесенным с колонки).

— Что произошло?

— Пошли, покажу.

Я провела его в квартиру, на экскурсию в кухню. Сама присела на стульчик, потому что ноги все еще не слушались.

— Да, — заключил Лысый, осматривая бардак. — Батя тебя прибьет!

— Угу, — после нервного стресса я ни на что не реагировала. Лысый присел напротив, на корточки.

— Эй, Кис, не волнуйся. Я помогу с ремонтом. Главное, что ты жива! — он потрепал меня за волосы. О том, что со мной во время пожара могло что-то случиться я вообще не подумала. А подумав, наконец, разревелась, ткнувшись лбом в плечо парня.

Папа меня не убил! Увидев «погорелый театр», он сказал:

— Все равно ремонт надо было делать!

И он начался в тот же вечер. Втроем — я, Лысый и папа — отдирали от стены сгоревшие деревянные планки, распиливали их и заменяли в некоторых местах уцелевшими кусками. Иногда папа и Лысый не могли вырвать деревяшки, и тогда папе очень хотелось сказать его коронную фразу: «Ну, какой идиот, так делает?». Потом он вспоминал, что делал он и произносил совсем иное: «Сразу видно, для себя делал!».

— Ага, хрен, отколупаешь! — соглашался Лысый.

Выбрасывая мусор, я оглянулась и увидела, как в подъезд прошли Йорик и блондинка. Причем, блондинка хорошо знакомая мне.

И подлое, неприятное ощущение ворвалось в душу.

Поднявшись по лестнице, я и не думала подслушивать, но как-то приостановилась около соседской двери. Женский смех, а затем тишина и звуки причмокивания отчетливо дали понять, что Ярослав и девушка нашего лучшего друга вовсе не разговаривают о Васе, так страстно опираясь на двери!

— Не мое дело! — приструнила себя я, вернулась домой к папе и Лысому. Глеб сразу заметил мое настроение.

— Что-то не так?

— Отлично все! — висела я на деревяшке, пока папа ее пилил.

Работа на кухне кипела, а я прислушивалась к каждому звуку в подъезде и за стеной. Когда раздался весьма громкий женский «Ох» и толчковый скрип постели, Глеб усмехнулся, типа: «Наш ловелас опять развлекается!». А я стиснула зубы, потому что знала, кто сейчас на приеме у нашего «ловеласа»!

— Давайте, работники, смотрите свой футбол, а я пока приготовлю вам ужин! — радовалась мама скорой починке кухни. Папа и Глеб очень быстро справились и вымотались. Поэтому в зале перед телевизором лежали два «выжатых лимона», которым требовалось время от времени подливать пиво в бокалы. Мне их обездвиженность была лишь на руку. Дождавшись, когда мужчины полностью погрузятся в проблемы матча и громко начнут советовать игрокам, как и куда бить, я решила осуществить шпионский набег на квартиру любимого соседа. Взяла запасной ключ и проникла в логово Ярослава.

Они уже одевались. Постельное белье на разложенном диване-кровати было смято. Света и Йорик, раскрасневшиеся и вспотевшие, уставились на меня.

— Добрый вечер!

— Киса, — испугался Йорик, застегивая пуговицу на джинсах, и хватаясь за футболку.

— Это не то, что я думаю? — опередила его я, посмотрев на часы (Вася явно сегодня шел в ночную смену на завод). — Вы готовили Васе сюрприз! Это хорошо! Потому что Вася готовит сюрприз для тебя! — я уставилась на Свету. Она раскрыла рот, понимая, о чем я.

Йорик обалдел. Догадался и сел на кровать.

— Он что? — молвил друг. Я кивнула.

— Он мне кольцо показывал!

Повисла тишина. Любовники переглянулись. Настроение от совершенного греха резко испортилось. Их ошибка не была бы такой глобальной, если бы они не узнали о подготовительном процессе к свадьбе.

— Свет, ты его любишь? — спросила и подумала, что неправильно сформулировала вопрос. — Вы его любите?

Они синхронно кивнули. В преданности другу (как бы смешно это сейчас ни звучало) Йорика я не сомневалась. А вот Света…

— Тогда что между вами?

— Кис, мы просто… — Почесал колючий подбородок Йорик, стеснительно улыбаясь. — Знаешь, такое случается: вроде бы все ничего, а промелькнула искра, и уже ничего с собой поделать не можешь. Мы сначала сидели в парке, разговаривали о Васе, а потом… поцеловались.

— Я не знаю, как так получилось. — Вставила в свою защиту Света, о которой я была лучшего мнения до сегодня.

— Это притяжение росло, росло и вот… — парень развел руками, показывая на кровать.

— В общем, я ничего не скажу Васе. Пусть ваши скелеты остаются в ваших шкафах. В моих места нет. Но Света, определись, что тебе от него надо! Одна ошибка, о которой знают трое, может стереться из памяти и истории… О ней никто не узнает. Если ты сможешь после этого смотреть ему в глаза и быть нормальной женой! Хотя я… сомневаюсь, что у вас получится что-то.

Я собралась уходить. Остановилась в коридоре, не забыв поведать Йорику:

— А в тебе, Яр, я очень разочарована!

Второй идеал друга, наглядный пример честности, пример для подражания, дал трещину. Праведники тоже имеют не один камень за душой и штук десять скелетов в укромном местечке, а сколько демонов кроется в их душе!

Лучший способ забыть о проблемах — оставить их и уехать. Мы так и поступили. Собрали вещи, заказали автобус и укатили в горы. Вот только проблемы, смотрели мне в спину. Две, стыдливо потупив взгляд, две глядели прямо в упор.

Лысый, Вася и Лева, разряжали атмосферу как могли: анекдоты, песни. Но путь до Святогорья был не близок, анекдоты иссякали, а нервы — они ведь не железные. Водитель тоже внес свою лепту в развлекательные мероприятия — добираясь до места отдыха, мы прослушали альбом Михаила Круга раз шестнадцать. Я заучила слова наизусть и тихо ненавидела шансон, придя к выводу, что если услышу хоть один трек на бис, перегрызу провода проигрывателя собственными зубами. Когда водитель потянулся к магнитофону, я щелкнула челюстями от досады, понимая, что, откусив ему руку, мы потеряем извозчика, и до места назначения придется топать ножками!

Стемнело. Сумки наши с продуктами и вещами стояли в проходах между сидениями. На них сверху улегся Фима, чтобы было удобнее общаться. Однако в то время как друзья рассказывали анекдоты, я слышала чавканье, которое стихало в перерывах между смехом.

— Фима, ты что-то жуешь? — на всякий случай спросил Вася, тоже прислушавшись.

— Нет, — отозвался он из темноты.

— Если там не будет хватать колбасы, тебе каюк! — предупредил Лысый.

И тут водитель решил пролить свет на происходящее — внезапно включил лампочку в салоне. Фима так и застыл с недоеденным куском сардельки в зубах. Впрочем, мясной деликатес мигом исчез у него во рту.

— Все! Выключайте свет, сейчас мы будем делать колбасу из него! — выкрикнул Йорик. Началась суматоха. Под дикий ржачь парни отлупили Мировое Зло по заднице.

Шутки шутками, но за ними последовали ужастики. Рассказывал их Лысый! Еще и так рассказывал, что волосы дыбом становились, а Зло перестало подтачивать наш запас продовольствий. Даже водитель заслушался и выключил Круга.

— Машина свернула на дорогу, а там как раз маньяк подоспел. Такой, дядька с топором, вроде бы шел мимо, домой, дрова рубить. Но он взял и зарубал, сначала водителя, потом всех, кто сидел в автобусе…

И повисла полная тишина. Благодарный слушатель в лице водителя из-за рассказа пропустил поворот и только в финале понял, что мы заблудились. А на дворе темно и поздно, спрашивать дорогу было не у кого. Мы вглядывались в улицы, надеясь найти хоть одного проводника. И вдруг… Мужик! Один! На дороге! Среди ночи! С топором!

Наш водитель проезжает мимо со словами: «Ну, его к черту!»

В детский лагерь мы приехали часов в десять вечера. Нас встретил знакомый Лысого и проводил в сушилку, где мы должны были жить ближайшие три дня. Кроме нас и сторожа на территории больше никого не было. Сушилка — это одна комната с большой теплой печью. Мы разложили матрасы на полу, расстелились, бросили вещи. Лысый растопил печь, и все легли спать. В основном по парам. Так как я обиделась на Йорика и Свету, не разговаривала с Олькой и Фимой, а Аллу терпеть не могла, то ходила за Глебом, как привязанная. Спать легла, естественно рядом с ним. Но он же храпел!

А еще ночью пошел дождь. Я смотрела на ветки, напоминающие жуткие ручищи, тянущиеся к окну, и мне такое мерещилось!..

Глеб с его дурацкими ужастиками!.. Я никак не могла уснуть. На дворе, как на зло, не на шутку разыгралась гроза. Сверкали молнии. Все сотрясалось от грома. А в доме все спали, как убитые. Мои глюки усилились.

После очередного видения, я не выдержала, замоталась в плед и побрела к Йорику. Друг спал. Крепко. Я замерла в нерешительности: будить его или нет. А он решил перевернуться на другой бок, и…

В общем, момент, когда он раскрыл глаза, совпал с очередной молнией. Меня парень увидел в самом благоприятном для ночных кошмаров свете. Ну, аки смерть костлявая…

— Аааа! — заорал дурным голосом Йорик, пробудив всех, кто мирно храпел в комнате.

— Где? — оглянулась я, боясь увидеть маньяка с окровавленным ножом.

— Алиска, ты что ли? — присмотрелся ко мне товарищ.

— Чего бродишь среди ночи? — злобно поинтересовался Вася, я запустила в него тапкой.

— Сопи себе в стеночку! — рявкнула я и, вернувшись к разговору с Яриком, шаркнула ножкой. — А можно я с тобой спать буду?

— Страшно? — понял друг.

— Да нет, просто…

Не успела договорить, как Лысый решил проверить мою храбрость и бросил на меня паука. Я орала громче Йорика, а потом лупила пледом парня, обещая начистить ему череп наждачкой.

— Все, Киса, успокойся, — утихомирил меня Вася, когда Лысый забился в угол и просил пощады.

Я обернулась. Йорик откинул свое одеяло, предлагая лечь рядом с ним. Я юркнула к нему под бок и, прижавшись, мирно уснула, забыв об обидах.

— Ты еще такая маленькая! — услышала обидное замечание от него.

— Зато ты взрослый, большой и теплый! — пробурчала я, перечислив все его достоинства, как телогрейки, а не парня.

Сначала я не могла согреться, а потом наоборот, мне стало очень жарко. Потому мой плед частично оказался на матрасе Левы. Я приоткрыла один глаз. В комнате все еще досматривали сны. Парень лежал меньше, чем в метре от меня, и моя рука как раз преодолевала часть этого расстояния, поскольку лежала под пледом, где-то посередине (я ночью ворочаюсь и не удивительно, если Йорик проснется, обнаружив мою ногу у себя на пузе). Я снова зажмурилась. Мне почему-то очень захотелось, чтобы Лев взял меня за руку.

Я чувствовала, как от явного сильного желания нагреваются мои пальцы, ведь рука Лёвы находилась в сантиметре от моей, на виду. Я не шевелилась. Надеялась. Ждала. Но ничего не произошло ни минутой спустя, ни двумя минутами позже. Лишь, когда прошло долгих и мучительных пять минут, и моя голова уже закипала от мысли: «Почему он так далеко?!» — Лев, как бы незаметно просунул руку ко мне под плед и положил ладошку поверх моей. Сквозь прищур, из-под ресниц посмотрела на него. Он улыбался. А мне стало так хорошо, что я решила подольше притворяться спящей. Но как такое возможно, если кроме нас в помещении присутствовало еще семь человек? И один из них был очень буйным…

— Подъём! — заорал мне в самое ухо Йорик, сбросив с пуза мою ногу ради того, чтобы ухватиться и потянуть за нее. Таким образом он стащил меня с матраса в центр комнаты. — Она твоя!

И передал Лысому. А тот поволок на улицу, надеясь приучить меня к утренней гимнастике, и принятию ледяного душа. Лысый вообще относился ко мне, как тренер к любимому чемпиону национальной сборной: верил в мои силы искренне, заставлял работать над собой и иногда намеревался поставить в угол, коленями на гречку, явно, чтобы взрастить во мне волю к победе. Я отказывалась становиться гладиатором, сбежала, как только парень набрал холодную воду и вылил ее на себя.

Взяв все принадлежности для гигиены, я пошла к рукомойникам. Олька шла за мной. Мне от этого было некомфортно — идти вот так на расстоянии, чувствовать ее укоряющий взгляд и ничего не говорить, играя в обиду.

Чистя зубы, мы поглядывали друг на друга, стараясь скорее справиться и быстрее разойтись. Потому я, сложив щетку и пасту обратно в сумочку, поторопилась уйти. Но приостановилась около полуразваленного забора. Встала беззастенчиво таращась на целующихся Леву и Аллу. Они, конечно, нашли где зажиматься — за общим туалетом. Его руки скользили под ее футболкой сначала спереди, потом сзади.