Кэндис Коул - Рыцарское слово

Между тем Гандольф заявил о своих правах на Эйншем. Тогда у него была другая жена, которая не задержалась на этом свете – не выдержала, должно быть, побоев и издевательств. У него и дети были, но они тоже один за другим умерли, и Гандольф женился на вашей матери. Тогда я не мог вернуть себе Эйншем, и мне оставалось лишь благословлять Господа, что я остался в живых. Короче говоря, я оставил на время это дело.

Вернувшись в Англию, я женился на хорошей женщине, которая родила мне сына, и мы жили душа в душу. Однако я ни на минуту не забывал о Гандольфе и о наследстве Ранульфа. И копил деньги, чтобы в один прекрасный день вернуть себе Эйншем. Когда у меня набралось достаточно средств, чтобы навербовать солдат, я вернулся в эти края и взял Эйншем штурмом. Я не чувствовал за собой никакой вины, поскольку знал, что Эйншем изначально предназначался мне.

Озрик продолжал сверлить Люсьена взглядом. Люсьен тоже смотрел ему прямо в глаза. Это был своего рода поединок: и Озрик, и Люсьен обладали сильной волей, и ни тот ни другой не хотел отводить взгляда.

Адриенна, сжав кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу, с напряжением следила за этой молчаливой дуэлью. И не она одна – весь зал, затаив дыхание, наблюдал за двумя претендентами на Эйншем, которые нисколько не сомневались в справедливости своих притязаний. Время словно остановилось. Казалось, этот поединок будет продолжаться вечно.

– Ну вот, Люсьен. Теперь ты знаешь всю правду. Всю, как она есть.

Звук ее голоса привлек внимание собравшихся да заигравших в гляделки Люсьена и Очрика. Адриенна, стараясь скрыть охватившее ее волнение, продолжала:

– Скажи своим людям, чтобы они вложили мечи в ножны и выпустили из-под стражи гарнизон замка. Ты не имеешь на Эйншем никаких прав и сам об этом знаешь. Брось это дело и уходи с миром. Бери пример с Озрика – отказавшись призвать своих солдат к оружию, он поступил мудро.

– Уйти с миром?! – вскричал Люсьен, и звук его голоса прокатился эхом под сводами зала. Адриенна подумала, что он сейчас вспрыгнет на помост, схватит ее за волосы и вышвырнет вон, как тряпичную куклу. Но ничего подобного не произошло. К немалому удивлению Адриенны, Люсьен расхохотался и покачал головой. – Прикуси язычок, миледи, не то люди подумают, что ты рехнулась. Никого выпускать я не собираюсь и уходить не намерен. Эйншем – мой.

– Нет, не твой!

– Мой! Что бы там ни говорил этот старый сочинитель сказок. Прав он или нет, уже не имеет значения. Твой опекун – мой заклятый враг, которого мне удалось наконец одолеть. Теперь лорд Эйншем – я, и тебе придется с этим примириться.

– Но у тебя нет на Эйншем никаких прав!

– Наоборот, все права на моей стороне. Я захватил замок и принудил гарнизон сдаться. Скажи спасибо, что все обошлось без кровопролития, чего не скажешь об Озрике. При штурме он убил не только Гандольфа, но и множество ни в чем не повинных людей.

Адриенна глубоко вздохнула, на дрожащих ногах поднялась с места и, прикусив губу, посмотрела на Люсьена в упор. Теперь этот человек казался ей еще более чужим и далеким от нее, чем в тот день, когда они впервые встретились на ярмарке в Фортенголле.

– Что ж, оставайся в Эйншеме, милорд, если тебе так уж этого хочется. Оставайся, но помни: в один прекрасный день мы вернемся и отберем у тебя замок. Если дедушка умрет, твоим заклятым врагом стану я. Если же умру я, твоими врагами станут мои дети. Так что жди нас и почаще оглядывайся, не то получишь удар ножом в спину!

Сказав это, Адриенна едва не умерла от страха. Подобного она не испытывала ни разу в жизни – даже в тот роковой миг, когда на нее с Шарлоттой напали разбойники. Ее взгляд был прикован к рукам Люсьена: она не сомневалась, что он сейчас выхватит из ножен кинжал и перережет ей горло. Самопровозглашенный лорд Эйншем ни в ком не нуждался – а уж в ней и подавно. Он получил замок, и теперь ему ничего больше не надо.

Адриенна ушам своим не поверила, услышав раздавшийся в зале смешок. Вслед за черноволосым братом Люсьена, которого она сразу невзлюбила, стали смеяться и другие, те, что пришли с братьями. Под конец не выдержал и сам Люсьен. Запрокинув голову, он разразился оглушительным хохотом.

– Не понимаю, в чем причина вашего дурацкого смеха? – спросила Адриенна, переводя взгляд с одного воина на другого.

– В тебе, моя дорогая женушка. Знала бы ты, как уморительно сейчас выглядишь, посмеялась бы вместе с нами.

– Не смей называть меня женушкой! – крикнула Адриенна. – Я тебе не нужна, а раз так, то и ты мне не нужен. Колечко, которое ты надел мне на палец сегодня утром, не так уж трудно снять и выбросить!

– Неужели? – Люсьен подошел к Адриенне, заглянул ей в глаза и спросил: – И вес, что было между нами, тоже нетрудно выбросить?

У Адриенны от гнева вспыхнули щеки.

– Это самое «все», на которое ты намекаешь, происходило между нами в основном до венчания и ничего для меня не значит.

– А как же будущий ребенок? Он тоже ничего для тебя не значит?

– Никакого ребенка у меня не будет!

– Не будет? Ты уверена?

Улыбка на губах Люсьена становилась все шире. Он приподнял ее лицо и привлек ее к себе. Адриенне оставалось лишь удивляться, что она не оказывает ему никакого сопротивления.

– А если ты ошибаешься и ребенок все-таки родится? Он должен иметь не только мать, но и отца. Так что хочешь ты того или нет, наши отношения не так-то легко порвать.

– Повторяю: ребенка не будет! – продолжала настаивать на своем Адриенна, вырываясь из объятий мужа. На этот раз она проявила настойчивость, и Люсьену ничего не оставалось, как отпустить ее.

– Не важно. – Люсьен сел на край стола. – Ты останешься моей законной женой, поскольку ты мне нужна, вопреки твоему утверждению. Я тебе так скажу: тот факт, что мы сочетались законным браком, еще больше укрепляет мое положение хозяина Эйншема. Наш брачный договор в этом смысле гораздо важнее любой армии. Ведь ты законная наследница Озрика, а он дал за тобой в приданое замок Эйншем и все его угодья. Таким образом, Эйншем в любом случае переходит ко мне, а после моей смерти – к моим детям… Остается нерешенным один вопрос. – Улыбка сбежала с губ Люсьена, а взгляд стал жестким. – Когда именно я стану хозяином Эйншема – при жизни твоего опекуна или после его смерти?

Адриенна округлила глаза и перевела полный ужаса взгляд на Озрика. Победа Люсьена сделала его излишне самоуверенным, а опекуна повергла в глубокое уныние. В то же время Адриенну не оставляла мысль, что не только ее собственная судьба, но и судьба Озрика зависит от нее, а вовсе не от Люсьена. Но чтобы эта мысль стала реальностью, действовать надо очень умно и осторожно.

– Отпусти Озрика, – едва слышно произнесла Адриенна. – Тогда я останусь твоей законной женой.

– Мудро. – Люсьен снова расплылся в улыбке.

– Но ты должен дать мне рыцарское слово, что не причинишь Озрику зла.

Люсьен нахмурился и с подозрением посмотрел на Адриенну. Но в следующую секунду его лицо обрело прежнее выражение, и он, пожав плечами, сказал:

– Ладно, даю тебе рыцарское слово.

– А еще обещай мне, что не выгонишь его и он будет жить в замке вместе с нами.

– Адди… прости, Адриенна, ты требуешь от меня слишком многого. Ведь Озрик – мой враг.

– Враг, которого ты победил. Так будь великодушен. – Люсьен прерывисто вздохнул, и щека его дернулась.

– Хорошо, я не причиню ему вреда, и он будет жить в Эйншеме до конца дней своих. Теперь ты довольна?

– Громче!

– Что ты сказала? – озадаченно спросил Люсьен.

– Я попросила тебя говорить громче. Хочу, чтобы твои слова услышали все собравшиеся здесь. Чтобы знали, как ты великодушен.

Люсьен перевел дух, повернулся лицом к залу и громко произнес:

– Я, Люсьен из Эйншема, даю рыцарское слово в том, что не причиню лорду Озрику вреда и позволю ему, если он того пожелает, жить в Эйншеме до скончания его дней.

– Люсьен, тебе не следовало бы давать подобных клятв, – сказал Питер.

Люсьен беспечно махнул рукой.

– Это не имеет значения, братец.

Когда Люсьен снова повернулся к Адриенне, на губах у нее появилась загадочная улыбка.

– Ну а теперь я произнесу клятву. Слушай меня, мой муж! Я никуда не уеду из Эйншема и буду тебе верной женой перед Богом и людьми, но в постель с тобой больше не лягу. Если после сегодняшней нашей близости у нас с тобой не появится ребенок, имей в виду, что законного наследника у тебя никогда не будет и ты не сможешь передать своему старшему сыну ни присвоенного тобой титула, ни замка Эйншем с его угодьями.

Адриенне оставалось лишь удивляться, как у нее хватило смелости такое сказать. Зато теперь она была уверена, что одержала над Люсьеном и пришедшими с ним людьми нравственную победу и хоть в малой степени отомстила за себя и своего опекуна.

Адриенна знала, что никогда не забудет выражения гнева и отчаяния на лице супруга после того, как он услышал данную ею клятву. С мыслью о том, что счастье ее навеки разрушено, Адриенна спустилась с помоста и направилась к лестнице, которая вела в жилые покои.

– Счастливые браки – большая редкость, – заявил братьям Рейвен. – Вот почему я никогда не стремился связать себя узами Гименея с какой-нибудь прелестницей.

Сидевший во главе господского стола Люсьен мельком глянул на Рейвена, но никак не отреагировал на его слова.

Была глубокая ночь. Расположившись в большом зале, братья жевали холодное мясо, запивая его терпким красным вином, и обменивались репликами. Что и говорить, отдых они заслужили. За день было сделано немало. Прежде всего им удалось осуществить свой план и отобрать у Озрика замок Эйншем с деревушкой Эвендейл и прилегающими к ней земельными угодьями. Теперь на стенах вместо воинов старого лорда стояли люди Люсьена. Кое-кто из воинов Озрика уже выразил готовность служить новому хозяину замка. Все остальные, включая сэра Хьюберта, которого Люсьен считал одним из самых преданных сторонников Озрика, были в казармах под надежной охраной.

Адриенна тоже находилась под стражей. Полагая, что ей не составит труда одурачить молодого рыцаря, Люсьен приставил к ней в качестве охранника Кристиана.

– И как же ты собираешься с ней поступить?

– Что ты сказал?

Люсьен поднял глаза на сидевшего напротив Питера.

– Я говорю о леди Адриенне, которая заперта в покоях наверху. Что ты собираешься с ней делать?

– Ничего.

– Ничего? – удивился Рейвен и, с минуту подумав, добавил: – Ага, понимаю. Заморишь ее голодом, потом отрубишь голову Озрику и таким образом покончишь с обоими. Верно я говорю?

– Заткнись!

Рейвен еще больше удивился.

– Что же тогда?

Люсьен промолчал. Откинувшись на стуле, он отодвинулся от стола, скрестив ноги, положил их на столешницу и уставился на плескавшееся в кубке вино.

Всю вторую половину дня он занимался неотложными делами, но ни на минуту не мог забыть Адриенну. Стоило ему вспомнить, как болезненно скривилось ее лицо в ту минуту, когда он открыл свое имя и объявил о захвате замка, как у него перехватывало дыхание. В то же время он не мог не восхищаться ее смелостью. Как грозно прозвучал ее голос, когда она велела Рейвену замолчать. Подумав об этом, он ухмыльнулся и покачал головой.

Впрочем, когда он вспомнил о клятве, которую произнес по ее настоянию, настроение у него испортилось еще больше, а кровь закипела. Она не только заставила его оставить в покое Озрика, но и бессовестно его обманула, отказавшись исполнять свои супружеские обязанности. Ведьма – вот она кто! Поэтому и смогла с такой легкостью обвести его вокруг пальца.

Люсьен спустил ноги и поднялся.

– Ты куда? – спросил Питер.

– Хочу кое-что объяснить своей женушке. – После ухода Люсьена Питер обратился к Рейвену:

– Боюсь, ничего у него не получится. Она и слушать его не станет.

– Сучка она, вот и все, – проворчал Рейвен.

– Да брось ты. Нормальная баба, просто у нее такой же необузданный характер, как у тебя. Поэтому ты ее и не выносишь.

– Как у меня? Ничего подобного!

– Такой же – не отрицай. Ты вечно с кем-нибудь споришь. Поверь, когда все утрясется, эта женщина отлично впишется в нашу семью. Мать будет от нее без ума.

– Мать? – по обыкновению переспросил Рейвен. – Неужели Люсьен повезет эту фурию в Фортенголл познакомить с матерью и лордом Йеном? Я бы на его месте приковал ее цепью к постели.

Питер задумчиво посмотрел на брата.

– Ты ничего не понимаешь в женщинах, Рейвен. Смотришь только на их ноги, талию и грудь, а заглянуть им в душу даже не пытаешься. Все кончится тем, что тебя окрутит какая-нибудь прожженная девица, у которой хватит ума заявить во всеуслышание, что она от тебя забеременела.

– Выходит, ты предпочитаешь изучать женщин, а не спать с ними? Тем хуже для тебя. Когда научишься читать их мысли, тебе не захочется жениться, – огрызнулся Рейвен и, помолчав, добавил: – Впрочем, ты прав: чтобы потом не раскаиваться, будущую жену надо основательно изучить. Возможно, в один прекрасный день я все-таки займусь поисками невесты, но прежде мне надо выяснить, удастся ли Люсьену поладить со своей женушкой. Лицо у нее как у ангела, а язык словно у сатаны. Недаром говорят, что дураки учатся на собственных ошибках, а умные – на чужих.