— Понятно, — сказал Уилл, подходя к кровати, в то время как Эверилл направилась к двери.

— Я пойду посмотрю, куда делась эта горничная, которой я велела принести для него воды, и еще велю ей принести немного бульона, — сказала она, покидая комнату.

Уилл подошел и навис надлежащим Кейдом.

— Ты ужасно выглядишь, дружище.

Когда Кейд, услышав эти слова, с отвращением фыркнул, Уилл рассмеялся и уселся на то место, где раньше сидела его сестра.

— Хорошо, что ты наконец-то смог открыть глаза. Я боялся, что ты никогда больше этого не сможешь сделать.

— Что?… — начал Кейд, но замолчал, когда Уилл схватил его за руку.

— Побереги свой голос. Я расскажу тебе, что произошло, а вопросы ты сможешь задать потом.

Когда Кейд снова расслабился на кровати, Уилл спросил:

— Ты помнишь, как мы плыли на корабле?

Кейд нахмурился, пытаясь понять, о чем идет речь. Уилл, очевидно, это заметил, потому что в голосе его, когда он заговорил, прозвучала озабоченность.

— Ты ведь помнишь, что нас взяли в плен люди Бэбара и три года держали в заточении?

Кейд кивнул. Это время он забудет не скоро. Почти три года его жизни были потеряны в этой тюрьме. То были ровно тысяча семьдесят два дня ада. Кейд вел им счет по ночам, сидя в темной камере и разговаривая со своими товарищами по заточению — со своим родичем Йеном и Уиллом Мортанем. Уилл был англичанином, которого Кейд почти не знал до того, как они попали в плен к неверным во время Крестового похода, но теперь он считал Уилла одним из самых близких и преданных друзей. Их дружба — вот единственная стоящая вещь, которую принесло им пережитое.

— А наш побег? — спросил Уилл. — Это ты помнишь?

Кейд снова кивнул. После трех лет тяжелого труда, когда пот разъедал открытые раны на спине — их тюремщики любили пускать в ход кнут, — Кейд понял, что ему суждено умереть в этой чужой стране. Он видел достаточно людей, которые так кончали. Каждые два дня падал очередной узник, жертва голода и жажды, доработавшийся до смерти; его утаскивали прочь и бросали в открытый ров, где лежали и гнили другие.

Кейд был уверен, что он тоже закончит свои дни в этой общей могиле. Но когда заболел его родич Йен, Кейд понял, что с него хватит. Он терял одного за другим товарищей, попадавших в вонючий ров; однако Йену он не даст уйти, решил Кейд. Йен был ему как брат, они вместе росли, и Кейд решил сделать все возможное, чтобы спасти его… или погибнуть, спасая. План был простой и отчаянный. Ночью, когда они возвращались в свою камеру, он велел Йену притвориться мертвым, что было нетрудно, поскольку от болезни тот был бледен, как труп. Потом Кейд позвал стражника.

Пришли двое, оба темнокожие и сильные, с мечами наголо. Они даже не осмотрели Йена — только бросили на него взгляд через прутья решетки, прежде чем открыть дверь и приказать Кейду и Уиллу унести труп. Кейд взялся за ноги Йена, Уилл — за руки, и они вынесли его из камеры, но когда проходили мимо сторожей, Кейд набросился на ближайшего к нему тюремщика.

Удивительно было, что Кейд с ним справился. Ему удалось завладеть мечом тюремщика и ключами, ключи он бросил Уиллу, чтобы тот выпустил остальных. Потом он боролся с уже безоружным стражником и его вооруженным напарником, пока остальные не вышли на свободу и не пришли ему на помощь. Ему все еще с трудом верилось, что он выбрался из этой схватки невредимым. Но это было так, и все пленники бежали тоже невредимыми.

— А монастырь в Тунисе? — поторопил его Уилл. — Ты помнишь три месяца, которые мы провели там, пока Йен оправлялся от своей болезни, я залечивал свою рану от меча и все мы поправлялись, набирали вес и восстанавливали силы?

Кейд скривился. Да, они выбрались из тюрьмы невредимыми, однако потом им не повезло. Они пытались украсть лошадей, чтобы бежать, когда Уилла ранил стражник, заставший их врасплох. Пока они управлялись со стражником, Уилл пытался держаться храбро и стойко. Зажимая рану в боку, он попросил товарищей бежать без него, но Кейд не послушался и потратил время на то, чтобы перевязать его рану как можно лучше. Рана была плохая, и Кейд испугался, что жестокость Бэбара отнимет у него еще одного друга.

Они обрели безопасность в тунисском монастыре, там монахи ухаживали за Йеном и Уиллом. Йен выздоровел через пару дней, но для выздоровления Уилла понадобилось две недели. Когда он встал и начал ходить, они провели еще два с половиной месяца, восстанавливая силы и работая, чтобы заработать денег на еду, одежду и лошадей, необходимых для долгого путешествия до дома. Понадобилось более двух месяцев, прежде чем они оказались на севере, во Франции. Кейд вспомнил, что там они наняли корабль и перебрались через пролив в Англию.

— Но ты не помнишь, как мы плыли на корабле из Франции в Англию? — спросил Уилл, напоминая Кейду о его недавнем смущении.

— Помню, — выговорил тот, морщась и с трудом выдавливая из горла слова.

Нанятый ими корабль казался крепким, погода в день отплытия была прекрасной, однако на середине пути налетел шторм, и они оказались среди волн выше корабля. Кейд не был трусом, но даже он дрогнул перед мощными стенами воды, швырявшими корабль туда-сюда. Когда они наконец-то увидели впереди берег, он подумал, что не единственный, кто вздохнул с облегчением, и решил, что плавание почти закончено. И все же мать-природа еще не закончила с ними, и когда капитан попытался войти в гавань, корабль подхватила волна и швырнула на скалы. У Кейда осталось смутное воспоминание о кричащих людях и испуганном ржании лошадей, а потом — о слепящей боли в голове.

— Как остальные? — спросил он, вызвав еще более сильную боль в гортани.

— Перестань разговаривать, — сердито сказал Уилл. — Мы потеряли Гордона и Парлана.

Услышав об этой потере, Кейд закрыл глаза. Еще двоих нужно прибавить к тем остальным, кого они потеряли в безумном походе короля Эдуарда. Из тридцати воинов, с которыми он попал в плен, остались только Домнелл, Йен и Ангус. И Уилл, добавил он. Эдуард приказал этому англичанину отправиться вместе с ними в ночную разведку, чтобы выяснить местонахождение людей Бэбара. Этот приказ обошелся англичанину в три с лишним года жизни, и в то время как Кейд сожалел об участи друга, он был благодарен своей судьбе. Их дружба помогла ему уцелеть во время испытаний.

— Но Йен, Ангус и Домнелл направились к берегу, — твердо продолжал Уилл. — А я вытащил на берег твою жалкую шкуру, после того как обнаружил тебя плавающим в воде вниз лицом. С лошадьми было лучше, — сухо добавил он. — Мы потеряли только одну, и нам удалось собрать остальных, когда они доплыли до берега.

Кейд усмехнулся. Он предпочел бы потерять всех лошадей, чем одного-единственного человека.

— Я посадил тебя на свою кобылу, и мы поехали прямо в Мортань. Ты пролежал без сознания больше двух недель, и…

— Больше двух недель?… — удивился Кейд.

— Да, больше двух недель, — Уилл покачал головой. — Я не понимаю почему. У тебя была шишка на голове, но ведь это даже не открытая рана. Но вот Эверилл говорит, что раны головы всегда такие. Маленькая шишка может убить одного, а другой выживет, даже если ему раскроят череп. — Он пожал плечами. — Кому и знать, как не ей. Эверилл училась лечить у нашей матери и с детства помогала ходить за больными и ранеными. Она заботилась о тебе все эти две недели, вливая тебе в рот бульон по несколько раз в день, чтобы ты не умер с голоду. И еще разговаривала с тобой без умолку. Эверилл уверяла, что так твоя душа останется привязанной к телу, а иначе ты уйдешь бродить в небесах и не вернешься. — Уилл усмехнулся и добавил: — Должно быть, в ушах у тебя звенит от ее бесконечной болтовни. Ты, возможно, пришел в себя ради того, чтобы заставить ее замолчать.

Услышав эти слова, Кейд покачал головой. Он ничего не помнил с тех пор, как разбился их корабль. Но все же он, должно быть, слышал ее слова какой-то частью своего сознания, потому что заметил, что ему не хватает ее нежного голоса. И, словно в ответ на его мысли, услышал, как дверь отворилась и раздались женские шаги.

— Вот и мы.

Веселый голос сопровождался порывом резкого цветочного запаха, который Кейд уже заметил раньше, и появилась Эверилл. С ее приходом в комнате словно стало светлее; казалось, что от ее бодрой помощи почти отступили горькие воспоминания, крутившиеся у него в голове. Отогнав окончательно эти воспоминания, Кейд смотрел на ее темную маленькую фигурку, Эверилл торопливо шла вперед, ведя за собой по меньшей мере двух горничных, а может быть, и трех. Все они несли какие-то предметы, которые он не мог рассмотреть. Кейд напрягался от стараний видеть лучше, но очертания женщин оставались смутными пятнами и не желали становиться более четкими.

Кейд был в отчаянии. Он поднял руки, чтобы попробовать протереть глаза. Глазам что-то мешало, как будто в них насыпали песка, хотя он и подумал, что глаза у него просто высохли, как и все его тело. Голова казалась набитой ватой, во рту была такая сухость, что он не мог даже выдавить из себя слюну, чтобы смочить гортань, а кожа была такой сухой и плотно натянутой, точно над ней поработал дубильщик. Впрочем, в данный момент больше всего его тревожили глаза. Зато руками он мог шевелить.

Слегка вздохнув, Кейд прекратил попытки потереть глаза — он никогда еще не чувствовал такую слабость и беспомощность, и это ему совершенно не нравилось.

— Ну-ка, Уилл, помоги мне приподнять его и напоить, — велела Эверилл.

Кейд скривился, когда англичанин просунул руку ему за спину, поднял и устроил в полусидящем положении. Он понимал, что сам не смог бы этого сделать, поэтому не стал возражать, а только ждал, и вот Эверилл наклонилась и прижала чашу с питьем к его губам. Напиток, сладкий и холодный, лучший Из всех медовых напитков, который ему когда-либо приходилось отведать, полился ему в рот. Кейд мог бы залпом проглотить содержимое чаши, но Эверилл позволила ему только немного отхлебнуть, потом подождала, когда он проглотит, и снова поднесла чашу к губам.

— Еще, — нетерпеливо выдохнул он, когда она сделала это в третий раз.

— Нет. Вы почти ничего не ели и не пили в течение двух недель. Лучше будет пить понемножку.

Подавив нетерпение, Кейд смирился с ее медленным и разумным подходом к делу.

— Как ваш желудок? — спросила Эверилл, отставив в сторону чашу.

Кейд поморщился вместо ответа, и Уилл помог ему снова лечь.

— Тогда, я думаю, мы подождем с бульоном, — решила она. — Вы сможете бодрствовать достаточно долго, чтобы Мэбс помогла вам помыться? Или вы хотите сейчас уснуть?

Кейд открыл рот, желая уверить Эверилл, что он вовсе не устал. В конце концов, он только что проснулся, однако слова заглушил внезапный зевок, и, вместо того чтобы что-то сказать, он усмехнулся.

— Тогда, наверное, помоетесь завтра, — ласково проговорила Эверилл, как если бы он что-то сказал.

Кейд сонно заморгал, а она подоткнула вокруг него простыню и меховое одеяло.

— Спите. Утром вы будете чувствовать себя лучше.

— Неужели он уже устал? — спросил Уилл, когда Кейд закрыл глаза. — Он ведь только что проснулся.

— В следующий раз он, наверное, будет бодрствовать подольше, однако некоторое время он будет быстро уставать. Удивительно, что он бодрствовал столько времени, что смог выпить весь мед.

Голос у Эверилл был мягкий и успокаивающий, он убаюкивал Кейда, погружал в дремоту. Спать по-настоящему ему не хотелось, но его мозг и тело, кажется, были другого мнения, и тихое бормотание голосов не помешало ему уснуть.

Глава 2

Эверилл проснулась с улыбкой на лице; ее разбудил солнечный свет, льющийся в комнату. Поначалу она не поняла, почему она так счастлива. У нее было мало поводов улыбаться с тех пор, как отец вбил себе в голову, что ее непременно нужно выдать замуж. И в последнее время она по большей части просыпалась, чувствуя только мрачное смирение перед предстоящим днем, который, как она ожидала, будет отравлен ядом нового отказа, когда очередной предполагаемый жених, презрительно задрав нос при виде ее, ускачет прочь искать более привлекательные пастбища. Но Эверилл не могла не признаться, что пока искателей было не очень-то много. Их было всего трое, а казалось, что их было не меньше тридцати, потому что их поведение болезненно ранило ее. И поскольку она никогда не знала, когда появится новый, по большей части просыпалась в страхе, что это произойдет сегодня.

Но в это утро Эверилл не испытывала своего обычного страха. Ее переполняла радость и хорошее настроение, когда она смотрела на пылинки, пляшущие в луче света, проникающего сквозь раскрытые ставни. Она немного поразмыслила об этом, удивляясь, что такое ей привиделось во сне, отчего она проснулась такой счастливой, однако потом вспомнила, что вчера вечером Кейд пришел в себя.