Айрис Джоансен - Рыжеволосая танцовщица

Утром же она внезапно проснулась и резко села на кровати. Сабрина чувствовала себя, словно во сне за ней кто-то гнался, сердце ее отчаянно колотилось, и она никак не могла понять, чем вызвано это тревожное чувство.

– Алекс, ты… – начала было она, но осеклась. Алекса рядом не было.

Подушка еще хранила очертания его головы, одеяло было небрежно отброшено.

Сердце Сабрины вдруг сжалось от безотчетного страха.

«Он, должно быть, просто в ванной. И чего я так перепугалась?»

Но дверь ванной по-прежнему была открыта так же, как Алекс оставил ее вчера, когда он на руках отнес Сабрину из этой действительно королевской ванны в не менее роскошную постель.

«А что, если… если он бросил меня? – вдруг кольнула мысль Сабрину. – Нет, не может быть! Да и почему бы? После того, что было вчера…»

«Четыре попытки похищения, – вдруг вспомнились ей слова Донахью. – И три покушения».

Сабрина вскочила с кровати и заметалась по комнате. Накинув первое, что подвернулось ей под руку, – белый махровый халат Алекса, – она сбежала вниз, непослушными руками пытаясь завязать пояс.

«Три покушения! – стучало у нее в мозгу. – Господи Боже мой! Да не сошла ли я с ума? Он, должно быть, внизу, живой и здоровый, и все хорошо… Дай Бог, чтобы это действительно оказалось так!»

Сбежав босиком вниз по лестнице, Сабрина обнаружила, что в холле горит свет.

В этот момент раздались шаги, и Сабрина облегченно вздохнула. Алекс! Ну конечно же, он здесь, и с ним все в порядке. Не глупо ли было предположить, что он мог вдруг покинуть ее, ничего не сказав?

– Алекс, почему ты меня не разбудил? Знаешь, как я перепуга… – Сабрина вдруг замолчала.

Перед ней стоял Клэнси Донахью, лицо его было бледным и озабоченным.

У Сабрины замерло сердце.

– Клэнси? Что случилось? Где Алекс?

– В настоящий момент я ищу, чего бы выпить, – невозмутимо ответил Донахью. – Пойдемте, я думаю, вам тоже не помешает выпить. – Затем, заметив перепуганное лицо Сабрины, он поспешил ее уверить:

– Не беспокойтесь, с Алексом все в порядке. Простите, что я вас напугал. Я не хотел.

– Напугали вы меня здорово, – нетерпеливо перебила его Сабрина. – Сначала вы мне рассказываете о всех этих покушениях. Потом Алекс исчезает, а вы говорите, что мне стоит чего-нибудь выпить! Что я должна подумать, скажите на милость?

– Простите, я не хотел, – повторил Донахью. – Надо было мне сообщить это вам как-нибудь по-другому. Но дипломатия никогда не была моей сильной стороной.

– Клэнси, да говорите же, где Алекс? – потеряла терпение Сабрина.

– На пути в Седихан.

– В Седихан?

Клэнси поспешил взять Сабрину под руку, отвести в гостиную и усадить на мягкую желтую кушетку. На столе стоял бокал с бренди, который Донахью, очевидно, только что налил себе. Он протянул его Сабрине.

– Возьмите, выпейте. Да не стройте вы никаких предположений! Поймите, если он вдруг уехал, значит, действительно это было необходимо.

– Прямо ночью? – Сабрина поставила бокал обратно на стол, даже не пригубив. – И не сказав ничего мне?

– Сказать вам об этом он поручил мне, – мрачно откликнулся Донахью. – Простите, может быть, я действительно делаю это бездарно. Не понимаю, почему он сам этого не сделал. Наверно, потому, что пожалел вас, не хотел будить. Однако не успел его вертолет взлететь, как вы проснулись и теперь задаете мне вопросы.

– А зачем ему понадобилось лететь в Седихан?

– Из-за Карима. Врачи сообщили, что у старика был сильный сердечный приступ, и они решили на всякий случай послать за Алексом. – Донахью взял бокал, от которого отказалась Сабрина, и отпил глоток. – Я получил радиограмму пару часов назад, когда был на яхте.

– Понятно, – медленно произнесла Сабрина. – Я думаю, Алекс очень любит своего деда?

Донахью кивнул.

– Они настолько близки, насколько могут быть близки две сильные личности. И тем не менее считают, что для них удобнее большую часть времени жить порознь, на разных концах земли. – Он скривил губы. – Да не беспокойтесь! Карим – крепкий орешек. Я не удивлюсь, если он проживет лет сто.

– А почему вы не поехали с ним? – Сабрина с упреком посмотрела на Донахью. – Вы же сами говорили, что враги Алекса его подстерегают всегда и везде, и вдруг отпускаете его совсем одного!

– Он вовсе не один. А когда сойдет с самолета, половина всей службы безопасности Седихана будет в его распоряжении.

– Все равно я считаю, что вы должны были…

– Да я сам так считаю, черт побери! – Донахью резко поставил свой бокал на стол. – Думаете, мне легко было отпускать его одного? До сих пор он еще никогда не отказывался от моей помощи в трудную минуту. – Он посмотрел на Сабрину. – До сегодняшнего дня. На этот раз он приказал мне остаться здесь и позаботиться о вас.

Сабрина удивленно раскрыла рот.

– Обо мне? Но почему? Мне ничто не угрожает. Если уж и нужно о ком-то позаботиться, так это об Алексе!

– Я пытался сказать ему это, – покачал головой Донахью. – Он не стал и слушать. Сказал, что не позволит вам остаться одной на острове без всякой охраны. Так что, хотите вы или нет, мне придется быть вашим телохранителем, пока Алекс не вернется.

– А когда он вернется?

Донахью пожал плечами.

– Это зависит от того, как себя будет чувствовать Карим. Думаю, через неделю-другую.

– Но я не могу оставаться здесь две недели! Я обещала Брэдфордам, что вернусь на ферму в понедельник.

– Позвоните им, скажите, что вам пришлось задержаться. Алекс приказал мне никуда вас не отпускать, пока не вернется.

– Что значит приказал? – вспыхнула Сабрина. – Мы не в армии. Вы не имеете права держать меня здесь против моей воли, Клэнси!

– Сабрина, Алексу было не до церемоний, – перебил ее Донахью. – Поймите, его дед, может быть, умирает!

Немного успокоившись, Сабрина поняла, что Донахью прав. Она действительно не должна была упрекать Алекса за то, что он уехал, не попрощавшись. Нельзя быть столь эгоистичной, если она хочет, чтобы их союз был долгим. Но все это не отменяло ее ответственности за Дэвида.

– Я все понимаю, – кивнула она. – Но я дала слово, Клэнси. – Сабрина поднялась, запахнув халат. – Я пойду наверх и оденусь. Пожалуйста, отвезите меня в Хьюстон.

– Алекс мне голову оторвет, если я это сделаю, – мрачно произнес Донахью. Помолчав с минуту, он добавил:

– Может, это и не мое дело, но позвольте мне все-таки сказать, что я думаю. Не торопитесь возвращаться к этому вашему ковбою из-за того, что Алекс уехал, не попрощавшись. Он не хочет вас терять.

– Не беспокойтесь, он меня не потеряет, – тихо сказала Сабрина. – И если он хорошо подумает, то все поймет.

– Вряд ли, если вы вернетесь к этому ковбою. Алекс ревнив как черт. – Донахью нахмурился. – Не делайте этого, детка. Алекс вас любит, будьте уверены. Он взял бы вас с собой в Седихан, если бы не знал наверняка, что здесь для вас безопаснее. Мне пришлось идти в вашу спальню, чтобы разбудить Алекса… – Донахью смущенно отвернулся.

Сабрина покраснела.

– Не надо краснеть. Здесь нечего стыдиться. Вы были так красивы вместе… А видели бы вы, какое у Алекса было лицо, когда он смотрел на вас, спящую! Надеюсь, вы Алексу не расскажете то, что я вам открыл. Вы оба словно светились изнутри!.. Ей-Богу, это было красиво.

– Разумеется, я не скажу ему, – пообещала Сабрина. – Но поймите, дольше я не могу здесь оставаться. – Она ободряюще улыбнулась ему. – Не беспокойтесь, все будет в порядке. Я думаю, у нас с Алексом больше не будет никаких конфликтов. Мы уже прошли эту стадию.

Он скептически посмотрел на нее.

– Вы – может быть. А насчет Алекса я не уверен. Чувствую, что мне все равно не удастся заставить вас переменить решение и остаться.

Она покачала головой.

– Поймите, я должна уехать. – В ее глазах вдруг сверкнул лукавый огонек. – К тому же на ранчо я уж точно буду в безопасности. А вы лучше поезжайте к Алексу в Седихан. Так будет спокойней и мне.

– Пожалуй, вы правы. – Лицо Донахью просветлело. – Правда, Алекс будет взбешен, когда узнает, что я оставил вас и позволил вам вернуться к вашему ковбою. Что я ему скажу, а?

– Передайте ему от меня вот что, – сказала Сабрина. – Я буду ждать его с нетерпением.

– И все? – удивился Донахью.

Сабрина уже выходила из комнаты, но обернулась на пороге. Она улыбнулась.

– Пожалуй, еще кое-что… Еще три слова. Любовь. Нежность. Навсегда.

Она повернулась и вышла из комнаты.

– Сабрина, почему ты сегодня утром отказалась подойти к телефону, когда позвонил этот мужчина? – спросил Дэвид, хмуря лоб. – Папа говорит, что он обрывал телефон весь день!

Сабрина подняла глаза и улыбнулась ему.

– Алекс? Я просто решила, что так будет проще. Ты считаешь, это невежливо? Дэвид покачал головой.

– Я думаю, если ты так поступила, значит, у тебя есть на то причины. Меня просто удивило, что ты отказалась с ним разговаривать, а потом вдруг сказала папе, что ждешь его сегодня вечером. Он тебе не нравится?

– Я его очень люблю, Дэвид, – тихо произнесла Сабрина. – Я надеюсь, тебе он тоже понравится. Просто я решила обо всем поговорить при встрече.

– Я думаю, ты действительно его любишь, если согласилась пожить с ним несколько дней на острове. – Дэвид поднялся и вытер руки, перепачканные землей, о свои линялые джинсы. – Помнишь, когда ты вернулась, то сказала, что мы поживем еще пару недель на ранчо. Стало быть, мы как раз и ждем, когда он вернется?

– Да, именно этого мы и ждем. Надеюсь, ты не жалеешь, что провел эти дни на ранчо?

– Нет, не жалею. Я успел сделать цветник, который я подарю маме. Теперь ей остается только ухаживать за цветами.

– Сью это понравится, – произнесла Сабрина. Трудно было не заметить, что Сью по-прежнему остается в мрачном настроении и избегает Дэвида, но сам Дэвид был, как ни странно, удивительно спокойным и выглядел счастливым. Может быть, работа в цветнике, в который Дэвид вложил столько стараний, поможет примирению матери и сына…

– Ты не рассказывал мне, какие цветы посадил здесь, – сказала Сабрина, подходя к цветнику. – Кроме роз…

– Я все продумал, – улыбнулся он. – Этот ряд – хризантемы, вокруг – гвоздики, а вон там – белый мирт.

– Красиво! А что под окном кухни? Я заметила, ты почти все время сидел там, что-то мудрил, расчерчивал землю…

Он посмотрел туда же, на участок, отгороженный кирпичной аркой.

– А там, Сабрина, незабудки и розмарин.

Сабрина нахмурилась, вспоминая. Незабудки… Название говорило само за себя. Да и розмарин, как известно, символизирует память. Сабрина вспомнила тот вечер, когда Дэвид, возбужденный, принес ей старый журнал Джино, в котором говорилось, какой цветок что означает.

– Почему незабудки? – тихо спросила она.

– Чтобы мама не забывала меня. Я долго думал обо всем этом. Я понимаю, что мы можем никогда больше сюда не вернуться. Ведь так?

Что она могла ответить?

– Да, может, и не вернемся.

– Честно говоря, я так не думал. – Он напряженно помолчал. – Все-таки надеялся, что вернемся. Поэтому и разбил этот цветник. – Он закусил губу. – Помнишь, Сабрина, однажды я сказал, что мама иногда смотрит на меня так, словно меня и нет?

– Да, Дэвид, помню.

– Вот я и решил, что это хороший способ напоминать ей обо мне. – Он задумчиво нахмурился. – Как ты думаешь, маме не будет больно, когда она посмотрит на цветы и вспомнит меня?

– Наоборот, по-моему, Сью будет счастлива, – поспешила заверить его Сабрина. В глазах ее стояли слезы. – Ну а что означают другие цветы?

– Любовь. Они все означают любовь. Это все, что я хотел сказать.

Цветник любви и памяти… Можно ли придумать более красивый подарок? Сабрина с облегчением поняла, что Дэвид сумел справиться со своей собственной болью и нашел способ, чтобы как-то облегчить боль своей матери. Слава Богу, за последние две недели он весь ушел в работу, которая его успокаивала…

Сабрина перевела дух и опустила глаза, не желая, чтобы Дэвид видел ее слезы.

– Ты покажешь Алексу свой цветник? – тихо спросила она.

– Если ты хочешь. Он любит цветы?

– Я не думаю, что он много знает о цветах. Но уверена, он с удовольствием будет слушать твои рассказы о Миранде и других твоих цветах в Хьюстоне.

– Отлично. – Лицо Дэвида просветлело. – Может быть, я свожу его на конюшню и покажу свою лошадь? Он ездит верхом?

– Даже не знаю… Почему бы тебе самому не спросить у него?

– Спрошу. – Лицо Дэвида снова помрачнело. – Ты уверена, что я ему понравлюсь? Я хотел бы ему понравиться.

– Ты ему обязательно понравишься, – успокоила она его, но он продолжал хмуриться. – Помнишь, – добавила она, – ты как-то мечтал: только дотронешься до цветка, и он расцветет? Он неуверенно кивнул.