– Карточная игра? – Кристина с раздражением подумала, что никогда не встречала человека, столь охочего до светских развлечений. Отодвинувшись от Адриана, она накинула на плечи шаль. – Ну разумеется, я не возражаю.

Этого ему было достаточно. Он постучал в стенку кареты. Маленькое окошечко сзади открылось, и в нем появилось освещенное луной молодое лицо лакея Джона.

Адриан чуть повысил голос:

– Гостиница «Три розы».

Джон кивнул, и окошко закрылось.

Полчаса спустя Адриан вынул Кристину из бархатного уюта кареты и на руках перенес через грязь.

Они остановились у большого деревянного здания, находящегося на значительном расстоянии от проезжей дороги. Оставалось загадкой, за счет чего существует эта гостиница, кроме того, что отдает королевские почести графу Кьюичестеру.

Когда они вошли, из задней комнаты торопливо появилась коренастая женщина, вытирая руки о фартук, завязанный на пышной талии. Она крепко обняла Адриана.

– Mais tu es en avance, mon cher. Andre! Andre! – крикнула она через плечо. – Adrien est deja la! Viens tout de suite![6]

Адриан провел Кристину в светлый милый холл. Женщина сказала Адриану, что он приехал рано. Значит, его ждали. Из дальней двери выглянул невысокий худой мужчина. Они с Адрианом обменялись приветствиями, похлопав друг друга по спине. Адриан представил мужчину как владельца отеля.

– Enchante, mademoiselle.[7] – Хозяин, взяв руку Кристины, поцеловал ее. На нем тоже был фартук, испачканный мукой. Но держался Андре с большим достоинством.

– Мы хотим поужинать, Андре. В комнате.

Хозяин гостиницы улыбнулся:

– Bien sur. Се que tu voudras, mon ami. Ah, pardon, mademoiselle,[8] – повернулся он к Кристине, явно заметив ее неловкость. С ужасным акцентом он спросил на английском: – Вы говорите по-французски?

Она покачала головой:

– Очень плохо. Я мадам.

– О-ля-ля. – Поднимаясь по лестнице, он бросил взгляд на Адриана. – Надеюсь, я не увижу здесь сегодня furieux мужа.

– Нет, мы оставили взбешенного мужа в Лондоне, – ответил Адриан. – Кто-нибудь уже приехал?

– Нет, вы первый.

Комната, в которую их проводили, оказалась большой и приятной. Она была обставлена грубоватой деревенской мебелью. На окнах – домотканые занавески, на кроватях – такие же покрывала. Обстановка была милой и гостеприимной. Кристина заметила у кровати бренди «Кальвадос», именно тот сорт, что предпочитал Адриан.

Хозяин гостиницы ушел. Кристина сняла шляпку.

– Ты часто здесь бываешь? – спросила она.

– Это одно из немногих мест поблизости, где есть хорошая еда и хорошие напитки. – И хорошие спальни, подумала Кристина. – И хорошие столы, – продолжил Адриан. – Все это привлекает спокойных и состоятельных игроков. К тому же Андре и его жена очень милые люди.

– Ты им явно нравишься.

– Им нравится любой, с кем они могут поговорить о Франции. О старых временах. При прежнем режиме он был на королевской службе. И я, – спокойно добавил Адриан, – ссудил ему деньги на покупку этой гостиницы. Думаю, это сделало меня в его глазах героем.

– Судя по количеству постояльцев, это действительно героический жест. Похоже, это не слишком выгодное вложение средств.

Налив себе бренди, Адриан лукаво взглянул на нее.

– Сдается мне, что я уже давал ссуду без особенных доходов. Хочешь бренди?

Раньше Кристина всегда отказывалась, но сейчас утвердительно кивнула. Это был акт возмущения и попытка быть менее предсказуемой. У нее было такое ощущение, что ее считают чем-то само собой разумеющимся. Адриан остановился здесь не по ее прихоти, а ради карточной игры. И заранее планировал это сделать.

Не выказав удивления, он налил ей маленький стаканчик. Кристина вертела его в руках, глядя на золотистый напиток, у него был приятный запах, напоминавший яблочный. Она отхлебнула глоток… и задохнулась. На глазах выступили слезы, она закашлялась.

– Господи, – едва выговорила Кристина, – я думала, это сладкое.

– Нет. Это как коньяк. – Адриан, улыбаясь, похлопал ее по спине. – Что на тебя нашло? Ты, кажется, недовольна, что мы здесь остановились.

– Ты остановился, чтобы поиграть в карты! – Сердито посмотрев на него, Кристина поднялась и зашла за стоявшую в углу ширму.

В глазах закипели слезы. Ее гордость была задета. Глупо расстраиваться. Ей все это давно знакомо. Но Адриан был в мрачном настроении в Лондоне. И едва сказал ей несколько слов в дороге. А теперь считает само собой разумеющимся, что она останется здесь с ним. У него это не вызывает никаких сомнений. Он поужинает, потом будет в свое удовольствие играть в карты, бросив ее тут одну.

– Я остановился, потому что ты об этом попросила, – сказал Адриан, повернувшись к ширме, за которой спряталась Кристина.

Принесли ужин. Вино и какую-то стряпню, которая, как догадывалась Кристина, была деликатесом французской кухни. Но ей кусок не лез в горло. Адриан же ел с большим аппетитом. Он налил вина в оба бокала и откинулся на спинку кресла, отодвинув пустую тарелку.

– Так в чем дело, Кристина? – спросил он. – У тебя обычное дамское недомогание? Или тебе не нравится, что я собрался поиграть в карты?

– Мы не женаты. Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится.

– Уфф! – Адриан закатил глаза и состроил гримасу, словно получил удар. – Когда дама напоминает, что «мы не женаты», значит, дело скверно. – Он потянулся к ее руке.

Кристина отдернула ее.

– Я проведу внизу не больше двух часов. Это скорее дело, чем удовольствие, Кристина. – Адриан говорил искренне. – Меня ждут. Я собирался отвезти тебя домой, а потом вернуться сюда. Но гораздо приятнее, когда ты со мной. Это значит, – он провел пальцем по ее руке, – что я могу заняться любовью сейчас, потом спуститься вниз, закончить дела и вернуться к тебе на всю ночь. Это значит, что я ненадолго расстанусь с тобой.

Он отодвинул стоявший между ними столик и усадил ее себе на колени.

– Пойдем в постель? – прошептал он. Его пальцы уже занялись маленькими пуговками на ее платье.

– Черт возьми, Адриан. Оох! – вырвалось у нее, когда он коснулся губами ее нагой груди. – Мне хотелось быть более уверенной в твоих чувствах. – Кристина остановила его, взяв его лицо в свои ладони, и заставила посмотреть в глаза. – Ты никогда не отдавал мне всего себя. Я получала какие-то кусочки. Ты много раз оставлял меня одну. Ради игры в карты. Ради чего угодно. Почему ты ни разу не сказал, что любишь меня?

Она почувствовала, как он выпрямляется. Словно желая сбросить ее на пол. Вместо этого попытался поцеловать ее в губы. Кристина отстранилась. Его намерения были так очевидны. Она засмеялась.

Потом, мягко столкнув ее со своих колен, он поднялся.

– Большое спасибо.

– Ты пытаешься уйти от разговора.

– Я пытаюсь поцеловать тебя. – Он огляделся и машинально провел рукой по жилету.

– Они в сюртуке.

Адриан посмотрел на нее почти с тревогой. Кристина словно читала его мысли. Взяв сюртук, он достал сигары.

– Я слышу, внизу уже собрались люди, – сказал он. – Пожалуй, мне пора.

– Хорошо.

Она решила отпустить его без всякого шума. Но когда он вернется, пощады ему не будет. Эта милая комната не совсем его территория, как бывало во многих местах, где она проводила с ним ночи, тут она сможет выйти из подчинения. Если Адриан рассчитывает через четыре дня уехать – а она собирается его ждать, – она должна услышать от него слово «люблю». Ей нужно или стать особенной женщиной в его жизни, или начать свою собственную жизнь. Она больше не станет томиться в тревоге и терзаться вопросами.


Адриана всегда настораживала сговорчивость Кристины. Под внешней безмятежностью миссис Пинн в таких случаях неизбежно скрывалась буря.

Кристина ужасно независимое создание, сетовал Адриан, спускаясь по лестнице. Но ведь он, до известной степени, на это и рассчитывал. Что не будет никаких истерик и вспышек раздражения из-за его отлучек. Кристина всегда спокойно воспринимала его длительные отъезды. Но с другой стороны, ее независимость создает помехи. Он никогда точно не знает, что у нее на уме и чего от нее ожидать. Предсказуемой была только неприятная для него идея собственной независимости. Черт бы ее побрал!

Открыв дверь в заднюю комнату, Адриан про себя выругал Кристину. Его встретила знакомая атмосфера. Накурено, тепло, в камине бушует пламя. Его присутствие заметили, и дружеская болтовня в комнате стихла.

Андре. Томас. Чарлз. Он нашел взглядом Сэмюела. Черт бы ее побрал, эту Кристину, думал Адриан. Почему она сегодня в таком настроении? И без того будет трудно вложить ей в голову кое-какую идею до исхода ночи. Он хотел оставить Сэма в качестве ее телохранителя. Адриан не думал, что Кристине эта затея понравится. Она считала опеку излишней обузой. Но он хотел поговорить о защите, о практической стороне дела. А она желала говорить о любви. Адриан состроил кислую мину.

– Что с тобой? – спросил Томас, подвинув на край стола полную пепельницу. – Как я понимаю, ты привез сюда Кристину. Ты считаешь, это разумно?

– Все в порядке. Она наверху и собирается лечь спать.

– Не можешь на одну ночь оторваться от нее?

– Ночей осталось всего четыре.

– Ах, любовь. – Томас мрачно опустил голову.

– Или вожделение. – Адриан открыто посмотрел на Томаса. – Давно уже женщина не влекла меня так, как она – Он улыбнулся. – У нее божественное тело.

Томас опустил глаза.

Адриан знал, что нехорошо говорить об этом другу. Совершенно очевидно, что Томасу не нравятся отношения Адриана и Кристины. Томас никогда не признался бы в этом. Он даже встал на сторону Адриана, когда другие критиковали его за ветреность. Пусть лучше женщина, которую они выследили в лесу, станет его любовницей, чем сохраняет прежнюю враждебность. Но Адриан знал, что Томас не одобряет его увлечения.

Граф, пожалуй, поглупел из-за этого. Адриан сознавал это лучше Томаса.

Улыбнувшись, он сунул руку во внутренний карман жилета.

– Знаешь, Томас, она совершенно не страдает. Она именно там, где хочет быть.

– Да. – Томас оставался мрачным.

Адриан бросил на стол сложенный лист бумаги и сел.

– Наш новый товарищ Кабрель достал это для нас, – обратился он к собравшимся. – Но, разумеется, сначала нужно все проверить. – Адриан развернул бумагу. Это была подробная карта подземелья аббатства в Лиможе.

В эту ночь не было игры в карты.

Адриан вместе со своим отрядом планировал очередной рейд, чтобы спасти в Лиможе арестованных аристократов. Он прекрасно знал, что ему не следует этого делать. В этом месяце французские власти удвоили награду за информацию о нем. Английский министр иностранных дел до сих пор не знал, что Адриан является вдохновителем «неофициального английского вмешательства в дела Франции и похищения узников из тюрем». Клейборн по-прежнему посылал Адриана гоняться за собственной тенью. Но мольбы о помощи от друзей и родственников узников не стихали. И Адриан не смог отвернуться от них. Уже не меньше десятка его старых друзей и знакомых отправились из тюрьмы прямо на гильотину. Адриан намеревался спасти деда от этой участи, вывезти его из Франции и тем самым выбить из рук Клейборна главный козырь.

Филипп де Лафонтен, дед Адриана, верил, что свободно живет в Париже. Он ходил по делам, покупал привычные мелочи, писал письма, в которых жаловался на здоровье, на слабеющую память, на невнимательного внука, и как-то ухитрялся переправлять их через пролив. Адриан, не посвящая деда в подробности своей деятельности, старался объяснить старику, что тот очень рискует при нынешнем французском режиме. Что ему нужно переехать в Англию, где титул, во всяком случае, титул Адриана его защитит.

Адриан знал, что за дедом в Париже тщательно следят. Ищейки Клейборна наблюдали за ним, сменяя друг друга. Вывезти его будет непросто. Особенно потому, что раздражительный старый джентльмен не желает уезжать с родины. Адриана это злило. Он не мог придумать никакого плана, чтобы быстро вытащить старика из его обожаемого Парижа.

Увы, в последнее время беспокойство не оставляло графа. Хотя до сих пор все срабатывало, Адриан не знал, как долго просуществует его безумный обман. С Филиппом де Лафонтеном пока все в порядке. Клейборн успокоился. Все лето Адриан снабжал его устаревшей информацией и несущественными деталями, придавая правдоподобность поискам «безумца, возглавляющего группу отщепенцев». А сам тем временем вместе с отрядом продолжал действовать. Начиная с мая они вывезли в общей сложности шестнадцать человек за пять рейсов. Французские власти подняли крик. Обещанная награда подтверждала, как мало им известно. И Клейборн – Адриану впору было смеяться, – Клейборн был поглощен преследованием этого фантома, отказываясь признать долгожданную добычу в Адриане, который сидел напротив него, обсуждая последующие поиски «безумца».

В последнюю встречу Клейборн развернул перед Адрианом диаграмму. На ней были подробно указаны все прошлые рейды и все порты, через которые вывозили беглецов. Адриан был в ужасе. В бумаге перечислены все те места, где он во Франции чувствовал себя как дома, все его старые убежища в Париже и Нормандии. Но что сделал умный министр с этим «портретом» своего «безумца»? Он похвалил себя за то, что вспомнил про Адриана и убедил его помочь. Помочь поймать кого? Самого себя?! Адриана пугала слепая логика этой затеи. Он был исключен из списка подозреваемых, потому что считался «распутником, испорченным а никудышным человеком». Потом его назвали единственным, кто способен найти «настоящего гения международного саботажа». Клейборн не мог понять, что человек, разительно отличающийся от него в приватной жизни, мог быть умен и хитер в других делах. Это означало, что Адриану придется участвовать в этой шараде, балансируя на лезвии ножа. Пока ему это удавалось. Нужно удержать это хрупкое равновесие.