Джудит Айвори - Рыжий ангел

Она ждала. Клейборн был педантичен. Он не упускал ни единой мелочи. И если что-то знал или принимал участие в этой отвратительной мистификации, то не подавал виду.

К концу встречи Клейборн поручил расследование трем чиновникам, вежливо отчитал их, переложив на них ответственность за фиаско в поисках исчезнувшего человека. А ведь только четыре часа назад он отрицал это. Министр вдохновил всех и возглавил поиски.

Кристина сообразила, что Клейборн сейчас, как и Адриан, герой момента. Это человек, который знает, как оседлать волну. Его изворотливый ум, стремление выигрывать, порой недозволенными приемами, живо напомнили ей Адриана.

Они должны были стать друзьями, поймала себя на мысли Кристина.

Она смотрела в свою чашку.

– Простите, миледи, – прервал ее мысли Клейборн, – еще один вопрос. Граф мог красить волосы? Так, чтобы вы не знали об этом? – Он сказал это с подчеркнутой вежливостью и почтительностью.

– Адриан не красил волосы, – сурово взглянула на него Кристина. – Я думала, что мы уже установили, что это не его тело.

– А как вы объясняете шрам?

Кристина снова почувствовала, что ее загоняют в угол.

– Я… я не знаю…

– Уэзерс, – обратился Клейборн к одному из мужчин, – запишите это. Граф, вероятно, красил волосы.

Кристина встала, со звоном поставив чашку на стол.

– Я утверждаю, что он этого не делал, – заявила она. – А если делал, значит, ему приходилось красить каждый волосок на теле.

– Странная осведомленность для жены, – подняв бровь, повернулся к ней Клейборн. – Он определенно не раздевался перед вами догола при дневном свете.

– А вы, мистер Клейборн определенно можете оставить свое похотливое любопытство при себе.

Но старик не потерял присутствия духа. Пожав плечами, он взял перо и принялся играть им.

– Это всего лишь профессиональный интерес, чтобы помочь расследованию. – Министр повернулся к стоявшему чиновнику: – Уэзерс, займитесь гробовщиком. Проверьте все передвижения графа в тот день. Начните с причала. Нам нужно знать, что стало с подлинным телом.

Холод пробежал по жилам Кристины. Чего она достигла десятью неделями непрерывных усилий? Теперь за поиски Адриана взялся Клейборн. Никогда у него не было лучшего основания получить труп Адриана.

Господи, молилась она про себя, пусть что-то – помимо ее неумелой помощи – встанет между Адрианом и смертью…

Адриан точно не знал, где находится. Он знал лишь, что его заперли в подвале какого-то старого запущенного дома, куда может безбоязненно приходить Клейборн и куда больше никто не заглянет. Адриан здесь не видел ни единой души, кроме старого министра и Грегори.

Подвал был ничуть не лучше того места, где его держали вначале, тут было грязно, низкий потолок, земляной пол. Огромные столбы поддерживали стоявший наверху дом. Все это превращало подземелье в замкнутое пространство. В подвале было темно, слабый свет проникал только в оконце под потолком. Адриан внимательно обследовал грязную темницу. Тут не было ничего, чем можно было бы воспользоваться, никаких потайных окон или дверей, только какое-то маленькое отверстие в дальней стене, назначения которого он не мог объяснить. Похоже, через него что-нибудь ссыпали. Например, уголь. Хотя это не слишком хорошее объяснение, поскольку печь находилась в противоположной стороне, у стены с окном. Да какая разница. Адриан отодвинул сложенные у лаза камни, за ними был засов, запертый на висячий замок.

Послышался стук. В отверстие под дверью подсунули поднос с едой. Шорох в темном углу свидетельствовал о том, что другие обитатели комнаты интересуются обедом Адриана гораздо больше, чем он сам. Пусть едят, подумал он. Жидкий чай. Неаппетитная на вид пища. Потом, наклонившись, он заметил новый сверточек с опиумом. Господи, что с этим делать?

Адриан перестал принимать его на четвертый день. Он заставил себя это сделать. Хотя продолжал притворяться перед Клейборном, и до сих пор «проверки» не было.

Его игра была убедительной, поскольку Адриан действовал, исходя из собственного опыта. И больше не желал иметь дело с мадам Опиум. Ему нужен ясный ум.

Взяв упаковку опиума, он огляделся. Адриан боялся прятать наркотик. Клейборн проводит слишком много времени в этой дыре, ходит, смотрит, ощупывает. До сих пор Адриан, вскарабкавшись на изголовье кровати (единственный здесь предмет мебели), прятал наркотик в чахлую клумбу за окном. Это была самая дорогая кучка сорных трав в Гемпшире.

Адриан был почти уверен, что он в Гемпшире. Было что-то знакомое в этой траве, в клочке неба, видневшемся в оконце, в весеннем воздухе. Адриан узнавал запах дома.

Окно выходило на въездные ворота, столбы которых закрывали обзор.

Адриан начал снова тихо подвигать кровать к окну. Но не успел он вскарабкаться на нее, как на полной скорости подкатила карета. Гравий брызнул из-под колес. Адриан быстро отскочил.

– Грегори!

«Это Клейборн. Почему он приехал так быстро?» – задавался вопросом Адриан. Обычно он не приезжал после полуночи.

– Он в ясном уме?

Адриан не разобрал ответа, но услышал, как Клейборн выбрался из кареты и вошел в дом. Над головой Адриана заскрипели половицы.

– Надеюсь, что его сознание не слишком притуплено, чтобы оценить это, – произнес приглушенный голос Клейборна. – Мы позабавимся, и сегодня все будет кончено. Завтра мне нужен его труп.

Кристина приехала домой из Уайтхолла поздно вечером. Она ужинала с Эванджелин и Чарлзом. Сняв в холле шляпку, она огляделась. Томаса не видно, но вниз по лестнице спешит экономка.

– Простите, мэм. Мы не слышали, как подъехала ваша карета.

– Ничего. – Кристина сбросила плащ и отдала перчатки. – Пожалуйста, скажите на кухне, что я не буду ужинать. Но пусть оставят что-нибудь для мистера Лиллингза. – Она помолчала. – Как Ксавьер?

– Спит, мэм.

Кристина вздохнула. Переполненная молоком грудь болела.

– А месье Лафонтен?

Вместо того чтобы отправить деда Адриана в Гемпшир, как планировала, она пригласила его остаться с ней в лондонском доме.

– Он заснул в библиотеке.

– Проследите, пожалуйста, чтобы он поднялся в спальню. Кристина пошла в свои апартаменты.

Приняла ванну и забралась в постель. Она пыталась читать, но не могла сосредоточиться. Сама того не желая, она прислушивалась, не идет ли Томас, может, он задерживается, потому что нащупал важную информацию?

А он все не шел и не шел. Наверное, она забылась тяжелым тревожным сном.

Она не слышала, как появился Томас.

– Кристина?

Пройдя через гостиную, он всматривался в ее спальню, держа в руке лампу. В комнате было темно, только на столике рядом с кроватью Кристины тускло горела масляная лампа.

Приподнявшись на локте, Кристина отбросила упавшие на лицо волосы. Скосив глаза на Томаса, она спросонья не слишком понимала, почему он здесь, в ее комнате.

– Доктор что-нибудь сказал тебе? – спросила она хриплым со сна голосом.

– Нет.

Томас вошел в спальню, прислонился спиной к двери и долго молча смотрел на Кристину.

– Тогда в чем дело? – наконец спросила она.

Он не знал, что сказать. Потом опустил глаза и произнес:

– Я пришел, чтобы сказать: я больше не могу помогать тебе.

– Что? – приподнялась Кристина. Снова ей пришлось отбросить с лица тяжелую завесу волос. Она привыкла спать с распущенными волосами. Это нравилось Адриану. – О чем ты говоришь?

– Я не могу помочь тебе найти его.

Но в том, как он это сказал, было что-то…

– Ты знаешь, где он?

Вопрос, казалось, застал Томаса врасплох. Кристина нащупала то, о чем ей не полагалось догадываться. Она поняла это по реакции Томаса. Он повесил голову и вздохнул:

– Думаю, да.

– Где?

Томас не ответил.

Кристина выпрямилась и села на постели.

– Доктор сказал тебе?

– Нет. – Он подошел ближе, держа в вытянутой руке лампу. Тьма скрывала его, но свет выставлял напоказ Кристину.

Она прекрасно это понимала и подтянула одеяло повыше. Когда Томас подошел ближе, ей многое стало понятно. Томас пьян. От него шел запах крепкого эля.

– Не на словах, – продолжил он объяснение. Поставив лампу на столик, Томас сел на край кровати. Его нога коснулась колена Кристины. – Где бы его ни держали, Клейборн имеет хорошего доктора, это точно.

Кристина ждала дальнейших комментариев. Но их не было. Она сообразила, что Томас взволнован. Что-то заставило его напиться, не давало заснуть. Что-то вынудило его среди ночи постучаться в ее дверь, искать разговора с ней. Кристина окончательно проснулась, стремясь вытащить из Томаса всю информацию. Но решила не торопить его.

Томас сидел и молча смотрел на нее. Когда он наконец заговорил, разговор оказался совсем не таким, как она ожидала.

– Я не видел твоих распущенных волос с тех пор, как мы были детьми, – пробормотал Томас. – Конечно, за исключением того раза.

Она помнила ту ночь на лужайке с Адрианом. И Томаса, наблюдающего за ними из дома. Кристина наклонила голову, словно память могла, не задев, волной пройти над ними.

Что-то маленькое и твердое упало на одеяло. Она машинально вытянула руку и схватила тяжелый металлический шарик.

– Что это?

– Мушкетная пуля.

– Где ты ее взял?

– В корзине для свечей в фамильном склепе Хантов.

– Что?..

– Таунсенд положил ее туда. – Томас устало вздохнул, потом продолжил: – После того как все ушли, Таунсенд сказал, что хочет на несколько минут задержаться. Я вынужден был ждать. Этот болван долго выбирал свечу, зажег ее, потом опустился на колени. Он молился за человека, которого я имел основания считать убитым.

Лицо Томаса болезненно передернулось. Он опустил глаза. Кристина, потянувшись, коснулась его руки.

Томас мгновенно отдернул руку, будто Кристина его уколола.

– Я не мог этого понять, – продолжал он. – Свеча уже наполовину сгорела, когда я в раздражении стал рыться в корзине, выбирая себе свечу. Там лежала пуля. Как только я взял ее, этот олух поднялся и сказал: «Пойдемте». И за всю дорогу до Лондона не произнес ни слова.

– Ты уверен, что пулю положил доктор?

Кристина зачарованно смотрела на маленький кусочек металла. Он был реальным и осязаемым. Она сжала его. В душе затеплилась тихая радость…

– Я знаю, что это сделал он. Пулю положили для того, чтобы я ее нашел.

– Ты заставил его дать объяснения?

– Да. Но как я уже сказал, всю обратную дорогу он был нем как рыба. И ничего не объяснил.

Кристина откинулась на постели, поближе к свету, перекатывая в пальцах стальной шарик. Это была мушкетная пуля. Ошибки нет. У нее снова подпрыгнуло сердце. Потом она посмотрела на Томаса.

Только для того чтобы увидеть, как он быстро отвел взгляд от ее лица.

Его переполняло чувство вины. И не от взгляда на ее грудь, проступающую под ночной сорочкой, а по более веским причинам. Оно было в изгибе его рта, в морщинах у глаз. В боли во взгляде. Глубокая, изобличающая себя вина.

– Они не извлекают пули из мертвецов, – сказал Томас. Он снова смотрел в сторону. – Я уверен, что Таунсенд видел Адриана после того, как его объявили умершим. Таунсенд удалил пулю и спас ему жизнь.

– И ты знаешь, где он, – с надеждой добавила Кристина. Она считала, что в такой важный момент не стоит медлить и слишком беспокоиться о страданиях Томаса.

Он полоснул ее сердитым взглядом.

– Догадываюсь, – сказал он. – Я не уверен. – Он помолчал. – Но тебе не скажу. – И скорее с болью, чем со злостью, добавил: – Не могу.

– Я не понимаю, Томас. Если ты…

– Я не хочу искать его.

Томас сказал это достаточно ясно. Но Кристина отказывалась понимать, что это значит.

– Если ты думаешь, что он рассердится из-за того, что ты сказал Клейборну…

– Ты прекрасно знаешь, в чем дело. Я не вынесу, если все вернется к прежнему.

– Но, Томас… – Кристина снова потянулась к нему.

Он оттолкнул ее руку.

– Ты смотришь на него телячьими глазами. И он… прикасается к тебе… – У Томаса вырвался короткий стон, словно от физической боли, – …познает твое нагое тело всякий раз, когда появляется желание.

Кристина старалась не обращать внимания на его крайнюю бесцеремонность.

– Он мой муж, Томас…

– Плевать мне на это. – Больше не избегая ее прикосновений, Томас взял ее за плечи. – Неужели ты не понимаешь? Меня не волнует, что он твой муж. Меня не волнует, что он мой друг. И я не раскаиваюсь в том, что сделал с ним. – Томас наклонился к ней, обдав запахом перегара. – Меня убивает сознание, что я сделал бы это снова, – выдохнул он и с мягкой угрозой, которой Кристина прежде никогда не слышала от Томаса, продолжил: – Я жажду его жену, Кристина. Ты думаешь, он позволит мне быть рядом, быть другом вам обоим, если я мысленно раздеваю тебя и овладеваю тобой всякий раз, когда смотрю на тебя? Как ты думаешь, почему он отослал меня из Франции?